- Нет, а что? - она недоумевала.

- Нет, нет, ничего. - он вдруг захохотал, откинувшись на спинку стула, открыто и свободно; так, что на кухне зазвенели тарелки. Она лихорадочно примеряла маски. Не шла ни одна:

- Почему ты смеешься?

- Просто так, от радости свободного смеха, пока еще это можно. Хотя появляется все больше и больше смертельно серьезных людей. Знаешь.., - он придвинулся к ней вплотную. Его зеленые глаза вдруг стали глубоки и серьезны, в них блеснуло страдание, - знаешь, скоро все это, - и он широким жестом охватил мир, - все это... р-раз! р-раз! Рухнет! - он резко хлопнул в ладоши и сжал кулаки так, что пальцы хрустнули. Застыл и углубился в ее глаза. Она испуганно беспомощно глядела на него. Он заговорил медленно, четко, выговаривая каждый звук:

-" Я был в местах, где снежный ком,

Срываясь с каменных утесов,

В долину нес буран и хлад,

И мерк светильник солнца. "Втуне

Ты алчешь радости земли,

Восставший призрак, тень живого;

Когда не только человек,

Но зверь

В темнице тела оживает!"

Мне вторил гибельный простор,

Сверкающих алмазов гор

Застывшее в веках смятенье..."

Она задрожала и закрыла глаза, впившись рукой в край стола. Хлопнула входная дверь, и в комнату вошел тощий паренек с застывшими глазами, взгляд которых, казалось, притягался к нечто над головами собеседников. Он прошел в угол и сел, медленно повернул голову в сторону Лувра, тихо молвил:

- Все гипнотизируешь? Ну-ну...

Лувр медленно привстал, в упор глянул в черные сааховы зрачки, отвернулся и слегка ткнул ее в бок. Она встрепенулась, раскрыла глаза и, вскочив, стала быстро собираться. Лувр снова сел:

-Тебя, Саах, вроде и нет, а вроде ты и есть. Непонятный ты тип. Как будто ты не здесь, а в чистом поле лошадей пасешь. Но кто же тогда здесь, в углу сидит, на моем стуле? А?.. А ты погоди, не уходи, - повернулся он к ней. - Посмотришь, вон, на живую легенду. Вишь, это Саа-а-а-х! Сидит, и непонятно, что за существо он такое.

Саах встал, подошел к окну и снова замер:

- Да, ты прав. Скоро все это рухнет. - он повернулся к Лувру. - Через месяц, в это же время, на Центральной площади. Приходи с вещами. - он глянул на нее. - Ты не думай, это не бред. Он прав. - и снова Лувру. - Ровно через месяц. Запомни, на Центральной.

Лувр поморщился:

- Саах, это неестественно и не смешно. Садись, хочешь супу?.. С луком. - он хитро покосился на нее.

Саах покачал головой, встал и быстро вышел. Через окно медленно уплывал аромат полевых трав и вскоре снова запахло супом и духами. Она села:

- О, Боже! Он как призрак... Хотя, нет, призраки холодные и страшные; а он, как букет незабудок в солнечный ясный день на берегу неведомой реки в ничьей земле... О, что я говорю! Лувр, где мне теперь найти себя?

Лувр изумленно вскинул брови, улыбнулся, опустил глаза:

- Знаешь, Аста, я начал писать стихи после первой встречи с ним. Он пришел, дернул за какую-то ниточку, глянул своим чудным взглядом, сказал лишь: "Сидишь? Ну, сиди, сиди." И через минуту ушел. А я потом три ночи не спал, - Лувр фыркнул и покосился на нее, - стихи писал... Вот так-то! "Сидел на стуле дятел; досиделся, спятил!" - и Лувр засмеялся просто и чисто, как молодой горный поток, несущийся с вершин. На кухне зазвенели тарелки.

x x x

- Этот Саах... Он меня не понимает!

- Не "не понимает", а "понимает по-своему". Это разные вещи. Ведь если бы все понимали события одинаково, земля была бы очень скучным местом".

Анн резко усмехнулась... Ее хватало лишь на место под солнцем. Однако позже, оставшись одна, она взяла справочник и внимательно изучила все подходы и подъезды к Центральной. Она была осторожна.

x x x

- Саах, чего ты ищешь? К чему так стремительно приближаешься? На тебя головокружительно смотреть... И в то же время такой восторг.

- Ты знаешь, это будет совсем скоро...

- Что? Ты о чем? О, Боже! Саах, ты меня совсем не слушаешь...

- ...может быть, месяц, максимум, полтора.

- Какой месяц? О!.. Ладно, скажи, ты веришь в судьбу?.. "Божественное не икает." Это как-то Свет сморозил. Я смеялась до одури. Ты веришь в судьбу?..

- ...если хочешь, приходи к Центральной площади... Лин, через месяц, в это же вре...

- Ладно, ладно. Но ведь развитие духа идет по спирали... и астральные тела...

- А?.. Да, возможно. Ну, пока. Значит, через месяц. До свидания, Лин. И не будь такой занудой.

- Грубиян!.. Но ты не обижайся, это я любя... Скажи все-таки, ты с какой планеты? Эй!.. Ушел; ну и хрен с тобой!"

x x x

- "Я тебе расскажу о случае, происшедшем с тем, кого ты называешь Ино-Уно: он вышел из своего задыхающегося, трепещущего тела и ощутил себя высоким, стройным, вознесшимся ввысь, к облакам, шпилем. Неподвижно, монументально, чуть заметно покачиваясь, плыл он каменной мачтой в небесной лазури, как обрызганной хлопьями простокваши, комьями пухлых облаком оживленной; обласканной солнцем. "Чтобы не мне, чтобы для других или.., возможно.., для всех!" - пело его голосом пространство...

Я никогда не буду тем, кто возвещает о принятии законов. Никогда."

- "Скажи, зачем ты все это говоришь?.. Зачем ты пришел?"

- "А?.. Ах, да! Ладно... Приходи через месяц на Центральную. Будет интересно."

x x x

Саах проехал на электричке до Озера, сошел и отправился пешком через луг и холм к Большому Замку. Сегодня, на выходные, роскошные залы были наполнены народом. Пышные ковры покрывали полы и стены, всюду стояли низкие столики, уставленные яствами, и всюду сидели и лежали люди, наслаждаясь покоем, ленью и роскошью. Замок был очень стар, и, вероятно, даже служащие не знали всех выходов, пролетов, лестниц и ходов этого циклопического строения. Саах брел неясной тенью по залитой солнцем мансарде; стрекотали кузнечики, шумело море, приглушенный гул разговоров не нарушал мирную тишину. На пляже перед Замком дети плескались в воде, строили песочные города и ловили мелких рыбешек. Саах прошел на лестничный пролет и замер вдруг. Кроме него никто не обратил внимания на тихий свист, внезапно вплетенный в кружево летнего дня; он понижался в тоне и нарастал в громкости. Саах превратился в серую глыбу ожидания. Вот, сейчас... Дети на берегу ругались из-за разрушенного песочного замка, где-то вдалеке надрывались чайки, в чистом небе прогудел самолет, из ближней залы доносилось ленивое чавканье и светские разговоры. Всего этого уже не существовало. Он на мгновение увидел все таким, каким это станет через 30 секунд... 29 секунд, 28, 27... и содрогнулся. Это было слишком, слишком! Нет!! Это БЕЗУМИЕ!!! В конце концов, существует предел боли! Как в хрупкое спасение, он погрузился в монолитную неподвижность. Он готовил себя к этому зрелищу почти месяц, и все же это было невыносимым. Он мог только застыть всем существом и ни о чем не думать, лишь воспринимать и ждать. Был ли мир готов к..? К чему? Есть ли название для того, что еще ни разу не возникало? Но мир никогда не готов, всегда нужно что-то ломать...