Исходя из сущности человеческих характеров, я уже опровергнул один раз широко распространенное мнение, что герцог Орлеанский имел секретные сношения с Сиесом. Так же бесспорно, что герцог Орлеанский не имел ни с кем из известных лиц того времени никаких других отношений, кроме естественно возникающих при частном общении и совершенно чуждых всяким личным комбинациям.
После того как герцог Орлеанский дал инструкции своим округам, он перестал быть активным политическим лицом, слабость его характера и его двусмысленное положение, внушавшее другим беспокойство, помешали ему вернуться к этой роли. После совершенного им при подаче голоса преступления он превратился в ничто, ему нечего было делать, и он смешался с массой, но так как это было не его назначение, то он обратился в ничтожество, был принижен и затерт.
Как же надо отнестись к тому мнению, которое считается достоверным, будто герцог Орлеанский был первым зачинщиком революции, что его имя стало лозунгом для многочисленного класса граждан, и то некоторые лица с беспокойным честолюбием побудили его довести свои взгляды до ступеней трона?
Это мнение опровергается картиной его жизни, так как его безнравственность, крайнее легкомыслие, нерассудительность и слабость вполне достаточны для объяснения как его деятельности, так и бездействия. Кроме того, быстро развивавшееся после полученного толчка брожение умов не давало ни на один момент в течение всей революции места личным самолюбиям. Революционные идеи способствовали с самого начала установлению равенства и ослаблению власти, и потому все большие самолюбия, естественно, оказались разочарованными. Лишь гораздо позже, после страшных испытаний, начала ощущаться потребность в вожде для изменения установившегося порядка, и тогда появился Бонапарт.
Конечно, герцог Орлеанский не последним заметил то расположение умов, о котором я говорил. Но истинные стремления своего честолюбия он всегда оставлял нераскрытыми. Как я сказал, он не олицетворял ни принципа, ни цели, ни причин революции. Его, как и других, захватил ее стремительный поток.
Герцог Орлеанский сосредоточился в себе, на своих вкусах и потребностях. Отсюда проистекала та тайная мысль, которая заставила его согласиться после 6 октября 1789 года(17) на позорное для него путешествие в Англию, за которое его упрекали все партии. С этого момента начинает таять его огромное состояние, которое, став более подвижным, оставило в конце концов еще меньше следов, чем великолепная картинная галерея Пале-Рояля, сейчас уже сильно сократившаяся. Все свободные капиталы герцога Орлеанского были переведены окольными путями в Англию при помощи тайных агентов, которые, пользуясь своей неизвестностью, могли действовать бесчестно и воспользоваться плодами своих хищений. Так думают люди, стоявшие тогда во главе государственных дел.
Если историки начнут изощряться в поисках людей, которым можно было бы поставить в заслугу или в вину возбуждение революции, руководство ею или изменение ее направления, то они возьмут на себя излишний труд. У нее не было зачинщиков, вождей или руководителей. Она была посеяна писателями просвещенного и предприимчивого века, которые, желая разрушить предрассудки, ниспровергли религиозные и социальные начала; затем она была взращена неумелыми министрами, вызвавшими разорение казны и недовольство народа.
Для обнаружения действительного источника и причин революции следовало бы взвесить, исследовать и обсудить теоретические проблемы высокой политики и в особенности подвергнуть глубокому и искусному изучению вопрос о борьбе между философскими идеями и предрассудками, между притязаниями разума власти.
Если же исходить только из результатов этой революции, то легко впадешь в ошибку и начнешь смешивать Малерба с Мирабо и ла Рошфуко с Робеспьером.
ПРИМЕЧАНИЯ
(1) Эта характеристика знаменитого Филиппа-Эгалите, герцога Орлеанского, близкого родственника короля Людовика XVI, имеет следующее происхождение. Осенью 1792 г. Талейран очутился в Лондоне на положении эмигранта и почти без всяких средств. Вместе с другим эмигрантом, Бомецом, он занялся для заработка литературною работою-именно, решил дать характеристику герцога Орлеанского. Ясно, что это было не в начале его пребывания в Англии, а в конце, т.е. в 1794г., когда герцог Орлеанский был уже казнен. Указанный очерк в печати не появился, так как Талейран нашел это по разным причинам неудобным. Очевидно, позже он внес в рукопись поправки, так как в ней упоминается Бонапарт. Она осталась в его бумагах, и герцогиня Дино, а может быть, последующие редакторы Бакур или герцог Брольи, вставили этот неоконченный, но интересный эскиз в мемуары, притом почему-то в ту часть, которая относится к 1791 году. Мы печатаем его в конце книги, так как он ни в какой прямой связи с линией изложения "Мемуаров" не находится.
(2) Лигой, или точнее Священной лигой, называют объединения во Франции крайних папистов. Когда в 1576 г. король Генрих III сделал некоторые уступки протестантам, во главе Лиги стал Генрих Гиз (см. указатель), который в форме борьбы с гугенотами руководил движением за восстановление старого феодального порядка. Лига вызвала гражданскую войну, но после вступления на престол Генриха Наваррского, принявшего имя Генриха IV (см. указатель), притязания феодальной знати были отвергнуты, и Лига распалась.
(3) См. примечание 21 к главе I.
(4) Речь идет о Луи (Людовике)-Филиппе, впоследствии короле, и о его сестре Аделаиде, с которой Жанлис в 1792г. эмигрировала из Франции.
(5) Пале-Рояль - парижский дворец, сооруженный в 1629-1636 гг. архитектором Лемерсье для кардинала Ришелье, который оставил его по завещанию Людовику XIII. Тогда он назывался Кардинальским дворцом. В эпоху малолетства Людовика XIV и регентства его матери Анны Австрийской в нем проживала королевская семья, и он получил название Пале-Рояля. Людовик XIV подарил его своему брату, герцогу Филиппу Орлеанскому. В царствование Людовика XV он сгорел и был перестроен архитектором Моро. Отец Филиппа-Эгалите, внук первого владельца дворца из семьи герцогов Орлеанских, прикупил вокруг него большой участок земли. Во время революции он вошел в состав национального имущества, был назван Национальным дворцом и в 1800 г. был занят Трибунатом. После реставрации Бурбонов он был отдан Орлеанскому дому. При второй империи, в нем жил двоюродный брат Наполеона III, принц Наполеон. После установления третьей республики он превратился в государственную собственность.
