Эймос замер на месте и удивленно посмотрел на Элен.

— Что? Что ты сказала?

Элен с готовностью повторила свои слова. Джульетта резко повернулась и возмущенно взглянула на нее.

— Ну как можно! — прошептала она. — Вам что, мало тех бед, которые вы уже натворили?

Эймос снова бросился к Джульетте.

— В положении? Джули, это правда?

Джульетта удрученно кивнула головой. Сейчас он рассердится на нее, подумала она, за то, что она утаила такое. Он захочет знать, почему Элен это стало известно, а ему нет. И неужели он может поверить в эти ужасные намерения, в которых обвинила ее Элен?

Удивление на лице Эймоса уступило место нежности. Он протянул руки и ласково привлек жену к себе.

— Но, радость моя, почему ты не сказала мне? Да и, к тому же, ты так много работала в таком состоянии. О Господи, а тут еще лишняя обуза свалилась к нам на голову. Ты должна была рассказать мне обо всем.

— Я хотела, но вначале была не уверена, а потом она появилась тут. А при ней мне не хотелось рассказывать тебе. Мне хотелось, чтобы это произошло только между нами и было по особенному и торжественно. — Рыдания прервали объяснения Джульетты и она опустила голову на широкую грудь Эймоса, как будто набираясь оттуда сил.

— Да, милая, правильно, — с любовью утешал Джульетту Эймос, бережно прижимая ее к себе и, наклонившись, поцеловал ее волосы. — Не имеет значения, кто еще находится здесь рядом с нами. Это наш с тобой праздник. Более радостного дня я не могу себе представить.

Он крепко обнял ее и закрыл глаза. Наблюдая за этой сценой, Элен скривила гримасу, явно раздосадованная тем, что эффект от ее разоблачения тайны Джульетты оказался совсем не таким, как она надеялась увидеть.

— Ради всего святого, Эймос, ты такой же дурень, каким был всегда, — грубо заговорила Элен. Эймос поднял голову и сердито посмотрел на нее. Но Элен не остановило гневное выражение на его лице. — Не смотри на меня, как раненый медведь. Я не намерена водить тебя за нос, как эта маленькая плутовка. Да, она умело сыграла роль невинной овечки. Но под ее эффектной внешностью скрывается такая же грязь, как у всех нас.

— Слава Богу, у Джульетты нет ничего с тобой общего, — Эймос сурово, но спокойно смотрел на Элен, прижимая к себе Джульетту. Он продолжал ровным голосом, лишенным всяких эмоций: — Пора тебе уезжать от нас. Я больше не хочу видеть тебя здесь. Я не позволю Джульетте взваливать на себя в такое время лишнюю работу, да и ей ни к чему такие неприятности. Завтра утром я первым делом отвезу тебя в город.

Элен выпрямилась в полный рост.

— Ах, ты вот как решил? Ну тогда придется мне рассказать твоему сыну все о его матери, ну как? Конечно, если ты по-прежнему отказываешься одолжить мне ту небольшую сумму, о которой я тебе говорила.

— Сумма вовсе не маленькая и просишь ты не в долг. А весь этот разговор — это просто шантаж с твоей стороны, но я ему не поддамся. Если ты собираешься причинить боль Итану и рассказать, что ты — его мать, что ты отказалась выйти замуж за меня, что ты бросила его и сбежала в Чикаго с другим мужчиной, что ж, действуй. Я не могу тебе помешать.

Элен яростно сверкнула глазами.

— Будь ты проклят! Какой праведник! Слишком ты уверен в себе, слишком много нянчишься со своей молодой женой, как будто она из фарфора и вот-вот разобьется. Но ты еще многого не знаешь. Так вот, позволь мне обрадовать тебя еще одной новостью: твой драгоценный Итан даже вовсе не твой сын! Я оставила его у тебя потому, что более доверчивого дурака нельзя было и вообразить. Я знала, что ты примешь его: ты же был слишком «благородным», чтобы отказаться. Но он-то совсем не твой; да, да, все эти годы он был и остается не твоим сыном.

У дверей послышалось громкое всхлипывание. Все замерли. Эймос медленно повернулся в сторону, откуда донесся неожиданный звук. Там стоял Итан, оцепеневший от ужаса.

— О Боже мой, — выдохнул Эймос и поник всем телом, как будто из него стремительно испарилась вся энергия.

Итан заметил это изменение в Эймосе и оно говорило ему яснее всяких слов.

— Значит, все это правда? Я не твой сын? И она моя мать? Моя мать вовсе не умерла? Она просто была шлюхой, которая меня бросила!

— Она твоя мать, — глухим голосом начал Эймос.

— Господи милостивый, — Итан отчаянным движением запустил руки себе в волосы, сдавливая пальцами голову, как будто пытался удержать закружившиеся в ней ужасные мысли. Он выглядел растерянным и убитым.

— Итан, все не так, как ты думаешь. — Эймос осторожно двинулся к своему сыну.

— Не так? — Итан остановил его колючим взглядом. — А как иначе было? Как еще могло быть? Я незаконнорожденный! Я даже не имею права носить твою фамилию! — И тут новая мысль отразилась на его лице. — Так вот почему Сандерсон не хотел иметь со мной никакого дела, не так ли? Он знал, что я бастард, и не хотел, чтобы такой, как я, женился на Элли. А он еще не знал самого страшного, по крайней мере, он думал, что я твой сын, пусть даже и внебрачный. И теперь я даже не знаю, кто мой отец! У меня теперь из родителей остается только эта… — Он резко повернулся в сторону Элен и бросил на нее взгляд, полный отвращения. — О Боже!

Он повернулся и выбежал из кухни. Эймос смотрел вслед ему с лицом, искаженным мукой. Потом он вновь перевел взгляд на Элен и, с трудом сдерживая бушевавший в нем гнев, произнес с ненавистью в голосе:

— Собери свои вещи. Я немедленно отвезу тебя в город.

Элен хотела заговорить, но Эймос поднял ладонь и резко покачал головой.

— Нет! Не начинай даже! Ты уже и так наговорила достаточно. Ты сожгла все мосты, больше не о чем разговаривать. — Он обратился к Джульетте. — Присмотри за тем, чтобы она ничего не забыла здесь. Хочу, чтобы ничего о ней не напоминало. Но если она не захочет собирать свои вещи, упакуй их вместо нее. Я попробую поговорить с Итаном.

Джульетта кивнула, и Эймос вышел, направляясь вслед за Итаном в сарай. Джульетта повернулась к Элен, стоявшей со скрещенными руками и с вызовом смотревшей на нее.

— Да откуда же мне было знать, что мальчик слушает? Я и не видела, как он подошел.

Не отвечая, Джульетта быстрым шагом прошла мимо. Театрально вздохнув, Элен последовала за ней. Они прошли в комнату Элен и та вытащила свой чемодан из угла и стала складывать в него вещи. Она делала это настолько медленно, что Джульетта начала помогать, гораздо быстрее вытряхивая все из ящиков. По крайней мере, мрачно думала Джульетта, она в последний раз делает что-либо для Элен Бангстон.

Когда они закончили, Джульетта разогрела для Элен завтрак, зная, что не может никого, даже эту неприятную женщину, отпустить на холод, в долгую поездку в город, не накормив. Однако Джульетта решила, что она не обязана сидеть рядом, пока Элен будет есть и, накинув плащ, направилась в сарай. Там она увидела Эймоса, который заканчивал запрягать лошадей в повозку. Лицо его было хмурое и даже при виде Джульетты он не улыбнулся ей привычной улыбкой.

— Что случилось? — с испугом спросила Джульетта.

Эймос покачал головой.

— Ничего. Он даже не слушает меня. Только и твердит, что он — не мой сын и что для него теперь не важно, что я скажу. В конце концов, он убежал в дом. Итан страшно рассердился на меня за то, что все эти годы я обманывал его, — при этих словах болезненное выражение исказило лицо Эймоса. — Ну, что я должен был делать? Говорить ему, что он незаконнорожденный, что он даже, возможно, не мой сын? Я всегда заботился лишь об одном — уберечь его от неприятностей и обид. Ну и вот чем все это обернулось.

Джульетта вздохнула и положила ладонь на руку Эймоса.

— Не волнуйся. Он успокоится. Итан — молодой: сначала делает, потом думает. Но он придет в себя. Ты убедишься сам.

— Я не знаю. Я никогда не умел разговаривать с ним по душам. Но как можно заставить кого-то поверить, что ты любишь его словно собственного сына? А ведь, черт возьми, он может быть и моим, насколько я понимаю в этом; Элен не остановится перед любой ложью, но даже если он не мой сын, для меня это не имеет значения. Хотя Итан не верит мне. Он теперь смотрит на меня, как на чужого.