Они провели в доме полчаса и за это время лишь выслушали монолог Годдена о Роджере Сен-Клауде, не проявив никакого интереса ни к чему другому. Сначала Годден сильно нервничал, полицейские, по-видимому, объяснили себе это по-своему, однако потом он увлекся собственным повествованием, и волнение исчезло. Ведь в конце концов, такого рода монологи - его профессия.

Полицейские в штатском ни слова не сказали о возможной связи поведения Роджера с ограблением военно-воздушной базы, но в девятичасовой передаче новостей эти два происшествия уже увязывались между собой. О телах в сторожке пока ничего не сообщалось. В передаче новостей в девять тридцать сообщили, что найден автобус. "Видимо, часть бандитов под покровом темноты пересекла канадскую границу".

Хотя бы ненадолго их оставят в покое. Годден позвонил своим пациентам и предупредил их, что ввиду известных им обстоятельств он отменяет прием до конца недели. После звонков еще нескольких репортеров, похоже, источником неформальной информации стал уже служить врач-психоаналитик преступника, а не полиция, не было ничего, страшного, что доктор Годден отключил телефон.

Дальше нужно было решить, что делать с его женой.

- Позвоните ей, - сказал Паркер. - Если она собирается вернуться, скажите, чтобы она этого не делала. Вы приедете, как договорились, в пятницу, а если полиция снова захочет побеседовать с вами, - то в субботу. Объясните ей, чтобы она не пыталась вам звонить, так как из-за непрерывных звонков репортеров вы не подходите к телефону.

Годден позвонил жене, причем больше слушал, чем говорил, и под конец сказал то, что велел Паркер. Повесив трубку, он смущенно взглянул на него:

- Мне надо позвонить еще в одно место.

- Кому?

- Одной молодой леди. Мы должны были встретиться сегодня вечером.

- Здесь?

- Нет, у нее.

- Звоните. Деверс, возьмите на кухне вторую трубку. Если что-то покажется подозрительным, дайте мне знать.

- Хорошо.

Деверс шел в кухню, очень надеясь, что Годден что-нибудь ляпнет.

Но ничего не произошло. Годден сказал молодой леди, что из-за происшествия с Роджером Сен-Клаудом у него все полетело кувырком, и пообещал навестить ее на следующей неделе, во вторник или, самое позднее, в среду.

Когда он положил трубку, а вернувшийся из кухни Деверс разочарованно покачал головой, Паркер сказал:

- Хорошо. Возвращайтесь в свою комнату.

Годден, пытаясь улыбнуться, встал.

- Не нужно связывать меня снова. Вы можете доверять мне. Я не меньше вас хочу, чтобы весь этот кошмар кончился.

- Ах ты, мерзавец! - почти прорычал Деверс.

Годден, повернувшись к нему, развел руками:

- Поверьте, я очень сожалею о том, что случилось. Я не хотел этого. Я не хотел никого убивать, не хотел никого губить. Я хотел только забрать деньги.

- Гнусный мерзавец! - снова прорычал Деверс.

- Все, - сказал Паркер. - Годден, поднимитесь в свою комнату. Уэбб, уведи его. Деверс, взгляните, что делает ваша женщина.

Лицо Деверса перекосилось.

- Моя женщина, - произнес он с горечью и, повернувшись, вышел.

Элен с девочкой поместили в комнату, которую когда-то занимали дети Годдена. Деверс рассказал, что, когда он приехал за ней прошлой ночью, она вначале отказывалась ехать с ним, уверяла, что сумеет обмануть полицию. Но он убедил ее, что полиция все поймет, когда выяснится, что она, бывшая жена одного из грабителей, живет с финансовым клерком военно-воздушной базы. Поэтому ей остается либо ехать с ним, либо ее заставят замолчать навеки, потому что она будет представлять опасность для них всех. После этого Элен согласилась. По дороге она хотела кое-что купить, но Деверс был тверд и не выпустил ее из машины, так что она с дочкой приехала только с одной сменой белья.

Когда Деверс привез ее, она была совершенно не в себе. Страх, чувство вины, отчаяние и негодование беспорядочно меняли ее настроение. Паркер решил, что ей нельзя доверять, и ее заперли на замок. Паркер заручился ее молчанием, пока в доме были полицейские, пообещав, что за любую неприятность, вызванную ее поведением, в равной мере заплатят и она, и ее дочь. Все прошло спокойно.

Паркер отправился на кухню и включил радио, чтобы послушать одиннадцатичасовые новости. Они получили передышку, и, хотя она была весьма шаткой и неустойчивой, у них появилась надежда найти выход из создавшегося положения. Тело Ральфа Хохберга и два ящика из-под денег лежали в подвале под брезентом. Деньги все еще находились в чемодане около холодильника.

Годден сидел взаперти в одной комнате, Элен с ребенком - в другой. Больше никто не мог сообщить полиции каких-либо опасных для них сведений. Они были ограждены от посетителей и телефонных звонков. Если повезет, они продержатся здесь еще дня два, до субботы. Этого им будет достаточно.

Когда Уэбб и Деверс вошли в кухню, в, один голос отрапортовав, что пленники под контролем, Паркер сказал:

- Давайте откроем чемодан. Посмотрим, сколько денег нам досталось.

Сев вокруг стола, они вытряхнули содержимое чемодана и стали считать. Получилось сто двадцать шесть тысяч пятьсот восемьдесят три доллара.

Паркер произвел несложные вычисления на бумаге и объявил:

- На каждого приходится по сорок две. тысячи сто девяносто четыре доллара; один доллар лишний.

Уэбб, порывшись в груде купюр, нашел однодолларовую бумажку и, смяв, бросил ее на пол.

- Сейчас у всех поровну, - сказал он.

Деверс вдруг стал смеяться. Казалось, его смех вот-вот перейдет в истерику. Паркер прикрикнул на него:

- Прекрати.

Деверс умолк, взглянул на Паркера, встал из-за стола и вышел.

- Что с ним? - спросил Уэбб.

- Поживем - увидим.

Был час дня. Они включили радио. Сводка новостей началась с сообщения о том, что обнаружены трупы в сторожке, пока не опознанные, далее шло объявление полиции о розыске Деверса и Элен Фуско. Никаких обвинений, никаких намеков на то, что разыскиваемые могут быть связаны с бандой, в объявлении не содержалось. Просто им хотят задать вопросы. Диктор дал подробные словесные портреты Деверса и Элен, довольно точные, но они подходили и миллионам других людей на планете.

- Должно быть, они еще утром нашли убежище, - сказал Уэбб. - Но молчали, пока не поняли, что Деверс не вернется домой.