– Могу зайти, – ответил шофер спокойно.

Он появился в кабинете помпрокурора через полчаса. Лет пятидесяти, сухощавый, с глубокими морщинами на лбу, темнолицый, с серыми внимательными глазами. Одет Белоус был в добротный, несколько старомодный костюм. Верхняя пуговица белой рубашки была расстегнута.

Когда он сел напротив Авдеева и положил руки на колени, Владимир Харитонович обратил внимание на его короткопалые кисти. Такие обычно бывают у шоферов – с навсегда въевшимся в поры машинным маслом. И еще одна деталь: на правой руке между большим и указательным пальцами татуировка – маленькое, пронзенное стрелой сердечко.

– Вот, хочу с вами поговорить по поводу вашей жалобы, товарищ Белоус, – начал Владимир Харитонович.

– А что об этом говорить, – пожал плечами шофер. – Уже все сказано. Вашим прокурором из Зорянска. Лучше, по-моему, не скажешь…

– Вы давно женаты, Федор Михайлович? – решил изменить тактику Авдеев, потому что по существу, видимо, сразу говорить не следовало.

– Товарищ начальник, а это, по-моему, без разницы… Год, десять, что вам от этого?

Владимир Харитонович несколько смешался: Белоус явно не был расположен к доверительной беседе. Авдеев чувствовал, что он очень зол. Той тихой злобой, которая бывает страшна и непреодолима.

– А по-моему, разница есть… Когда человека знаешь много лет, то, наверное, веришь ему… Во всяком случае, понимаешь.

– Баба может и через двадцать лет замужества сделать подлянку. Такая у них порода паскудная… Марина у меня вторая жена… Хватит, с первой хлебанул. Одну треть в каждую получку отрывает. А моих ли кормлю – еще бабушка надвое сказала… Насчет веры – своим глазам я верю, и баста. И пусть тысячу раз скажут – мне пустой звук…

– Жена ваша действительно к больной дочери улетела? – спросил Авдеев.

– Мне теперь до фени – хоть в Африку. Буду я свою нервную систему тратить. Пососали из меня денег – хватит.

– Хорошо, товарищ Белоус. У меня к вам такой вопрос. – Владимир Харитонович решил напрямую. – А может, это недоразумение? Вижу, вы озлоблены, но подумайте: не показалось ли вам? Сгоряча что не померещится…

Глаза у Белоуса сузились, на скулах заходили желваки. Но он сдержался.

– Э, нет, товарищ начальник. Чувствую, куда гнете. Да ничего не получится у вас. За дурака себя держать никому не дам. – Он резко встал. – Хотите, чтобы я отходную дал? Забрал назад заявление? Своего оберегаете? Лопуха какого можете уговаривать, а меня – не советую. Не лыком шит. И еще более скажу: спустите вашему Измайлову, я насчет него такое сообщу…

Когда он ушел, Авдеев долго сидел, думал.

«А может быть, он прав?» – размышлял Авдеев.

После обеденного перерыва к помощнику прокурора области зашел Измайлов.

– Скажите, Захар Петрович, – спросил у него Авдеев. – Только прямо… Было у вас что-нибудь с Мариной Белоус в ту самую пятницу?

Захар Петрович мрачно ответил:

– Мы, кажется, выяснили это в прошлый раз…

Утром во вторник Измайлов выехал в Зорянск. Скорый поезд мчался как угорелый, пролетая маленькие станции, переезды, мосты. Захар Петрович почти все время простоял в коридоре.

Больше всего его угнетала неизвестность. Вчера, когда у него состоялся последний разговор с Авдеевым, Владимир Харитонович как-то неуверенно сказал ему: «Езжайте, исполняйте свои обязанности». Держался начальник отдела кадров официально, обращался только на «вы». И на прощание добавил: «Если вы нам понадобитесь, позвоню».

Еще тогда Измайлов подумал, сколько раз он сам произносил эту фразу. Она казалась обычной, а вот теперь прозвучала настораживающе…

Припомнилась Захару Петровичу и такая деталь. В отделе общего надзора облпрокуратуры кто-то обронил фразу, что ему, Измайлову, нашли, кажется, заместителя, без которого он работал уже почти год. Прежний был избран народным судьей.

Выходит, срочно ищут замену? Возможно, будь у него зам, ехал бы теперь домой разжалованный. Прикинув так и этак, Измайлов подумал: если бы вопрос стоял именно так, что мешало руководству назначить Ракитову временно исполняющей обязанности городского прокурора?

«Нет, – решил Измайлов. – Ольга Павловна слишком молода. Опыта не хватает. В этом, наверное, все дело. Вот почему срочно стали искать зама».

В Зорянск Захар Петрович прибыл в девятом часу. На автобус не сел, а пошел домой пешком. В душе нарастала тревога: как вести себя с женой? Рассказать или нет? И то, и другое сделать было трудно. За их долгую совместную жизнь, если он и пытался что-то скрыть, пусть даже мелкие служебные неприятности, Галя это чувствовала сразу, так что он не мог не открыться.

Но, с другой стороны, каково будет узнать Гале, что облпрокуратура проверяет заявление Белоуса…

О том, что жена будет страдать, он знал. Галина ревновала его, особенно в первые годы их жизни. Однажды дело дошло чуть ли не до развода…

«Нет, – принял окончательное решение Измайлов. – Пока говорить Гале ничего не буду. Может, рассосется, а я заставлю ее переживать».

Открывая дверь своей квартиры, Захар Петрович внутренне собрался и вошел с делано счастливой, но несколько усталой миной на лице.

– Привет! – крикнул Володя из кухни.

– Здорово! – как можно бодрее ответил отец. – Один?

– С Курлыкой.

Журавль сидел посреди кухни, долбя клювом по линолеуму, на котором Володя разбросал кусочки хлеба.

– Выздоравливает? – спросил Захар Петрович, садясь на стул.

– Приходил дедушка Айболит. Через недельку можно ставить протез.

Айболитом они звали ветеринара, которому на самом деле было всего лет двадцать пять.

– А где мама?

– В школе.

– Ну да… – Захар Петрович посмотрел на часы; вопрос был глупый: в это время жена всегда находилась в школе.

– Именные? – улыбнулся Володя, имея в виду часы.

– Не видишь, старые…

– А я думал, уже фасонишь…

– Откуда знаете?

– Инга Казимировна звонила. Поздравляла маму… Золотые, наверное?

– Деревянные, – отшутился Захар Петрович.

– Покажи, а? – попросил сын.

Отец достал из чемоданчика синюю коробочку. Володя вынул часы и с выражением прочел на задней крышке:

– «Прокурору З.П. Измайлову…» – И вдруг рассмеялся: – Представляешь, если какой-нибудь вор срежет? Вернет со страху.

– Ну и мысли у тебя, – покачал головой Захар Петрович.

– Ничего себе часики, – примерил на руку часы Володя. И, возвращая отцу, сказал: – Только почему часы? Их в любом магазине купить можно… Именное оружие – это я понимаю! Как в революцию! Показал бы ребятам – ахнули бы!..

Болтая с сыном, Захар Петрович чувствовал, как с души стекает, уходит тяжесть.

– Знаешь, ты сообрази мне чего-нибудь поесть, – попросил он. – А то мне надо привести себя в порядок и на работу…

– Это пожалуйста. Мать тут наготовила для тебя. Ждали еще вчера…

Измайлов позвонил Веронике Савельевне и попросил прислать Мая. Затем полез под душ, словно желая смыть с себя все рдянские неприятности.

За завтраком Курлыка просил подачки и старался на лету поймать кусочки. Володя сообщил, что в субботу и воскресенье они с матерью были в Матрешках – отвез дядя Боря – и брали с собой журавля. Деревья все окучили и полили, хотя в четверг и прошел хороший ливень.

«Забота о саде – подарок мне, – подумал Захар Петрович. – А я какой приготовил им?..»

Но он тут же еще раз дал себе слово не думать о происшествии с Мариной, вспомнив пословицу: бог не выдаст – свинья не съест. А если уже выдал, что теперь поделаешь…

…Возле дома на стоянке красовался вымытый, надраенный «москвич». Май тоже сиял. И не смог удержаться, чтобы не поздравить шефа с именными часами.

– А знаете, Захар Петрович, – сказал шофер, ведя машину по улицам Зорянска, – во Франции поймали одного вора. По отпечаткам пальцев…

– И что же в этом удивительного? – спросил Захар Петрович.

– А в том, что ворюгой оказалась обезьяна, которую люди научили чистить квартиры. Представляю, какая морока была для полиции – отпечатки пальцев есть, а домушника схватить не могут…