– Я подумал о том же. Спасибо за твою посылку – я ее уже испробовал.

– Это сразу заметно, – Ргол собрал свои крашенные губы в бантик и чуть-чуть сморщился. – От тебя несет клопами.

– Хорошо, что я ничего не чувствую, – усмехнулся Девлик. – Сколько времени нужно полоскать тело в этой дряни?

– Насколько я знаю, хватает одной ночи. Ты вынул кишки?

Девлик взмахнул рукой, что можно было понимать как угодно. Он не собирался обсуждать с Перстеньком особенности устройства собственного разума. Развернувшись к выходу, на пороге он остановился.

– Да, кстати! Не забудь оповестить моих людей, когда станешь удирать.

– Обязательно. Только я не удираю – отступаю. Ухожу непобежденным.

– Называй это, как угодно. Не забудь прислать весточку.

– Разве я могу бросить тебя или твоих людей? – Ргол развел руки и даже слегка присел в издевательском поклоне. Глаза его, обычно затянутые поволокой, сейчас поблескивали.

Он боится, – подумал Девлик проходя мимо стоящих на посту у входа в шатер трехглазых демонов. Боится меня, потому что я сейчас – продолжение Старцев. Их оружие, протянутое из Вечногорящего мира в этот. Однако сами Старцы почему-то не торопились пользоваться оружием по имени Девлик. Странно. Странно.

Вечером, незадолго до заката, Миланор попросил аудиенции. Рыцарь выглядел страшно осунувшимся, почти таким же мертвенно-бледным и неживым, как его хозяин. Казалось, все накопившиеся годы разом обрушились на него, грозя смять, растереть в пыль, как здоровенная каменная плита. А может быть, Миланор до сих пор оставался в плену у заклинания Рану? Просыпался ночью от кошмаров, продолжающих преследовать его уже который год. Мучался из-за того, что не торопится в бой, не вонзает меч в тело врага и не получает в ответ порцию краткого упокоения?

Миланор, лихорадочно сверкая в полумраке ввалившимися глазами, пытался разузнать, к чему следует готовиться его изрядно поредевшему войску.

– Будьте готовы ко всему подряд, – ответил ему Девлик. – Так будет вернее всего.

Желтоволосый рыцарь потоптался на месте, а потом, нахмурившись, высказал свое несогласие с намерением Ргола отступать.

– Откуда ты про это знаешь? – спросил Девлик. Хотя его голос был ровным и тихим, Миланор сгорбился и нервно облизнул губы.

– Все говорят об этом. Весь лагерь. Вся армия.

– Ах вот как…. К чему тогда твои вопросы? Неужели ты думаешь, что я продолжу марш на Делеобен в одиночку?

– Нет, но…. Если вы имеете влияние на князя, то должны отговорить его. Отступление может обратиться катастрофой! Со дня на день все до единой речки разольются. Пойдут обильные весенние дожди. Кроме того, в разоренном Энгоарде нет никаких способов прокормить большую армию. Сколько бы не набрали фуражиры в окрестностях Эрха, этого не хватит на поход до Белоранны. Гораздо лучше было бы укрепиться где-нибудь недалеко, в выгодном месте – на слиянии рек, например. Выстроить временную крепость, накопить припасы…

– Извини, Миланор, что я прерываю тебя, но в войнах колдунов стратегия иной раз сильно отличается от тех, какими пользуются простые генералы. Если только из сложившейся ситуации есть правильный выход, то именно его и выбрал Ргол. Последние две победы принесли такие жестокие потери, что их проще приравнять к поражениям. Мы в глубине вражеской страны, армия которой не разгромлена, государь не убит, а территория захвачена едва ли на половину. Резервы исчерпаны, боевой дух солдат подорван. Следующей встречи с армией Белых Ргол не переживет: а волшебникам и гвардейцам плевать на временные укрепления и хорошие позиции. Потому для князя единственно правильно сейчас бежать. Как можно скорее и как можно дальше.

Лицо Миланора потемнело, но он молча кивнул.

– Вы как всегда правы, мой господин. Я удаляюсь, но должен упомянуть, что Гримал тоже просил принять его.

– Пусть зайдет завтра утром.

Девлик угрюмо хмыкнул, подумав о том, что раньше Грималу не требовались позволения для того, чтобы поговорить с Соргеном. Встав из-за стола и самолично прикрыв дверь за ушедшим наверх Миланором – Хак давно завалился спать – Девлик застыл, привалившись боком к стене. Взгляд его пронзал тьму комнаты, разгоняемую только узкими пятнами красного закатного света, просачивающегося сквозь щели в ставнях. Если долго смотреть на эти тонкие и жалкие пятнышки, то кажется, будто окружающая темнота становится все гуще и тяжелее, наползает прямо на голову и окутывает, поглощает и растворяет тебя в своем чреве. Абсолютная, непроницаемая, непобедимая и непредставимая тьма! И только узкий лучик багрового сияния дрожит, как соломинка, на которую водрузили огромный валун. Еще немного – и он исчезнет… Останется только тьма. Такая же тьма наваливалась на Девлика. Он был лишен стержня, на котором должен держаться вся теперешняя «жизнь»: у него не было приказов. Что делать? Куда податься? Отступать ли в Белоранну вместе с Рголом или же сделать что-то еще? Миланор и Гримал желают получить от него указания – ха-ха, марионетками должна управлять такая же марионетка! Почему же никто не хочет дернуть за ее веревочки?

Девлик мог стоять и смотреть на тающий свет убегающего солнца бесконечно долго – гораздо дольше, чем умирающие лучи могли проникать за ставни. Вдруг пятнышко мигнуло – будто бы кто-то прошел между ним и колдуном, на мгновение заслонив свет. Девлик оттолкнулся от стены и вгляделся в темноту попристальнее. Словно играя с ним, густые тени блуждали по углам, старательно обходя затухающее в щели свечение вечерней зори. Казалось, что комната наполнилась безмолвными, бесшумными и почти бесплотными фигурами, кружившими в непонятном и бессмысленном танце. Девлик почувствовал раздражение, потому что должен был разглядеть все в самых мелких подробностях – но не мог этого сделать!

Раздался тихий, мелкий и явно довольный смешок. Он исходил от одной из теней, которая вдруг скользнула в полосу багрового света. Из тьмы проступило узкое лицо с жидкой бороденкой и густыми бровями, словно бы прилепленное на листе бумаги к парящему в воздухе черному полотнищу.

– Приветствую тебя, мой мальчик! – шелестящий голос был похож на дуновение ветра. Да было ли это настоящим голосом? Быть может, мыслью? Была ли тень самим Фонрайлем, или же это его призрак, пущенный, чтобы позабавиться с тупым мертвецом? Девлик хотел было уже метнуться вперед, чтобы проверить материальность Старца на ощупь, но Фонрайль предостерегающе поднял руку. Подчиняясь силе, пленившей его тело, Девлик упал на колени и согнулся в раболепном поклоне до самых половиц.

– Мой повелитель! Я жду приказов.

– Прекрасно! Пусть радость наполнит твое мертвое сердце, ибо сейчас ты их получишь. Но сначала скажи мне, как идут дела? Признаться, вокруг ныне творится столько событий, что не могу уследить за всем сразу!

Девлик замешкался. Как? Всеведущий и всемогущий Старец признается, что не может быть таковым? Впрочем, задумываться и мешкать у него нет права. Девлик быстро поведал тени о том, как поразил в битве волшебника и волшебницу, а сам получил жестокие повреждения. Тень продолжала плавать в воздухе, впитывая в себя остатки солнечного света, уже почти совершенно растаявшие в ночи. Нарисованное лицо скользило по расплывчатому силуэту вверх и вниз, словно согласно кивая.

– Я принял ванну из особого бальзама, чтобы сохранить гниющее тело, – сказал Девлик и тут же подумал, что зря досажает Старцу такими глупостями. Однако Фонрайль выказал согласие.

– Верно! Это тело еще во многом нам пригодится. Чем же ты пользовался? Уж не тем ли варевом, которое делают степные дикари? Тебе надо было обратиться к нам. Я лично знаю не менее десяти способов: например, кровь тарпалуса. Она не только бальзамирует, но и превращает обработанную плоть в подобие самой твердой скалы. Очень важное качество для норгов, которые, рано или поздно, перестают как следует беречь свое тело.

– Я не смел беспокоить вас. Бальзам дал мне Ргол.

– Ах, вот как? Твой лучший друг в Теракет Таце, да? Или же лучшим… гм, другом, была Хейла?