Однако исторически сложилось так, что гонениями суждено было заняться новообрядческой церкви, и она предавалась им с усердием. Об этом тоже написано немало, но в прошлом: сейчас эта сторона деятельности нашего официального православия вовсе замалчивается. За неучастие в обрядах наказывали сурово: в 1648 г. вышел указ, гласивший: "Кто не ходит в церковь, не бывает у святого причастия и не пускает к себе в дом священника подвергать таких людей пыткам и нераскаявшихся сжигать". И пытали, и сжигали. Конечно, время было суровое, но в христианском мире уже шел процесс смягчения нравов.
Но только не в России. Незыблемыми казались устои, никуда не делась и "латинобоязнь". Ради борьбы с "проклятым Западом" церковники готовы были (и сейчас готовы) идти на союз хоть с чертом. Однако были и государственные интересы, которые требовали иного отношения к миру, к тому же Западу. Это сейчас все сводят к Петру и к его реформам, которые многие считают не только жестокими, но и надуманными. Но не с Петра все началось, европолюбство у нас тоже давнее.
За короткое время до Петра правительница Софья показала себя еще большей западницей, чем братец. Западником считали и их отца, Алексея. Михайловича. А задолго до них уже была Немецкая слобода, а про Ивана Грозного церковники говорили: "..вся внутренняя его в руку варвар быша..." имея в виду как раз его контакты с иностранцами. Пушкин писал в заметке "О ничтожестве русской литературы": "Но и в эпоху бурь и перемен цари и бояре согласны были в одном: в необходимости сблизить Россию с Европою. Отселе сношения Ивана Васильевича с Англией, переписка Годунова с Данией, условия, поднесенные польскому посольству аристократией XVII столетия, посольства Алексея Михайловича... Наконец, явился Петр". Пусть Солженицын и иже с ним не жалуют Петра, наши гении - Пушкин в литературе и Ломоносов в науке - были на этот предмет иного мнения. Об отношении Пушкина к Петру знают все, а вот Ломоносов:
Зиждитель мира пожелал
Себя прославить в наши дни
Послал в Россию человека
Каков не слыхан был от века.
Сквозь все препятства он вознес
Россию варварством попранну
С собой возвысил до небес.
Даже единственный город нынешней России, действительно заслуживающий этого названия хотя бы с архитектурной точки зрения, - Санкт-Петербург. Остальные - бездарные скопления бездарных строений.
Дело Петра началось еще в 1473 г., когда рухнул в Кремле воздвигавшийся народными умельцами Успенский собор и пришлось выписывать Аристотеля Фиорованти, который и воздвиг эту православную святыню, уничтожив всю предыдущую работу. Так что Петру предшествовало многое и многие. И дело его - сугубо христианское, не случайно В.С. Соловьев говаривал, что "Вопреки всякой видимости реформа Петра Великого имела в сущности, глубоко христианский характер..." /11/.
У нее были какие-то свои внутренние предпосылки, она опиралась на какую-то смутную память о домонгольской Руси, когда та была хоть и периферией, но Запада, а мертвящее влияние Византии еще не сказалось в полной мере. Об этом, полагают некоторые наши мыслители, свидетельствуют наши выдающиеся и скорые успехи: "...поразительна та легкость, - писал Г.П. Федотов, - с которой русские скифы усваивали чуждое им просвещение. Усваивали не только пассивно, но и активно-творчески. На Петра немедленно ответили Ломоносовым, на Расстрелли - Захаровым, Воронихиным; через полтораста лет после петровского переворота - срок небольшой - блестящим развитием русской науки... Это само по себе показывает, что между Россией и Западом было известное сродство, иначе чужая стихия искалечила бы и погубила национальную жизнь. Уродств и деформаций было немало. Но из галлицизмов XVIII в. вырос Пушкин, из варварства 60-х годов - Толстой, Мусоргский, Ключевский. Значит, за ориентализмом московского типа лежали нетронутыми древние пласты киевско-новгородской Руси, и в них легко и свободно совершался обмен духовных веществ с христианским Западом" /12/.
Мало того, были у нас мыслители, которые считали, что тяга к Западу и западнические настроения как раз вещь очень понятная и очень русская, а вот построения вроде славянофильских - явное немецкое влияние. "Кто станет отрицать, - писал В.В. Розанов, - что во многих наших западниках, оставшихся таковыми до конца, более жил ясный и спокойный дух нашего народа; и кто не заметит, напротив, некоторой сумрачности в складе чувств и глубокого теоретизма в складе ума наших славянофилов?" /13/. А Д. Мережковский писал о Петре, что "Он вовсе не хотел, как думают славянофилы, отказаться от своего для чужого, а наоборот, чужое хотел сделать своим, выправить главный вывих народа" /14/.
Сам Петр говорил: "Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу переделать в людей". (Иван Грозный изрекал до него нечто сходное: "Аз есмь зверь, но над зверьми и царствую".) Для лучших умов России последствия реформ Петра виделись как в конечном счете благотворные. "Уничтожение смертной казни при Елизавете, отмена пыток при Екатерине II, упразднение крепостного права при Александре II - вот крупные плоды того христианского направления, которое дал русской политике "антихрист" Петр" /15/. И еще Соловьев: "Если Бог хотел спасти Россию и мог это сделать только через свободную деятельностью человека, то Петр Великий был несомненно таким человеком" /16/.
Только Россия послепетровской эпохи может что-то предъявить миру, только она оправдывает нашу страну. Все наши достижения во всем - в искусствах, науках, даже в военной мощи, даже в богословии - из этой эпохи. Все наши гении - оттуда, оттуда и сейчас исходит (тускнеющий?) свет, который хоть как-то освещает и нашу сегодняшнюю жизнь. Были русские люди, для которых Европа не была чужой и которые были в ней на равных. И только они создали все сокровища нашей культуры. Они - а не те, кто мнит себя "подлинными русскими", "подлинными православными", "нетронутыми Европой". У нас кто не тронут Европой, тот тронут Азией, и наш гений живописи, И.Е. Репин, был совершенно прав, когда писал в письме К. Чуковскому о черносотенцах: "Эти отродья татарского холопства воображают, что они призваны хранить исконные русские ценности. Привитое России хамство они все еще мечтают удержать (для окончательной погибели русского народа) своей отсталой кучкой бездарностей".
