- У вас на площадке сильный запах газа! - повторил крик Сырцов.

- Это не у нас, - дублируя старуху, ответил баритон.

- Да поймите же вы, что действовать надо! Отравитесь же все, взорветесь ко всем чертям!

Дверь отворилась. В дверях стоял сытый бородач с сигаретой в розовых губах. Сырцов вырвал у него изо рта сигарету, бросил на пол, затоптал.

- Что же это такое?! - возмутился было бородач, но, втянув носом воздух, понял, почему это сделал Сырцов, и залепетал: - Что делать, что делать?

- Кажется, это вон из той квартиры, - Сырцов кивнул на горошкинскую дверь и соврал: - Я туда звонил - не отвечают. Надо вскрывать. Быстро, топорик какой-нибудь, нож, что ли!

Бородач метнулся вглубь своей квартиры. Старухина дверь приоткрылась на щелку. У дверей, значит, осталась, а шлепанцами для конспирации стучала, старая чертовка. Сырцов и ей дал задание:

- Бабка, тряпку намочи под краном и давай мне сюда!

Щели не стало. Зато раскрылась третья, последняя дверь на площадке.

- Это очень опасно? - нервно спросил сухой пожилой интеллектуал.

- Очень! - не успокоил его Сырцов.

Прибежал бородач с кухонным тесаком и тремя ножами в руках.

- Это подойдет?

- Подойдет, подойдет, - одобрил его Сырцов и приказал интеллектуалу: - А вы окно на площадке распахните, чтобы газ на волю выходил.

Появилась старуха в мокрым полотенцем. И не старуха вообще, а дама в возрасте.

- Я полотенце намочила, правильно? - спросила она совсем другим голосом.

- Правильно, - одобрил и ее Сырцов. Тесак толстоват. Широкий нож, пожалуй, подойдет. Он положил широкий тесак и два ножа на пол и проинструктировал бородача: - Вы будете дверь к петлям дергать, а я попытаюсь защелку отжать. Ну, начали!

Со второй попытки Сырцов отжал язычок. Только бы на нижний замок не было закрыто. Он толкнул дверь, и она подалась.

Газовый дух плотной волной выкатился на площадку. Сырцов, прикрыл нос и рот мокрым полотенцем, вошел в квартиру. В гостиной никого не было. Он настежь, на обе створки, распахнул окно и двинулся на кухню.

Она полулежала в неизвестно как попавшем сюда кабинетном кресле, откинув голову на низкую спинку, в траурном своем одеянии. С закрытыми глазами. Естественно так лежала, будто спала.

От закрыл все открытые четыре газовые конфорки, прошел к окну и открыл его. Потянул могучий сквозняк - видимо, интеллектуал выполнил его приказ.

На столе лежала пустая блестящая упаковка родедорма, шариковая ручка и белый твердый квадратик, на котором было написано: "И я не могу". Осторожно касаясь пальцами только острых краев, Сырцов перевернул квадратик. Это была почти такая же поляроидная фотография, как та, что и у него в кармане. На весь кадр - предсмертная записка Горошкина.

- Не трогайте. Это вещдок, - зажав нос носовым платком и не дыша, сказал интеллектуал и, подойдя к окну и сделав вдох, спросил: - Она мертвая?

Сырцов знал, что она мертва, но - так надо было - взял ее уже холодную руку и сделал вид, что слушает пульс.

- Да, - сказал он и вышел на площадку.

- Мы уже вызвали скорую помощь и милицию, - сообщила пожилая дама.

- Не могу. Пойду вниз, свежим воздухом подышу, - изображая трясение, сообщил Сырцов и вызвал лифт.

Выйдя, он подбежал к машине, включил мотор и рванул с места. Успел: он уже развернулся за станцией метро, когда, приближаясь, завыли сирены милиции и скорой.

У дома он поставил машину на стоянку, вылез и внимательно осмотрел ее - в порядке ли? Завтра ее надо будет возвратить наследникам Горошкина. Наверняка есть первая жена и дети.

У своих дверей машинально сильным вдохом нюхнул воздух: не пахнет ли газом. Опомнился, усмехнулся, щелкнул замком. По своей квартире ходил, как чужой - изучая. Изучив, приступил к уборке. Унес с журнального столика ополовиненную бутылку "Энесси", лимонные и сырные обрезки, грязные рюмки. Рюмки вымыл и поставил в кухонный шкаф. Взял с полки граненый стакан, а из прихожей пиццу и бутылку "Наполеона". Все это поставил на освободившийся столик.

Сел было в кресло, но тут же пересел на диван-кровать. Откупорил бутылку, налил полный стакан. Из кармана извлек поляроидный снимок и положил рядом со стаканом. Глядя на снимок, выпил до дна. Потом уже на снимок не смотрел: просто пил. Пил он не спеша, но и не мешкая особо. Через час ликвидировал "Наполеон". Сделав дело, решил отдохнуть немного. Откинулся на диване, полуприлег и мигом заснул, не раздеваясь.

18

Тяжело было Кузьминскому каждый вечер бывать у Алуси. Сегодня старательно оттягивал момент своего присутствия в ясеневской квартире: темперамент его явно уступал Алусиному, да и возраст уже не тот сороковник. К тому же хороший повод придумал: проверить знакомы ли, связаны ли Алуся с иностранцем Красновым, зафиксированном в книжечке Курдюмова. Ну, а если Курдюмов позвонит и дома никого не застанет, значит будет звонить до тех пор, пока они не появятся на Алусиной квартире.

Алуся не знала никакого Краснова, но, познакомившись с ним в ресторане Дома кино, надралась в честь этого знакомства до прихода всех чертей, среди которых Краснов оказался самым знакомым и симпатичным. Пришлось Витюше сильно поднатужиться, чтобы отодрать даровитую актрису от такого толстенького, от такого упакованного, от такого любвеобильного иностранца Краснова.

Виктор был без машины и поэтому пришлось ловить такси. В одиннадцать часов вечера! У Дома кино! До Ясенева! Водители отбрасывали Кузьминского с возмущением и брезгливостью, как засаленный и рваный рубль. Выхода не было, и руководство было вынуждено ввести в бой резерв главного командования. На проезжую часть Брестской выскочила пестрая и праздничная Алуся. Праздновала и веселилась она по делу: бессовестная и идиотская залепуха Кузьминского насчет проб и главной роли в фильме по его сценарию превратилась в не менее бессовестную и идиотскую реальность - и пробы были, и утверждение на главную роль. Режиссер - новатор твердо, на всю оставшуюся жизнь, решил идти путем первооткрывателя. В общем, повезло Алуське, шибко повезло.

А все через нахального, немолодого уже (но по справедливости - не без обаяния) козла Виктора Кузьминского, ради многочисленных удовольствий которого она должна торчать на проезжей части Брестской, соблазнительным телосложением отвлекая внимание тупых обладателей автотранспорта от светофоров на себя.