- Хотелось бы не догадываться, а знать точно, - заявил Артист, ни в чем не терпевший неопределенности. Эта черта его характера и была, по-моему, главной причиной того, что он не сыграл и не сыграет, возможно, никогда роль, о которой страстно мечтал: принца Гамлета с его мучительным "Быть или не быть". - Да нет, все это чистая случайность. На роль меня выбирали по типажу. Мог оказаться любой из десяти актеров, если бы я не подсуетился. И вообще, кто мог предположить, что ты бросишь все и поедешь со мной? Кто мог предположить, что поедет Муха? Полная ерунда!
- Это ты меня уговариваешь? Или себя?
- Суки! - повторил Артист. - И что теперь?
На этот раз плечами пожал я:
- Знаешь, как говорят хирурги после операции?
- Знаю. "Понаблюдаем".
- Нет. "Вскрытие покажет".
Мы рассчитывали, что Муха и Томас вернутся часа через два, но они вернулись гораздо раньше. Во двор кирпичного завода въехал здоровенный оранжевый К-700 с бортовым прицепом, закрытым аккуратным брезентовым тентом. В кабине, рядом с трактористом, молодым степенным эстонцем, сидели Томас и Муха.
Как выяснилось, на полпути к заправке Муха заметил трактор и быстро сообразил, какую пользу он может нам принести: на прицеп погрузить "мазератти", закрыть брезентом и таким образом выбраться из опасного места. Хозяину трактора он объяснил, что наша машина сломалась, а автосервис, который ремонтирует такие иномарки, есть только на трассе Таллин Санкт-Петербург. Тот объявил сначала триста баксов, но когда увидел "мазератти", сразу поднял цену до пятисот - то ли оценив нашу платежеспособность, то ли почуяв что-то неладное. Скорей последнее: четверо молодых мужиков в экзотическом прикиде как-то не сочетались с шикарной иномаркой. Томас попробовал его устыдить, но тракторист стоял на своем.
Он был высокий, плотный, в просторном брезентовом комбинезоне поверх толстого, крупной домашней вязки свитера. Синий берет и короткая рыжая борода делали его похожим на шкипера. На все тексты Томаса он коротко отвечал: "Нет".
В конце концов Томас сдался и подошел к нам.
- Не прогибается, - сказал он. - Подозревает, что тачка ворованная. Хоть и не говорит. Потянем?
Я кивнул. Бабки у нас были, а выбора не было. И это был хороший вариант. Даже очень хороший. Если все пройдет благополучно, мы окажемся в двухстах километрах от того места, где нас будут искать.
- Двести ему нужно отдать сразу, а триста показать, - предупредил Томас. - И отдать только после того, как он довезет нас до места. Мы, эстонцы, народ законопослушный. Это у нас от немцев. Но когда мы думаем: "Законно или незаконно?" - мы имеем в виду: "Прихватят или не прихватят?" Это у нас от русских. Если отдать ему все вперед, он сдаст нас первому полицейскому.
Выслушав наши условия, шкипер согласно кивнул и уехал на свой хутор за досками, по которым можно было бы вкатить "мазератти" в прицеп.
- Не заложит? - обеспокоился Муха.
- Нет, - уверенно сказал Томас. - Отказаться от таких бабок - не в эстонском характере.
- А вот это у вас от евреев, - сказал Артист.
Шкипера не было часа два. Спешить нам было некуда, на таллинскую трассу лучше всего было выбраться вечером, в темноте. Но мы все же начали беспокоиться.
Над дорогой и придорожными полями одна за другой проходили патрульные вертушки с опознавательными знаками Сил обороны Эстонии, по шоссе в ту и в другую сторону проносились "лендроверы" в камуфляжном раскрасе.
- Да они что, с цепи сорвались? - с недоумением прокомментировал Муха.
Очень на это было похоже.
Шкипер наконец появился, умело сдал прицеп к навесу, приладил направляющие - две широкие доски. Артист сел за руль, мы пристроились по бокам и легко забросили "мазератти" в кузов. Томас хотел ехать в кабине трактора, но мы решили, что не стоит ему светиться. Чем обычней картина, тем лучше: едет себе трактор с прицепом, водитель в кабине один, везет себе хозяйственный груз и везет, дело житейское.
Мы залезли в салон "мазератти", шкипер накрыл машину брезентом и для маскировки набросал сверху и по бокам несколько захваченных с хутора льняных снопов. Предусмотрительный народ эти эстонцы.
- Мы поедем вокруг, - проинформировал нас Томас. - По той дороге опасно. Так -дальше на пятьдесят километров, но лучше.
Трактор рыкнул двигателем, прицеп покатился по колдобинам.
Путешествие началось.
Вряд ли именно такие путешествия имел в виду Пржевальский, когда говорил, за что он любит жизнь. Но все же лучше ехать в полной темноте в комфортабельном салоне "мазератти", чем сидеть в эстонской каталажке, гадая, какой срок и за что нам впаяют.
А впаять могут сколько угодно и за что угодно. За нападение на гарнизон воинской части могут? Могут. За похищение внука национального героя могут? При желании могут. А взрыв? "Эсты", которые сидели в блиндаже, опознают всех нас без малейших сомнений. И доказывай потом, что мы не хотели ничего такого, а просто нам не понравился сценарий этого долбаного фильма, так как там схематичны характеры.
Теракт. За это могут засадить на всю катушку. И прогрессивная общественность пальцем не шевельнет в нашу защиту. И я бы ее за это не осудил.
Я поразмышлял еще немного и понял, что наше положение гораздо хуже, чем мне показалось. И самая главная опасность была неявной, каким-то образом была связанной с большой политической игрой, в которую был втянут этот долговязый эстонский плейбой Томас Ребане, а через него втянуты мы. И мы, пожалуй, уже знали о нем слишком много и могли представлять угрозу для тех, кто эту игру затеял. Во всяком случае, они могли предположить, что мы знаем слишком много. Этого предположения вполне достаточно, чтобы мы стали проблемой. А затеяли эту игру люди очень серьезные. Они решают проблемы по мере их возникновения.
А что, собственно, мы знаем о Томасе Ребане? Да ничего толком не знаем. Только одно: что он не внук этого эсэсовца, а фигура подставная. Но почему на эту роль выбрали именно этого раздолбая? Однофамилец? Не факт. Ребане в Эстонии наверняка не меньше, чем в России Лисицыных. И на роль потомка национального героя могли бы найти фигуру более достойную. Но выбрали все-таки его. Или он действительно внук Альфонса Ребане, но об этом не знал?
