Он схватил свой массивный стол и швырнул его в стену, разбив его на части.

– Я уничтожу вселенную!

Доктор ловко сделал сальто назад и спрятался за собственным перевёрнутым креслом. Он осторожно выглянул сбоку. Гитлер носился по комнате, снося всё на своём пути, и всё громче ревел угрозы космического масштаба. Позади него порыв энергии пронёсся по комнате, как ветер, подбрасывая в воздух картины, статуэтки, книги и документы.

Внезапно он словно только сейчас заметил Доктора. Он пошёл к нему, его глаза светились безумием.

– Я знала, что мы снова встретимся, Доктор! Только в этот раз у тебя нет твоей ТАРДИС, защищать тебя некому. В этот раз я тебя уничтожу!

Рука Гитлера метнулась вперёд, и удар психической энергии расколол в щепки кресло, за которым прятался Доктор. Доктор, однако, успел откатиться в сторону. Он вскочил на ноги и огляделся в поиске другого укрытия.

Укрытия не было.

Гитлер теперь казался выше, его окружало серебристое сияние. Он направился к Доктору, протянув вперёд похожие на клешни руки, словно намереваясь разорвать его на части. Доктор отступал.

Последний, отчаянный спурт к двери... если получится… ему это казалось маловероятным. Внезапно Гитлер издал ужасный вой, его тело изогнулось, он рухнул на пол и замер.

Психическая перегрузка, – подумал Доктор. Может быть, он умер?

За дверью, Мартин Борман слушал со всё нарастающим мучением. Та последовательность событий, которую он научился бояться, снова повторилась. Фюрер в гневе поднял голос, потом раздались нечеловеческие крики, ужасные звуки разрушения. Дикий вой и стук упавшего тела стали для него последней каплей. С ужасом думая о том, что он сейчас увидит, он вбежал в комнату с револьвером наперевес. Мужчина, называемый Доктором, стоял на коленях возле тела Фюрера.

Борман навёл револьвер:

– Отойдите от него!

– Дурак, уберите это! – резко ответил Доктор. – У Фюрера был приступ нервной истерики. Мозговой шторм.

В его голосе была такая уверенность, что Борман тут же спрятал револьвер в кобуру.

– Мне послать за доктором?

– Я и есть доктор, – Доктор осматривал бесчувственного Гитлера. – Раньше такое уже случалось?

– Да, несколько раз.

– Когда, в какое время это происходит?

– Всегда поздно ночью, когда он один и очень утомлён.

– Что происходит?

– Никто не знает. Мы слышим ужасные крики и находим его в таком состоянии.

– Комната всегда разрушена?

– Всегда. Разрушения такие, что вы даже не поверите.

– Раньше при этом с ним кто-нибудь был?

Мартин Борман осторожно поднял Гитлера на большой диван.

– Только один раз. Это было во время чехословацкого кризиса. Фюрер поздно ночью принимал кого-то из генералов.

– И что случилось?

– Тот, должно быть, разозлил Фюрера, и я услышал, что Фюрер кричит. Затем я услышал ужасный вопль. Когда я забежал в комнату, она была разрушена, генерал был мёртв, а Фюрер был в таком состоянии, как сейчас.

– Отчего умер тот мужчина?

– В диагнозе была указана остановка сердца.

– Какой был из себя погибший?

У Бормана отвисла челюсть.

– Старый, молодой, толстый, худой? – резко спросил Доктор.

– За шестьдесят, довольно толстый. Генерал, в штабе служил.

– Думаю, диагноз был верным, – пробормотал Доктор. – Увидеть то, что увидел я – большой шок.

Борман расстегнул воротник Гитлера.

– Что очень странно, эти приступы никогда не случаются в моём присутствии, а мы с ним часто работаем допоздна, как сегодня.

– Это не сложно объяснить. Вы, похоже, успокаиваете Фюрера. По моему мнению, он будет наиболее подвержен приступам в моменты сильного возбуждения или ярости, особенно если он к этому моменту уже устал. Я видел это сегодня собственными глазами. Мы обсуждали его планы, он разозлился – не на меня, а на англичан – и случилось вот это.

– Но вы выжили, вы успокоили его?

– Сделал, что смог, – мрачно сказал Доктор.

– Вы можете ему помочь, Доктор? – с надеждой спросил Доктор. – Он очень о вас высокого мнения, я знаю, он говорил о вас сегодня.

– Я сделаю, что смогу, – торжественно сказал Доктор. – Но мне понадобится ваша помощь.

– Что угодно, – страстно сказал Борман. – Просите что угодно. Любой, кто поможет Гитлеру в этом кризисе, может рассчитывать на мою преданность.

Доктор посмотрел на спящего Гитлера:

– Он помнит потом, что с ним было?

– Не думаю. Он никогда не упоминал о том, что происходило.

– Положите его в постель, – сказал Доктор. – Уберите в этой комнате и, самое главное, проследите, чтобы не было разговоров.

– Не будет никаких разговоров, – мрачно сказал Мартин Борман. – Завтра всё будет так, словно этого никогда и не было.

До следующего раза, – подумал Доктор. Он строго посмотрел на Бормана.

– Самое главное, помогайте ему сохранять спокойствие, избегать стрессов...

И это чудесный совет тому, кто собирается со дня на день начать Вторую Мировую войну, – думал Доктор на пути обратно в свой номер.

В номере Эйс возбуждённо ходила туда-сюда. Одетая в красивый шёлковый пеньюар – собственность гостиницы – она выглядела совсем другой. А она превращается в красивую молодую женщину, – подумал Доктор. Когда-нибудь это может стать для кого-то проблемой. Но голос у неё был прежний.

– Где ты был, Профессор?! – заорала она.

Ну что же, – подумал Доктор, – даже у профессора Хиггинса были проблемы. Он посмотрел на Эйс и сказал:

– В Севилье град...

Эйс не хотела слышать ничего о граде в Севилье.

– Меня разбудил какой-то шум, я пошла в твою комнату, а тебя там нет, и постель не расстелена. Я решила, что этот жуткий Гиммлер передумал, и решил всё-таки тебя забрать.

– Не говори глупостей, – сказал Доктор. – Если бы он так решил, то забрал бы и тебя тоже.

– Тогда что случилось? – требовала Эйс.

Доктор рассказал ей.

Когда он закончил, Эйс сказала:

– Похоже, у него крыша серьёзно прохудилась.

– Моя старая нянечка назвала бы это очень сильной истерикой, – согласился Доктор. – Но всё было гораздо более зловеще.

– Чем?

– Ну, для начала там были паранормальные явления типа летающих цветочных горшков и тому подобного.

– А разве такого рода явления не являются типичными в присутствии проблемных подростков, у которых припадок? Может быть, старина Гитлер всего лишь заторможеный подросток.

– Гитлер как полтергейст, – пробормотал Доктор. – Интригующая теория. Но как насчёт всего того, что он кричал?

– Обычная паранойя, разве нет?

– Космическая паранойя, – поправил Доктор. – Гитлер может мечтать о том, чтобы уничтожить город, или даже страну, но всю планету? Галактики? Вселенную? Это ведь не его уровень. И было ещё кое-что.

– Что?

Доктор не решался.

– Я тебе не рассказал, Эйс, но со мной уже было нечто похожее в фальшивом 1951-ом, когда я изучал в архивах изменения в истории.

– Это подтверждает мою версию, Профессор! Ты тоже застрял в подростковом возрасте.

Доктор строго сказал:

– Кого мы знаем, кто абсолютно безумен, носится по пространству и времени и одержим созданием различных проблем?

– Помимо тебя?

– Эйс!

– Ладно, ладно. Времяточец. Но, если это она, то почему мы её видим так мало... Не то чтобы я соскучилась, конечно, – торопливо добавила она. – Почему она на нас не нападает, не уничтожает весь мир? Отчего эта игра в прятки?

– Я начинаю подозревать, Эйс, что она не всё контролирует. Я думаю, что она сейчас может находиться в своего рода системе с циклически повторяющимися фазами. Если так, то это не может длиться долго, это не может быть стабильной ситуацией. Или она добьётся большего контроля, и тогда она возьмётся за нас всерьёз, или же её разнесёт на кусочки по всему космосу. Я надеюсь на второе.

– То есть, Профессор, – сказала Эйс, – ты хочешь сказать, что Времяточец носится по космосу, как вышедший из-под контроля поезд метро на кольцевой линии. Она нам гудит, когда проносится через нашу станцию, и снова исчезает до следующего раза?