– Битва еще далека от завершения, – пожал плечами Сорген. – Придет и твое время, а когда – решать Рголу.
– Тьфу! – яростно оскалилась Хойрада. – Эта глупая баба в мужском обличии нарочно так делает!
Сорген криво ухмыльнулся, но продолжать разговор не стал – тем более что Хойрада в гневе помчалась сквозь лес, сжигая на своем пути кусты и деревца. "Хорошо же она маскируется", – подумал молодой колдун. Впрочем, задумываться о сумасбродности и злобности старой ведьмы ему было некогда. Патлатый кочевник с отвисшей губой привел ему коня, и Сорген, взгромоздившись в седло, взялся за лимеро. Он быстро связал зеленой ниткой несколько веток от густой молодой ели, так, чтобы получилось нечто вроде шатра. Положив его на ладонь, Сорген прочитал заклинание. Лимеро предстало перед его глазами, как вспухший в воздухе мерцающий бледно-зеленым светом купол. С тяжелым вздохом Сорген снова поднялся в воздух и стал летать между деревьями, скупо разбрасывая над садящимися в седла кочевниками еловые иголки. Лимеро расползалось, накрывая собой все войско, превращая его в кучку шевелящегося на ветру леса. Теперь придется двигаться у самого леса, потому как шесть тысяч елок, ползущих по лугу, покажутся вражеским наблюдателям не менее опасными, чем атакующая конница. Когда Сорген вернулся в седло, рядом уже оказались трое селер ормани, отряженных Ямуге Рголом. Им-то молодой колдун с радостью доверил поддерживать лимеро, а сам пока решил отдохнуть. Он выпил целый ковш воды, холодной и чуть пахнущей затхлостью, потом пощупал горло, натертое жестким воротником, придавленным к коже броней. Надо бы излечить, но нет времени и желания опять тратить силы. Он устал, потому что так много успел сделать к этому времени! Голова тупо ныла, перед глазами, стоило их закрыть, летали тусклые искорки. Все тот же кочевник с отвислой губой подъехал и предложил толстую полоску мягкой и жирной копченой свинины. Сорген жадно съел ее и запил хорошей порцией чая. После этого он почувствовал себя чуть лучше.
К тому времени, когда он покинул лес и выехал из густого осинника на край луга, кочевники широкой полосой протянулись вдоль подошвы холма, указанного Рголом. Треугольным он казался только издали и с юга. С лесной опушки вершина вообще не имела никакой узнаваемой формы – просто бугор вроде выпятившегося, вспухшего в гигантской кадушке дрожжевого теста. К западу от холма мелькали какие-то тени. Сорген не стал всматриваться и обновлять ослабшее заклинание против иллюзий, подумав, что это наверняка тсуланская кавалерия, тщательно укрытая Земалом.
Продвинувшись вперед до восточных склонов холма, конница остановилась в ожидании новых приказов. Сорген взобрался на вершину и обозрел поле битвы. Чуть левее него темнела масса кочевников из первого отряда. Очевидно, они уже разбили противостоявшую пехоту и теперь тоже ждали новых приказов. От них в тылы тянулись вереницами, кучками и поодиночке раненые – кто на конях, кто пешком. Никто из них, судя по всему, не мог разглядеть замаскированных земляков. Один или два дуралея пытались орать и размахивать руками, призывая отступающих степняков поделиться впечатлениями, но их быстро утихомирили. Кое-кто из бредущих по лугу калек недоуменно поглядел в сторону холма, а потом продолжил путь.
Вправо и дальше на юг Сорген с трудом разглядел еще одну плотную массу людей – наверняка, тылы тсуланской фаланги. Разглядеть, как там обстояли дела, он не мог, да и особого желания не испытывал. Вряд ли там случился прорыв или катастрофа – судьба битвы будет решаться на флангах. Мысленно представив себе линию соприкосновения противников, Сорген подумал, что она уже почти что параллельна реке. Все зависит от того, как там князья – держатся еще, или уже сломлены и бегут? Возможно, отряды Белых огибают тсуланскую пехоту с юга и скоро ударят ей в тыл. Что тогда станет делать великий полководец Ргол? Подхватит свои подушки и помчится, что есть духу, обратно на запад? Впрочем, несмотря на всю свою женственность и изнеженность, Перстенек уже доказал, что он сильный и умелый боец. Пять лет назад на глазах Соргена он в жестоком поединке победил одного из сильнейших Белых магов по имени Геобол. Неужели сегодня он будет слабее или трусливее? Нет, скорее, Ргол припас в рукаве еще пару фокусов, которые как следует ошарашат противника.
Раздумья Соргена были прерваны криками, несущимися с неба. Со стороны солнца, лениво вскарабкавшегося в небе уже довольно высоко, прилетел селер орман со стрелой в заднице. По пятам за ним, измученным и перепачканным сажей, гнался грифон с окровавленным клювом. Выхватив меч, Сорген воспарил в воздух и одним ударом отсек Белому демону башку. Орман, человек, пожалуй, лет тридцати, в изнеможении рухнул на жухлую траву и застонал. Рукой он нащупал торчавшую из ягодицы стрелу и рывком вынул ее из раны. Издавши полной страдания рык, орман вывернул шею и посмотрел на Соргена полным боли и злости взглядом.
– Там, в паре льюмилов точно на восток отсюда, скачет большой отряд. Наверное, это Юлайни – его рыцари все закованы в броню, а кони покрыты кольчужными попонами. Они заходят нам в спину.
Сорген молча стоял у распростертого тела селер ормана, не пытаясь помочь ему. Не такая уж серьезная рана, чтобы тратить на нее силы и время. Вместо этого молодой колдун взмахнул рукой, приказывая кочевникам заняться раненым. Сам же он всмотрелся в указанную гонцом сторону. Сначала ничего не было видно, но потом луг у темного, угрюмого строя потерявших почти всю листву тополей словно покрылся стелющимся вдоль земли дымом. Иллюзия, прикрывающая наступавших врагов. Медленно и неотвратимо она двигалась на юг, перемещаясь как раз мимо холма, на склонах которого стояли кочевники. Выждав, пока иллюзорное пятно проползет достаточное расстояние, Сорген спустился вниз и влез на коня. Во второй раз за сегодня он вынул меч и воздел его над головой, посылая в атаку свой отряд. Теперь он обошелся без «напутствий», однако степняки загалдели и завопили «Вур!! Вур!!» точно так же, как и их товарищи. С этими воплями они ринулись навстречу смерти.
Одно за другим были отброшены маскирующие заклинания: два полчища появились друг перед другом во всей красе. Неповоротливое войско Юлайни катилось на юг и не могло быстро развернуться, чтобы сшибиться с врагом лицом к лицу. Ряды его смешались, кто-то даже покатился кубарем из седла. Сверкающие ряды рыцарей потеряли стройность и согнулись, превратившись в ломаные линии. Завывающие кочевники беспорядочной толпой налетели на них сбоку, там, где не страшны были длинные пики с полусаженными металлическими наконечниками. Энгоардцы, ударившие из засады, сами угодили в засаду.
Сотни людей и лошадей были раздавлены и сбиты наземь от одного только удара первой сшибки. Передовые всадники были уничтожены все до одного, превратились в кровавое месиво, растекающееся по обрывкам одежды и переломанным доспехам. Звон и скрежет металла, визг гибнущих лошадей и предсмертные крики людей поднялись над сражающимися жутким облаком. Бурлящая толпа бьющихся солдат принялась вытаптывать до глины луг под копытами коней, вращаться, подобно водовороту и исторгать из себя обезображенные трупы. Энгоардцы оправились от первого, неожиданного и неудобного для них удара. Хотя отряд их насчитывал меньше людей, чем у кочевников, вооружены и бронированы они были лучше. Насчет боевой выучки и храбрости Сорген мог бы поспорить с кем угодно: вечно трусливые и неумелые кочевники из его давних воспоминаний пропали, уступив место другим – закаленным во множестве схваток и уверенным в себе. Жители Империи, наоборот, давно не знали настоящих войн и с детства воспитывались в духе, далеком от того, что присущ настоящему воину. Солдаты, по большей части, оттачивали свое мастерство на чучелах и в боях с деревянными мечами. Сейчас, среди звона тысяч настоящих клинков, среди рек льющейся крови, рядом с погибающими товарищами, они не имели никаких преимуществ перед кочевниками. Судя по всему, у них не было никаких шансов выиграть этот бой.
