– Да, что-то вроде BF... А что, это имеет значение?

– «BFK», мисс. Это означает «Britischer Frei Korps». Британские Освободительные Силы.

– И это значит, что они могут делать что угодно?

– Да, именно так.

Более формальным тоном полисмен процитировал какой-то закон:

– Полномочия BFK исходят напрямую от Третьего Рейха и во всех ситуациях превосходят полномочия гражданской полиции.

Затем он добавил уже обычным голосом:

– Я не могу вмешаться, и вам тоже не советую. Они могут переключиться на вас. И вам я тогда тоже ничем не смогу помочь.

Снова козырнув, полисмен пошёл дальше.

Эйс развернулась и побежала к кофейне, где два парня только что допили чай.

– Ладно, – сказал первый. – А где там фунт из кассы?

– Два фунта, – сказал второй. – А ещё лучше, сразу пятёрку.

– Две пятёрки, – сказал первый.

Хозяин попытался улыбнуться.

– Да ладно вам, парни, ну что вы. Шутки шутками, я всегда вас угощу чаем, но...

Второй парень посмотрел на вывеску над кофейней.

– Странное имя – Голд. Это случайно не сокращение от «Гольдштейн»?

Мужчина побледнел. Не успел он ничего сказать, как первый парень схватил его за пиджак и затащил на прилавок.

– Гони наличку, вшивый жид. А не то мы разнесём и твой ларёк, и твою морду... А то, что останется, передадим в Бюро по Вопросам Расы.

Эйс рванулась к тому, который держал мужчину над прилавком. Доктор снова удержал её.

– Wie heissen Sie? – крикнул он громким, резким голосом.

Парень от неожиданности отпустил хозяина и развернулся. Он, ничего не понимая, уставился на Доктора.

– Wie heissen Sie, dummkopf? – проревел Доктор.

Быстро подойдя к юноше, он со всей силы отвесил ему пощёчину. Затем ударил его ещё раз, в этот раз обратной стороной руки. Удары Доктора оказались невероятно сильными: юноша чуть не упал. Он пошатнулся, из носа у него пошла кровь.

– Слушайте... – неуверенно подал голос второй парень.

Тыльной стороной ладони Доктор ударил его по губам:

– Sei still! – он обернулся к первой жертве. – Namen?

– Простите, – пробормотал парень. – Мы не говорим по-немецки...

– So? Может, оно и к лучшему, – Доктор говорил, как офицеры гестапо в старых фильмах о войне, которые Эйс когда-то видела. – Немецкий язык лучше не пачкать губами такой мрази, как вы! Ваши имена! Из каких подразделений?! – он стал вплотную к первому парня, поднялся на цыпочки и заорал ему прямо в лицо: – Стоять смирно, когда ко мне обращаетесь!

Оба парня неуклюже попытались стать смирно.

– Сидни Харрис, – сказал первый.

– Джордж Брэйди, – сказал второй. – Четвёртое подразделение Британских Освободительных Сил.

– Так! – сказал Доктор с ледяным спокойствием. – И какие же у вас приказы... относительно Фестиваля?

– Просто быть начеку, – с трудом сказал Сид Харрис. – Следить, нет ли подрывной деятельности, каких-нибудь беспорядков.

– Вот именно. А тут есть какие-нибудь беспорядки? – голос Доктора снова поднялся до наводящего ужас визга. – За исключением тех, которые вы же и создали?

Побледнев и дрожа от страха, Сидни и Джордж не решались открыть рот.

– Возвращайтесь в своё подразделение, – сказал Доктор. – Доложите своему командиру, чтобы он взял вас под арест по обвинению в попытке вымогательства, – его голос снова стал выше. – Немедленно! Марш! Бегом! Ein, zwei, ein, zwei!

К удивлению Эйс, два молодых человека развернулись и побежали трусцой, исчезнув за павильонами.

Доктор повернулся к Гарри Голду.

– Простите за случившееся. Больше они вас не побеспокоят.

Хозяин попятился от него:

– Никаких проблем, сэр, мне не нужны никакие проблемы. Наверняка хорошие ребята, просто дурачатся.

– Послушайте, всё в порядке, – сказала Эйс. – Не нужно нас бояться.

Хозяин смотрел на неё, пытаясь улыбнуться дрожащими губами. Он взял тряпку и начал отрывистыми, как у робота, движениями протирать стойку.

Доктор коснулся её руки:

– Пойдём, Эйс.

Эйс грустно пошла за ним. Затем она повеселела, вспомнив, как улепётывали два хулигана.

– Молодец, Профессор. Стильно ты их уделал!

Доктор загадочно посмотрел на неё:

– Тебе что, понравилось?

– Да, а что?

– Мне тоже, – сказал Доктор. – Такое очень быстро начинает нравиться. Мы напугали мужчину в чайной, это тебе тоже понравилось?

– Ладно, я поняла, – она с любопытством посмотрела на него. – Здорово у тебя получается, Профессор, все эти крики и вопли.

– Стандартные методы Гестапо, – рассеянно сказал Доктор. – Это называется «аншнаузен» – отчитывание. Очень помогает допрашивать пленных. Если сразу, ни с того ни с сего начинаешь орать на людей и бить их, они не успевают понять, что происходит.

– Какой ужас!

– А это только начало, – сказал Доктор. – Дальше всё гораздо хуже.

– А куда мы сейчас идём?

– Обратно в ТАРДИС.

– Мы улетаем?

– Не знаю. Мне нужно подумать, а здесь я думать не могу.

– Почему?

– Страх... Страх и зло, – сказал Доктор как о чём-то само собой разумеющемся. – Ты их не чувствуешь, Эйс? Они витают в воздухе, как яд...

Он быстро шёл к краю территории Фестиваля, туда, где они оставили ТАРДИС.

2. СМЕРТЬ У РЕКИ

– Что-что он вам приказал?! – лейтенант Freikorps Энтони Хеммингс недоумённо смотрел на двух жалких парней, вытянувшихся по струнке перед его столом.

– Явиться сразу сюда, – сказал Брэйди.

– И сдать себя под арест, – промямлил Харрис.

– По какому праву?

Они не отвечали, он встал и угрожающе посмотрел на них. Контраст между ними не мог быть ярче. Рядовые Харрис и Брэйди были одеты в грубо сделанную, плохо сидевшую на них униформу солдат BFK, которую за глаза называли чёрно-коричневой. Они были коренастые, с одутловатыми прыщавыми лицами.

Лейтенант Хеммингс же был высокий, темноволосый, и неоспоримо красивый. Его чёрная униформа, смоделированная по подобию формы СС, была аккуратно пошита заключённым концентрационного лагеря, который раньше работал на Савил Роу. Её безупречную черноту подчёркивали серебряные значки в виде черепов на воротнике и манжетах. Его ботинки были начищены до блеска.

– И вы, разумеется, вымогали деньги, – медленно сказал он.

– Нет, сэр, – возразил Брэйди.

Хеммингс проигнорировал ответ.

– Но вы совершили гораздо худшее преступление, чем вымогательство: позволили, чтобы вас, а значит и весь Freikorps, выставили идиотами! Этот человек представился? Он предъявил хоть какие-нибудь документы?

Брэйди покачал головой:

– Если бы вы его слышали, сэр, вы бы в нём не сомневались...

– Он блефовал! – крикнул Хеммингс. – А у кого, по-вашему, хватило бы наглости так блефовать? У члена подполья! Почти наверняка у кого-то из руководителей. Именно для поимки таких людей нас и назначили следить за Фестивалем, а вы позволили ему уйти!

Двое рядовых замерли в ужасе. Хеммингс рассматривал их, наслаждаясь моментом.

– И что же мне с вами сделать? Надо было бы вас расстрелять, но пули на вас жалко тратить. Повесить на рояльной струне дешевле, но слишком долго... – он замолчал, чтобы растянуть их мучения. – Отправляйтесь в бараки, к сержанту-квартирмейстеру. У вас до конца недели наряд по уборке в туалете.

Двое рядовых стали смирно, отдали честь, и быстро скрылись из кабинета.

Хеммингс холодно улыбнулся, провожая их взглядом. Конечно, они вымогали деньги, как и все. И никто не возражал. Это было одним из преимуществ службы во Freikorps. Иногда вымогательство, иногда изнасилование, возможность арестовать и избить любого, чьё лицо, одежда, или цвет кожи тебе не понравились. От этого не было большого вреда, просто в результате население ненавидело Freikorps даже сильнее, чем оккупационные власти. На их фоне Вермахт – военнослужащих регулярной германской армии – почти любили.

Хеммингс взял фуражку и перчатки. Пора уже, – решил он, – осмотреть Фестиваль. Ему не нравилось, что его назначили на Фестиваль. Он считал этот Фестиваль потерей времени, нездоровой шуткой со стороны оккупационных властей. Британцам сейчас нечего было праздновать. Но поймать нерядового подпольщика было бы большой удачей. Мечтая о повышении и славе, он вышел из кабинета.