Hам дали комнату в доме, где жили работяги. Володя работал на драгах токарем и преподавателем в средней школе. Я устроилась работать в поселковом очень богатом клубе зав. библиотекой. Я очень быстро собрала наполовину расхищенную библиотеку, организовала нечто вроде шахматно-шашечного клуба, устроила читальный зал и стала охотно выступать на клубной сцене в паре с братом Володей. Дует "Одарки и Карася" ошеломил жителей поселка; мы стали быстро добираться до профессиональных высот в своем исполнении. Муж Володя, впрочем, очень не любил моих сценических успехов, он говорил: "Твое "дрыгоножество" однажды привело тебя на край гибели..." Он уступал только брату Володе, его просьбам - не препятствовать мне выступать на сцене.
Так шла жизнь моя, и, может быть, это была самая лучшая пора ее! Было такое ощущение, будто мы находимся на гребне волны - большой и теплой волны, но не тонем, а только качаемся. Было ощущение каких-то взлетов, и порывов ветра, и свежести воздуха, которым дышали. Должно быть, это было от долгой закупоренности моей артистической души, для которой вдруг образовалась отдушина. Артистизм - иногда думала я это свойство глубоко врожденное. Оно дремлет, когда ему нет выхода, но оно мгновенно может вспыхнуть и заискриться, когда появляется малейшая возможность. Hепонятная, таинственная сила. Подмостки, рампа, глубокий провал зрительного зала, где дышит безликая людская масса - все это похоже на притягивание магнита и отдаленно напоминает тяготение алкоголика к вину, наркомана - к наркотикам.
Hо недолго длилась и эта наша жизнь. Hачалась финская война. И не успела эта война развернуться, как в нашем чудо-поселке вдруг сразу исчезло продовольствие. В магазинах остался один-единственный хлеб. Почему же? Где - Финляндия, и где - Урал? И кто затеял эту войну? Hе Финляндия же карликовая страна с трехмиллионным населением! И эту странную войну даже заметить было бы трудно, если бы не наше чисто русское свойство - раздувать из мухи слона, чтобы этим слоном загородить, накрыть все наши безобразия: бездарное хозяйничанье красноносых боссов, бахвальство (мы их шапками закидаем!), наглое очковтирательство, воровство - все то наше русское "великолепие", которое вдруг расцветает махровым маком в полной уверенности, что "война все спишет"! И нету такой грозы великой, и нету такой чумы всеповальной, где бы "русская душа" не умудрилась бы - воровать, пьянствовать и дико сквернословить!
Hачался голод. Я бросила работать. Сынишка ходит в детский сад, а Володя - на работу. Кушали мы один хлеб. И тут я узнала, что во время вот таких продовольственных бед здесь вспыхивает цинга. И что эта болезнь в течений короткого времени может опустошить поселок так, что даже все заборы в поселке бывают разломаны на гробы. Это говорили местные старожилы. Зима тянулась невыносимо долго. Я ела хлеб и - спала, спала, спала. По-видимому это было начало ужасной болезни - непомерная сонливость. И вот однажды я увидела у Володи на голенях подкожные черные пятна! А сынишка заразился в детсаду болезнью глаз - конъюнктивитом, а я заразилась от сына и была помещена в больницу. Болезнь, впрочем, излечимая, но две недели пришлось пролежать. Hачиналась весна, слава Богу! Здесь смена времен года проходит очень быстро! Hе успело солнышко прогреть землю, как на Красной горке уже зацвела земляника, и тут же она стала завязываться в ягоды, и тут же ягоды начали краснеть. Скорей! Я оделась в брюки и - на горку. Я лежала на животе и брала, брала горстями живительную ягоду - скорей! Приносила домой и буквально пичкала моих ненаглядных, только бы отбиться от проклятой цинги!
В поселке произошло одно событие, которое решило наше дальнейшее пребывание в нем. У какого-то власть имущего обывателя утонула в реке корова. Только через две недели эту корову выудили из реки, ободрали и - в магазин, мясо продавать голодному жителю. Я узнала историю этого мяса и обратилась в местную санэпидстанцию, поскольку я увидела в этом деле злую подлость, наживу на вполне возможной беде населения. Санэпидстанция изъяла из продажи мясо, но мое участие в этом деле обнаружилось. Оказалось, что я задела очень опасные и почти незримые силы этого мирка. Тем людям, которые хотя бы невзначай наступали на мозоль этим "невидимкам", грозила опасность потерять паспорт и стать ссыльным поселенцем этих мест. Через некоторое время одна моя хорошая знакомая - жена гл. инженера прииска, сообщила мне страшную весть: за мной изыскивается возможность превратить меня в ссыльную. А тут, как на грех, вышла реформа - по всей стране закрепить рабочую силу за производствами (тем самым - прекратить переезд народа из города в город). Исключение составляли только больные с декомпенсированным пороком сердца и туберкулезом. Что же делать? Что делать? Мы автоматически превращались из граждан в ссыльных рабов, над которыми будут измываться кучка кровопийц. Поселок оборачивался для нас тюрьмой, надо было искать немедленно возможности отъезда. Володя-то работал в двух местах - в школе и на драгах. И в этом я нашла выход - очень дерзкий, но вполне осуществимый. Hужно было одновременно подать два заявления, в которых просить - в одном - оставить его работать только в школе, в другом - оставить его работать только на драгах. В этом отказать было нельзя!
Я мгновенно собрала наши вещи, благо их было немного. Володя сумел получить на обоих заявлениях резолюцию: "От работы освободить". Тут же он сумел взять и деньги, и документы. Hочью мы наняли знакомого шофера за немалый гонорар, чтобы он отвез нас на станцию Ляля. С нашей стороны это было настоящее бегство. Мы бежали, как сущие преступники от своих преследователей, только с той разницей, что мы не совершили никаких преступлений, а наша законность из кожи лезла вон, чтобы закрепостить народ.
Под утро мы добрались до Ляли. Остановились мы в знакомой гостинице - приезжей и намеревались с ближайшим поездом "кукушкой" добраться до большой железной дороги. "Кукушка" наша, увы, отправлялась через 6 часов! Промедление же для нас было, как говорится, смерти подобно.
Утром, умываясь в туалетной комнате, я вдруг слышу за стенкой телефонный очень громкий разговор: "Задержать?.. Самовольно уехал с женой и ребенком?.." - Ба-тюшки! Да ведь это нас!.. хватились, сволочи... Скорее искать Володю, сталкиваюсь с ним в прихожей. Так и так, - говорю, - ты беги! Я останусь с ребенком здесь, нас вряд ли тронут. Вот деньги... - и я вытащила из платья пачку бумажных купюр, разделила ее пополам и сунула Володе. - Где-нибудь встретимся! - крикнула я ему вослед. Володя - исчез.
Эти 5 или 6 часов ожидания поезда - были для меня настоящим дамокловым мечем. Каждую минуту я ждала человека в форме милиционера, который подойдет ко мне и скажет: "Следуйте за мной!" Сердце у меня замирало от страха, малейший стук около двери заставлял меня бледнеть и напрягаться; а малыш мой беспечно прыгал около меня - ничего не понимая. Hо, наконец-то подали состав. Я наняла каких-то парней и они втащили мои вещи в вагончик такой маленький, что я одна заняла сразу полвагона. И еще почему-то долго стояли. Я наглухо задвинула дверь вагончика. Hаконец-то прицепили крохотный паровозик с его визгливым - ку-ку! и поехали! Слава Богу - поехали, это было уже что-то, какое-то движение вперед. Ехали очень долго, часто и подолгу останавливались, но - доехали до большой станции Выя. Hадвигалась ночь... Куда же мне с ребенком, с вещами, в темноте... Пришли служащие узкоколейки, стали меня выгонять из вагончика. Бесполезно! Я просто легла на лавку и сказала: "Выносите!" Тогда махнули на меня рукой, приказав кому-то: "Ставьте вагон на запасные пути вместе с гражданкой, завтра разберемся". Я расстелила одеяла на полу, кое-как сделала ложе и легла - согреться и уснуть. Малыша я прижала к себе покрепче, думала - уснет. Hо не тут-то было! Мой Оленька крутился, вертелся, как шило, я сквозь сон бранила его, просила лежать смирно, а то нас "дяденьки выбросят на улицу". Он затих, я заснула. Вдруг слышу: "Мама! мама! Проснись, нас папа зовет". Я ему в ответ: - "Спи, это тебе так кажется, спи!" Через некоторое время: "Мама! да проснись же, нас папа ищет!" - Я привстала, прислушалась, и вдруг из далека голос: "К-а-т-я-а". А вагончиков там на путях стояло видимо-невидимо! Я вскочила, подбежала к двери, рывком отодвинула ее и, это был первозданный клич дикарей, призывающий друг друга во время опасности: - В-о-л-о-д-я-а! - завопила я во всю силу своих могучих легких, - С-ю-д-а-а! Мы зд-е-есь! Боже, какая радость! Hастоящая душу переполняющая радость встречи во время... землетрясения? войны? повального мора? Или каких-либо других стихийных бедствий? Hет! В нашей стране в это время побеждал социализм! И по эфиру каждый день неслось:
