Он перестал спать ночами. Бодал подушку, простыни скатывал в жгут. А когда понимал, что заснуть не удастся, вставал, шел в ванную и до рассвета стирал белье в итальянской мраморной джакузи от Роберто Патаккиа. Все, что попадалось на глаза. Стирал руками, намыливая простыни и полотенца сандаловым мылом по пять долларов за кусок. Это немного успокаивало. А когда стирать было нечего, усаживался на кухне и выметал из холодильника все подряд, не чувствуя вкуса. Это тоже успокаивало.

Отвлечься, конечно, можно было и другим способом: засадить бутылку "Камю". Или две. Но Анвельт не пил. Пить можно, когда ты в порядке. А когда жизнь взяла за горло, пить нельзя. Это всегда плохо кончается. И среди тяжелых ночных кошмаров почему-то особенно язвила мысль, что и тут Фитиль увернулся, даже не заметив опасности. Эта уязвленность была мелочью, комариным укусом на фоне навалившихся на Анвельта проблем. Но очень противным. Так, очень. Особенно когда не можешь согнать комара и даже почесать место укуса.

Он не понял, для чего Юргену Янсену понадобилось затевать такую сложную и дорогостоящую комбинацию с компьютерами, имевшую целью всего-навсего оттягать у Фитиля его студию, сделать его бомжом. Но не без удовольствия взял на себя главную роль. Проблемы проблемами, но прихлопнуть нахального занудливого комара - почему нет? Но и это кончилось странно. Вместо того что

бы бесследно сгинуть, Фитиль снова вынырнул. И где! На презентации фильма "Битва на Векше"! Внук национального героя Эстонии! Замелькал в телевизоре, интервью дает. Он еще, оказывается, и художник! Но Анвельт-то знает, какой он художник. Он художником стал с подачи Розы Марковны и его, Анвельта. Так нате вам, в Мюнхене выставляется, в "Новой пинакотеке", которая у немцев, если Фитиль не соврал, как Эрмитаж. И даже статьи в журналах про его картину пишут. Вот же везунчик, блин. Протаких говорят, что они в детстве говно ели. А он, Анвельт, что в детстве ел? Повидло?

...В детстве президент компании "Foodline-Balt" Стас Анвельт ел что было. Чаще всего были вареные макароны, обжаренные на маргарине в огромной, полуметрового диаметра сковороде. Ее как раз хватало на пять ртов. Стас был младшим из двух братьев и двух сестер, но почему-то самым прожорливым. За это его шпыняли. Бывала треска, отец покупал ее у рыбаков в порту и приносил, когда не забывал в пивной или не терял по дороге. А чаще мать покупала мороженую мойву, жарила на комбижире, вонь разносилась на всю коммуналку. Соседи закрывались по своим комнатам, но не выступали, можно было нарваться. Одна из соседок работала в общепите, продукты таскала сумками. Однажды она варила курицу и забыла на ночь унести кастрюлю из кухни. Маленький Стас сначала немного отщипнул, попробовал, потом немного еще. Он и сам не понял, как получилось, что он съел всю курицу. Мать выдрала его бельевой веревкой. И потом долго еще, пока не стал взрослым, когда случалось есть курицу, у него было такое чувство, будто бы он ворует.

Тогда же, в детстве, наполнилось влекущим содержанием слово "общепит". "Общепит" - это было что-то сказочно-избыточное, как витрины центрального гастронома.

Это и определило его судьбу. В армии он попал в школу поваров, отслужил в Казахстане в солдатской столовой. После дембеля устроился коком на сейнер. Из рейсов привозил шмотки, сбывал фарце. А потом и сам стал фарцевать. Тогда и познакомился с Фитилем, стал работать с ним в паре. Фитиль мастерски работал. В доверие к любому клиенту влезал на раз, без мыла. Работали в основном у "Березок", но случалось, и на авторынке. Кидали приезжих. Они пригоняли в Таллин свои тачки, потому что здесь они уходили по максимуму. Тут в ход шли "куклы". Фитиль и с ними управлялся не хуже, чем с чеками.

Но Стас Анвельт понимал, что это не бизнес. Бабки были легкие, но само дело было очень стремным. Да и настоящие бабки были все же не здесь. Они были в общепите. Туда он и устроился после того, как вымучил диплом торгового техникума, - снабженцем в райторг. А когда разрешили кооперативы, понял, что пришло его время.

Это было счастливое для него время. Он уволился из райторга, арендовал небольшой павильон возле морского вокзала и открыл там кафе-закусочную. Сначала всего на три столика. В меню были сосиски и кофе. Когда сосиски доставать стало трудно, заменил их рублеными бифштексами. За мясом ездили братья на хутора, одна сестра работала буфетчицей, вторая официанткой, мать крутила фарш, а отца приспособили в сторожа. Сам Анвельт стоял за плитой.

Дело пошло. Место было бойкое, цены умеренные. Поставили еще два столика, стало двадцать посадочных мест. Больше расширяться было некуда. И тут Стаса озарила хорошая мысль. Он стал делать гамбургеры. Ведь что такое гамбургер? Та же котлета в булке. Оборот сразу вырос. Стас поставил лотки на Балтийском вокзале, на автовокзале, возле центрального рынка. Один брат остался на снабжении, второй на "рафике" развозил гамбургеры по точкам. Стас быстро вернул все вложенные в дело бабки, заработанные на фарце и у "Березок", пошла чистая прибыль. На нее он купил сначала пять небольших белых автоприцепов-"тонаров", оборудованных холодильниками и плитами на баллонном газе, расширил ассортимент. Потом еще пять.

Тут-то на него и наехали...

Из глубокой задумчивости Анвельта вывело деликатное покашливание начальника юридического отдела. Он закончил отчет и ждал вопросов. Вопросов у Анвельта не было. Мужик еще не на излете, тянет. Он вопросительно взглянул на Розу Марковну, та кивнула. Юрист вышел. Анвельт потянулся к интеркому вызвать главного менеджера по продажам, но задержал руку. Раскурил погасшую сигару и развернул кресло к Розе Марковне. Спросил, разглядывая ее так, будто решал, уволить ее немедленно или погодить - дать поработать, проявить себя:

- Так что же, по-вашему, может мне сообщить Фитиль? Вы сказали важное. Что?

Вместо ответа она внимательно посмотрела на него и спросила сама:

- Сколько вы вложили в российскую недвижимость?

- Вас это не касается!

- Касается, Анвельт, - возразила Роза Марковна. - Потому что компания "Foodline-Balt", насколько я понимаю, на грани банкротства. Или уже за гранью?