- Итак, у вас есть работенка, верно, Джон? - спросил Стэн. - И вам потребовался водитель.

- На сей раз мы сделаем все как надо, - сказал Дортмундер.

- Что значит - на сей раз? - насторожился Стэн.

- Видишь ли, у нашего дела богатая предыстория, - сообщил ему Дортмундер.

Келп осушил стакан, вытер губы и сказал:

- Речь опять идет о поездах.

- Рассказывай с самого начала, Энди, - велел Дортмундер.

- Да, конечно, - сказал Келп.

Стэн бросил в кружку щепотку соли и, оглядевшись, приготовился слушать.

41

Все утро Стэн Мэрч и его мамуля кружили по Бруклину в мамулином такси с погашенным огоньком. Мамуля проводила за рулем по восемь - десять часов в день и, вновь вынужденная вести машину в неурочное время, была явно не в духе.

- Какая разница? - в который раз спрашивала она. - Я не вижу никакой разницы. Машина - она и есть машина.

- Но не сейчас, - отвечал Стэн. - На сей раз это будет подарок. А подарок, мамуля, - это всегда нечто особенное. "Хонды" и "акуры" у него уже есть. Его парк подержанных автомобилей и так уже забит "тойотами" и "датсунами". Всякий раз, когда я пригоняю "изуцу" или "хенде", Макс лишь печально кивает и говорит: "Поставь ее вот сюда".

- Он платит тебе, Стэн, - заметила мамуля. - У вас чисто деловые отношения. Ты пригоняешь ему с улицы машины, а он тебе за них платит. Какая разница, печально он кивает или весело?

- На этот раз, - сказал Стэн, - я не возьму с него платы. На этот раз я хочу услышать похвалу. Поэтому я не намерен являться к нему с "шевроле-евроспортом" или "СААБом". Я намерен отличиться перед Максом.

Мамуля огляделась и, убедившись, что вокруг нет полиции, в нарушение правил свернула направо, на Флэтбуш-авеню.

- Но, с другой стороны... - начала она.

- Не стоило проезжать на красный свет, - заметил Стэн. - Нам с тобой некуда торопиться.

- Это тебе некуда торопиться, - поправила его мамуля. - А я намерена как можно быстрее выбраться из машины и залезть в ванну. Между прочим, ты меня перебил.

- Извини.

- Так вот, я хотела сказать, что, с другой стороны, было бы чистейшей глупостью дарить Максимиллиану какую-нибудь особенную, необычную машину, которую мог бы опознать хозяин и засадить Макса за решетку. Такой подарок ему не нужен.

- Не бойся, мам, - отозвался Стэн. - Я буду помнить об этом, выбирая машину.

- Тогда посмотри сюда, - предложила мамуля, нажимая на тормоз и тыча пальцем.

Они только что миновали Гранд-Арми-плаза и выехали на Парк-Вест-проспект. Парк остался справа, а слева возвышались шикарные старые кирпичные дома. Это был район преуспевающих людей, и кто-то из них - а скорее приезжий - оставил на ярко освещенной стоянке серый с отливом "астон мартин".

- Ага, ага, - приговаривал Стэн, пока мамуля парковала такси рядом с будущим подарком. - Прекрасный выбор, мамуля.

- Будь осторожен, Стэн, - сказала мамуля.

Стэн вылез из такси, и первое, что бросилось ему в глаза, был пожарный кран, подле которого припарковался "мартин". Второе, что он заметил, красно-бело-голубые дипломатические номера; впрочем, к неудовольствию полицейских, дипломатическая неприкосновенность распространялась также и на пожарные гидранты.

Стэн рассмотрел номера, ухмыльнулся, подошел к матушкиному такси, просунул голову в окошко с пассажирской стороны и сказал:

- Отлично, мамуля. Машина дипломата. Полицейские не имеют права даже записать его номер.

- Встретимся у Максимиллиана, - отозвалась мамуля и вырулила на дорогу. Стэн вынул из кармана связку ключей и вновь приблизился к "астон мартину".

Пятый по счету ключ подошел и к дверце, и к замку зажигания. Стэн отогнал машину от пожарного крана, развернулся и, вновь проехав по Арми-плаза, двинулся на северо-восток, через Бруклин и Куинс, направляясь к парку подержанных машин Максимиллиана, что находился неподалеку от Нассау-каунтилейн. Добравшись до места, он съехал на боковую улочку, огибавшую расцвеченную яркими флажками площадку, вырулил на неприметную подъездную дорожку позади площадки и остановился у высоких кустов, росших вдоль белых дощатых гаражей. Стэн вылез из "астон мартина", любовно похлопал его по капоту, вошел в распахнутые ворота и двинулся по обсаженной кустарником тропинке, ведущей к конторе Максимиллиана - небольшому розовому оштукатуренному, скромному на вид зданию, словно попавшему сюда прямиком из Калифорнии. Войдя через заднюю дверь в обшитую серыми панелями комнату, Стэн кивнул худощавой женщине с серьезным лицом, сидевшей за одним из двух неопределенного вида столов и печатавшей на машинке.

- Привет, Харриет, - сказал он. - Где Макс?

Женщина подняла голову и улыбнулась, при этом ее пальцы продолжали бегать по клавишам, словно самостоятельные существа, живущие собственной жизнью.

- Привет, Стэн, - отозвалась она. - Твоя мамуля уже дожидается. А Макс на площадке, с кем-то торгуется.

- Надеюсь, не с моей мамулей?

- Он бы на это никогда не решился. - Харриет усмехнулась и вновь опустила глаза на машинку.

Стэн открыл дверь, ведущую в соседний кабинет, вошел туда и выглянул на площадку, забитую "кольтами" и "гольфами". Вдалеке за их рядами на ярком солнце виднелось желтое такси мамули. Макс стоял справа - там, где хранились самые побитые, старые и никчемные машины, на лобовых стеклах которых красовались белые надписи "экстра!!", "конфетка!!" и "не проходите мимо!!". Макс, крупный пожилой мужчина с редкими седыми волосами и тяжелым подбородком, выглядел так, словно оказался на солнце по недоразумению; комната без окон, с серым ковром на полу куда лучше соответствовала бы его облику. И тем не менее он стоял на залитой солнцем площадке, руки в боки, в своей неизменной черной жилетке, из-под которой торчала белая рубашка, перепачканная от соприкосновений с подержанными машинами. Его наряд дополняли бесформенные измятые брюки и ботинки, похожие на буханки черного хлеба.

Как и сказала Харриет, Макс торговался с парой посетителей. Стэн облокотился о подоконник и принялся рассматривать клиентов, которые выглядели на солнцепеке столь же нелепо, как и Макс. Это были двое юнцов лет двадцати от роду, с густыми черными шевелюрами и густыми усами на смуглых черноглазых физиономиях. Они щеголяли в мешковатых свитерах, вельветовых брюках и веревочных туфлях. Один из них беседовал с Максом, другой наблюдал за улицей. Затем они поменялись ролями, и теперь уже второй юнец выслушивал излияния Макса.