Над серо-желтыми холмами Энгоарда стелился туман. Он не казался особенно плотным, однако ни один луч солнца не мог пробиться сквозь клубящуюся пелену. Воздух был сырым и тяжелым, холодным, похожим на испарения болот. Сорген вышел из своей палатки ранним утром и содрогнулся от озноба, прокатившего по телу. Росшие в тридцати шагах от него деревья походили на строй воинов-великанов, застывший в ожидании команды; соседние палатки представлялись маленькими курганами. Тут и там мелькали быстрые тени, когда воины пробегали по своим делам в достаточной близости от колдуна. Звуки в тумане тоже были приглушенными, неожиданными и непонятными.

Запахнув полы меховой куртки, Сорген хмуро огляделся по сторонам. Под ногами все было завалено листьями, желтыми, бурыми и красными. Стоило на них наступить – раздавался жалобный, робкий шелест. Колдун поднял лицо и посмотрел в тусклое небо. Тяжелый, тоскливый вздох вырвался из его груди, когда порыв ветра разметал по сторонам туманные пряди и подбросил в воздух несколько неуклюжих, мокрых листьев.

"Какое отвратительное настроение!" – подумал Сорген, нерешительно размышляя, как ему поступить – вернуться назад, в палатку, или идти по своим делам. Давненько он не чувствовал себя так паршиво. Мрачные мысли не покидали разума, странная слабость и апатия сковали тело. Он сам был ничуть не лучше этих листьев, лишившихся опоры и поддержки дерева. Нет больше животворных соков, нет яркого солнечного света и теплого ветра. Все ушло.

Осень. Осень вокруг него и внутри него. Сейчас он очень остро ощущал это и потому ему было страшно смотреть вокруг. Пять лет на далеком юге, где вечное лето, где листья не падают с деревьев, где нет холодного дыхания приближающихся морозов, не давали ему думать о том, что жизнь движется к закату. Стоило лишь вернуться домой, он сразу все понял. Пришла его осень, и не за горами зима. Конец. Смерть.

Лишь одно не давало унынию и обреченности полностью завладеть всем его существом – слабое воспоминание о том, что любая зима не длится вечно, и в конце концов наступает весна. Возрождение. Возвращение жизни. Вот только в праве ли он надеяться на это?

Зло поддав сапогом по куче прелых листьев, Сорген молча проклял осень и зиму, а потом и собственную тупость. К чему он гложет сам себя этими дурацкими размышлениями? Как будто от них будет какой-то толк. Нужно действовать.

Круто развернувшись, он снова забрался в палатку. Заспанный Хак развел огонь в маленьком очаге с кожаным дымоходом и варил кашу. Сорген задумчиво вынул из мешка ворох одежд и принялся выбирать рубаху и шарф. Впрочем, все шарфы подходили больше к прохладному утру на море Наодима, а не к промозглой сырости энгоардского леса. В них он будет выглядеть нелепо. В конце концов, у куртки есть воротник, который можно поднять. Сорген быстро натянул на себя плотную голубую рубаху с вышитым у ворота золотистым узором, потом снова надел куртку и застегнул не ней все петли. К тому времени каша доварилась, так что можно было поесть. Сорген проглотил свою порцию безо всякого аппетита, лишь бы набить пузо. Хак, видя хмурое лицо хозяина, помалкивал и только громко сопел.

Закончив есть, Сорген застегнул пояс с мечом, нахлобучил поглубже фетровую шляпу с пером и вышел наружу. Пока он завтракал, ветер растрепал туман, разбив его массу на несколько больших клочьев, стелившихся брюхом по земле. На выцветшем небе тускло светилось солнце-старик, кое-как поднявшееся над горизонтом. Полосы сизого дыма, перемешиваясь и переплетаясь друг с другом, выглядели как руки, которые борются за право достать светило.

Над Закатной провинцией Энгоарда витали духи смерти. Лесистые холмы приютили армию захватчиков, беспрепятственно топтавших забывшие о больших войнах земли. Весь южный склон высокого холма под названием Мешок, до берега реки Эльг, усеивали костры тысяч солдат князя Ргола. Это были тсуланцы, его земляки, его верные подданные, суровые и умелые бойцы, с рождения жившие в ладах с Черной магией.

С другой стороны холма теснились палатки кочевников из Страны Без Солнца, две дюжины племен, по пять сотен воинов в каждом. Их вела за собой неуемная жажда наживы и вера в полководческий талант Ргола, продемонстрированный князем во время войны за Йелкопан.

К западу от Мешка встали лагерем разрозненные отряды мелких удельных князьков, чьи владения располагались между Энгоардом и Белоранной – полтора десятка крошечных армий, по нескольку сотен человек в каждой.

Отдельно от всех расположились Черные колдуны: толстый Бейруб и его ручные дро, Земал с ордой вечно грязных карликов, которых он, по слухам, лепил из глины, как пордусов, Хойрада, искусная в обращении с огнем, и несколько других, никому не известных членов Теракет Таце. На многие льюмилы вокруг расползлись, подобно рыщущим в поисках добычи муравьям, мелкие отряды. Они искали пищу для огромного войска, проводили разведку или же просто грабили и убивали ради развлечения. Пожарища, разоренное жилье и трупы людей устилали их путь.

В полутора десятках льюмилов на восток сжигала в кострах прекрасные деревья из сосновых рощ Бартресов другая армия. Объединенное войско всей Закатной провинции, которое наконец решило дать бой захватчикам. Оно состояло из множества отрядов, во главе каждого из которых стоял Высокий. Вегтер, Бартрес, Оад, Сьерин и Лемгас… Когда лазутчики перечисляли эти имена, Сорген чувствовал, как сердце начинает биться быстрее. Он пытался представить лица давних врагов, но они расплывались, как в тумане. Лишь бородатую рожу Симы Бартреса и его рокочущий, гулкий смех Сорген мог припомнить, да и то очень смутно. Впрочем, стоит им встретиться, он узнает любого.

Еще десять Высоких прислали помощь из Северной провинции. Этим отрядом командовал знаменитый воин, Нанья Сванд, тот самый, что семьдесят лет назад совершил победоносный поход в далекую Страну Чудовищ. Из похода он привез семь ужасных шкур, от одного вида которой дамы падали в обморок, а так же изящную синекожую наложницу. Сам Император Тарерик посетил тогда замок Сванд, восхитился добычей и пожелал иметь такие же редкости. Через год несколько отрядов из Облачного Делеобена один за другим отправились в Страну Чудовищ, но никто не вернулся обратно из-за Предостерегающих Камней. Тогда Нанья подарил шкуры и наложницу Императору, чем навеки завоевал его расположение. Теперь Высокий Сванд стал главнокомандующим армией Белых.

Шесть тысяч солдат привел за собой из Южной провинции Юлайни по прозвищу Скоморох – в юности он попал в плен к разбойникам, которые ради жестокой забавы обезобразили его лицо. Шрамы вздымали вверх брови и растягивали в стороны уголки губ, словно Юлайни постоянно улыбался и удивлялся. Несмотря на пережитые невзгоды, Скоморох всеми считался весельчаком и добряком.

Девять отрядов подчинялись седобородому гиганту Вену Леданту из Восходной провинции. Говорили, что этот старец знавал еще Булаба, отца Тарерика, но за все долгие века своей жизни этот человек не смог нажить себе ни особой славы, ни богатства, ни могущества.

Все Белое воинство насчитывало почти сорок тысяч бойцов. Оно оседлало дорогу, ведущую к поместью Бартреса, на большом лугу, с востока ограниченном рекой Вольг, а со всех остальных сторон – сосновыми лесочками.

Пространство между лагерями противников кишело разведчиками и небольшими боевыми группами. Лагеря стояли в непосредственной близости друг от друга уже несколько дней. Стычки не прекращались ни днем, ни ночью. Сражались люди, сражались демоны, призванные на помощь обеими сторонами. Не сегодня-завтра должно было грянуть главное сражение.

Гигантский шатер Ргола стоял на самой вершине Мешка; все мыслимые цвета переливались над ним в небе, отмечая купол из защитных заклинаний. Вокруг шатра патрулировали демоны в массивных шлемах, с тремя горящими глазами в прорезях; куда ни глянь, везде копошились черные фигурки солдат. Воздух наполняли далекие голоса, ржание лошадей, звон металла в походных кузнях, скрипение телег и резкие вопли пролетающих в небе эзбансов.