Великан ненадолго обернулся, чтобы окинуть взглядом черную ночь, оставшуюся за спиной. Девлик не мог видеть, какие чувства обуревают Свидетеля, однако колдуну показалось, что его мертвое тело угодило в кипяток. Золотое сияние великана клокотало и бушевало. Вдруг, мимо пролетела крупная капля. Там, где она упала на траву, на земле образовалась глубокая, черная, дымящаяся дыра. Вслед за этим великан круто развернулся, и они помчались дальше.
Селенгур перешагивал холмы, словно кочки, и перепрыгивал горы, словно заборы. Каждый шаг его отдавался в земле глухим стоном и дрожью, а позади оставались в траве и кустах безобразные следы, тлеющие листья и облака пепла. В чащобе лесов рождались просеки, посреди которых торчали жалкие, обугленные обрубки стволов. Пар валил от болота или озера, стоило туда попасть пылающей ноге Свидетеля. Достигнув Райказана, Селенгур вошел в реку в облаке тумана, а вокруг него кипела и выплескивалась из берегов спокойная прежде вода.
Люди, крошечные муравьи где-то далеко внизу, в ужасе разбегались из своих смешных маленьких домов-коробочек при появлении великана. Он не обращал на них внимания, хотя ни одного жилища под сапог Свидетеля не попало. Еще раньше, в степи, Девлик видел вдалеке отряды конных лейденцев, что было силы погоняющих коней прочь от ходячего столба пламени. Они бросали свои шатры, стада и домашний скарб. Они удирали на запад.
Когда солнце только начало склонятся к закату, Селенгур уже достиг первых замков Энгоарда. Он не обращал на них внимания, потому что у него была цель.
Девлик не мог знать, не мог даже догадываться, о чем думает сейчас Свидетель, что он собирается делать. Задумка Фонрайля была простой: выпустить врага на волю и натравить его на Белых. В отличие от Черных, подданные Бога-Облака жили близко к Мертвому Востоку. Их оплотом, таким явным символом, удобным и для поклонения, и для атаки, был Делеобен, столица Императора, город-дворец, жемчужина земных владений Бога. Именно туда, судя по всему, и направлялся Свидетель.
Сначала на востоке появилось большое темное пятно – неведомо как выросшая посреди равнины горная группа. Она стояла, окруженная целым морем пологих холмов, как скальный утес, высящийся над зыбкими просторами. Отвесные склоны серо-черного гранита с вкраплениями меди поднимали к небу широкое плато, которое было застроено тысячами шпилей и куполов. Не хватило бы никаких слов и времени, чтобы описать великолепие столицы Белых волшебников. Испокон веку здесь творили только лучшие мастера, создававшие шедевры архитектуры. Кварталы Делеобена, четко разграниченные на сектора, были выстроены в разных стилях, часто очень отличающихся друг от друга, но одинаково прекрасных. Если бы Девлик мог заглянуть внутрь дворцов, он бы увидел там сокровища другого рода: картины самых известных мастеров, гобелены, шпалеры, скульптуры. В садах росли деревья и кустарники, привезенные со всего мира, в зверинцах сидели тысячи экзотических животных и демонов. Книги, украшения, платья, посуда, ковры, мебель – все здесь было лучшим, идеальным, неповторимым, бесценным.
Снизу, с равнины, на плато вела одна-единственная дорога. Белые сторожевые башни с зеркальными крышами на фоне черных гор – и облака, неиссякаемые облака над ними, в вышине.
При приближении Селенгура к Делеобену из-за стены острых зубцов гор, окружающей постройки, начали взлетать сотни белых точек. Как ни быстро шагал великан, в городе успели объявить тревогу: императорская гвардия торопилась встать на защиту своей столицы. Похожие на мошкару, солдаты толклись в воздухе до тех пор, пока не выстроились в ровный квадратный рой, поблескивающий на солнце доспехами. Ближе, ближе. Застыв на одном месте, гвардия ждала боя с неведомым противником рядом с надежными стенами Делеобена. Скоро Девлик смог четко различать отдельных солдат и даже увидел их командира в доспехах, расписанных красными узорами. Судя по всему, это был Зунна, младший сын Тарерика. Вот он повелительно взмахнул длинным, в человеческий рост, мечом. Несколько тысяч солдат разом послали в атакующего великана короткие, ослепительно белые молнии. Воздух накалился и задрожал от такого обилия волшебных снарядов. Большая их часть сплелась друг с другом и превратилась в неровное слепящее облако взрыва, потрясшее окрестности и грозившее, кажется, расколоть камни. Но даже те молнии, что смогли достигнуть цели, безвредно исчезли в золотом теле великана, поглощенные им без следа.
Над растерявшимися, оглушенными собственной магией солдатами Императора заклубились облака. Снежно-белые вначале, они быстро потемнели и налились грозой. В зловещих, бездонных брюхах ворчал гром и мелькали молнии, намного превосходящие по мощности те, что бросали гвардейцы. В этой надвигающейся грозе пряталась мощь многочисленных волшебников, укрывшихся за стенами Делеобена – а возможно, и самого Императора.
Селенегур высоко поднял свой громадный меч и стал размахивать им, словно косарь, вышедший на летний луг с густой травой. Пламенеющее лезвие оставляло за собой длинный красноватый след, сжигавший тучи без остатка, в одно мгновение. Сделав три шага вперед, Свидетель рассек грозовые тучи на десяток кусков, которые были быстро пожраны огнем его клинка. Вслед за тем великан с размаху врезался грудью в строй гвардейцев.
Великолепная воздушная стена, составленная из тысяч проверенных, умелых, отважных и стойких бойцов, разлетелась, как трухлявый забор. Неуязвимый и целеустремленный, Селенгур просто не обращал внимания на назойливую мошкару, крутящуюся вокруг него в попытках остановить или нанести хоть какой-то ущерб. Множество солдат, встретившись с золотой прозрачной плотью великана, исчезли, не оставив после себя даже пепла. Те, что оказались чуть в стороне, загорались разом от пяток до макушки и огненными болидами падали наземь. Другие кричали, не в силах выдержать нестерпимый жар, покрывались красными пятнами ожогов, струпьями, волдырями. Гвардейцы падали, пытаясь прямо на лету сорвать в себя плавящиеся доспехи и горящую одежду.
Один лишь Зунна, покрытый копотью, с обуглившимся лицом, прорвался к самому носу великана и занес свой меч, казавшийся сейчас жалкой иголкой. Глаза Селенгура блеснули двумя яростными, красными вспышками, излившими на наглеца потоки невообразимых энергий. В мгновение ока сын Императора исчез, пропал, растаял, словно его никогда и не было на свете.
После этого никто уже не мог, да и не пытался помешать великану. Несколькими взмахами рук он разогнал остатки войска Белых и приблизился вплотную к плато, доходившее ему до пояса. Ударами кулака и меча Селенгур принялся методично уничтожать прекрасные строения, возводившиеся веками. Белые шпили, изящные башни, ажурные купола и походившие на перистые облака невесомые мостки, соединившие практически все здания столицы между собой, обращались в пыль, мелкую серую пыль, наподобие той, что заполняла собой пустыню Мертвого Востока.
Великан шел вдоль плато, обходя город по контуру и уничтожая его методично, бездушно и быстро. Ему не было дела до людей, мечущихся под кулаком, прыгающих со склонов гор, превращающихся в лепешки и кровавую кашицу. Все гибли без разбора и жалости: старики, женщины и дети для Селенгура сейчас не отличались от волшебников и солдат в белых доспехах. Император и повар – все заслуживали наказания за то, что он увидел на месте зеленых полей и прекрасных городов своей страны.
Вдруг в той части города, что пока еще была цела, поднялось громадное чудовище, отдаленно похожее на вставшего на задние лапы косматого белого медведя. Ростом он, пожалуй, немного уступал Селенгуру, но из-за того, что стоял на плато, возвышался над Свидетелем на полголовы. Воздух сотряс рык: клыки гигантского медведя могли сойти за какой-нибудь шпиль из тех, что не пали под ударами великанского кулака. Руша дома движением задних лап, чудовище прыгнуло на Селенгура и приземлилось ему на грудь. Девлик ожидал, что медведь сгорит от одного прикосновения к золотой призрачной плоти, но этого не произошло. Могучий тычок заставил Свидетеля отшатнуться, оставить в покое город и приняться за нового противника. Отбросив меч, великан вцепился в чудовище обеими руками и двинул его назад. Равновесие было утеряно: оба сражающихся покачнулись и упали, словно исполинские башни. Удар был страшен – казалось, весь мир переворачивается и рассыпается на кусочки. Девлик был в незавидном положении, находясь внутри тела Селенгура, но не имея никакой возможности оказывать влияние на ход схватки. Одно мгновение колдуну почудилось, что он раздавлен и смят в лепешку телами противников. Он слышал жуткий треск, протяжный долгий стон, от которого звенело в голове, и громоподобный грохот. Что это было? Тут же он увидел, что горный фундамент, на котором стоял Делеобен, пошел трещинами – длинными, извилистыми. Остатки зданий, не выдержав сотрясения, рушились сами по себе, окончательно превращая в руины изящный и прекрасный прежде город. Медведь, прижатый телом Селенгура к горе, расплылся, пытаясь окутать облачным покровом золотое сияние Свидетеля и погасить его, поглотить и растворить в себе. Разъярившись еще больше, великан выплеснул из себя в два раза больше света и безжалостно разметал плоть противника. Раздался полный боли вой, с которым облачный медведь таял, превращаясь в беспорядочные клочья безобидного тумана. Некоторые из них еще пытались удрать, сливаясь и протекая в руины Делеобена, чтобы затеряться среди них – но Свидетель поднялся над плато и распростер над ним повернутые книзу ладони. С них полился дождь, золотой дождь, сжигающий все на своем пути. Похожий на белую змею Тарерик корчился и содрогался под ударами капель. Он умирал, не в силах больше сражаться и даже удирать. Все было кончено.
