Капитонович? Человек в Москве без году неделя, а

такие интересные сведения достаёт. А вы?»

Половой принёс пиво и водку. Емельянцев

выпил, быстро захмелел и принялся плакаться

собутыльнику:

- Неудачный у меня сегодня день, Лёша. Взял

я эти «Следы», доработал, разумеется, и понёс в

«Современные известия».

Лавровский усмехнулся. Знал он об этой

манере Емельянцева - изменить в чужой заметке

несколько слов и продать её, уже как свою

собственную, в другую газету.

- Взяли?

- Не… У нас, говорят, в завтрашнем номере

этому фельетон посвящён строк в двести.

- А автор?

218

- Ещё один провинциал. Хохол какой-то -

Евген Знавец. Понаехали, будь они не ладны.

- В «Русский курьер» не пробовал сходить?

- Пробовал. И там меня опередили.

- Кто?

- Не знаю. Да и какая мне разница!

Алексей помолчал, осмысливая услышанное,

а потом спросил:

- Сергей, тебе деньги нужны?

- Ещё спрашиваешь.

- Тогда выясни, кто написал заметку в

«Курьере» и разузнай подробно об этих Конэссёре и

Знавце. Сделаешь всё как следует - получишь три

рубля.

- Пять и аванец - пару целковых, - начал

торговаться Емельянцев.

- Три. И никаких авансов. А то, знаю я тебя,

запьёшь на неделю.

- Ладно. Где тебя завтра найти?

Алексей и сам ещё не знал, где будет завтра.

- Давай здесь встретимся, - предложил он. -

Часов в восемь.

- Договорились. Экая жалость, выпить ничего

не осталось. А сделку-то вспрыснуть полагается, а

то удачи не будет.

- Да ты пей - мне что-то всё равно не хочется,

- Лавровский пододвинул Серёжке полный стакан

водки, который за всё время разговора даже не

пригубил. Выпить Алексей любил. Но далеко не в

любой компании.

219

Глава 20

На зимнем ипподроме

Зычный командирский голос Пейча был

слышан издали:

- Как вы посмели выехать на беговой круг

пьяным?

- Да тверёзый я совсем Николай Сергеевич, -

бубнил кто-то, оправдываясь. - Одну единую

рюмочку и принял сугреву ради.

- От вас водкой за версту разит! Напомню, что

устав нашего общества категорически запрещает

выезжать на призы…

- Так то на призы… А я на проездку…

- Вы ещё и спорить со мной будете?! Вот не

дозволю вам в воскресенье ехать, тогда по другому

запоёте…

Малинин посочувствовал:

- Не повезло бедолаге.

- Да уж, - согласился Лавровский. - Пейч и так

гроза наездников, а сейчас, когда он на бегах царь,

бог и воинский начальник, ему лучше не

попадаться.

…Зимний ипподром на Нижнем Пресненском

пруду во всех отношениях уступал летнему. И круг

похуже - не полутораверстовой, как на Ходынке, а

верстовой, пригодный для единовременного запуска

только двух лошадей. И тёплая беседка значительно

меньше - по одной комнате для действительных

членов общества и наездников, буфет с кухней и

220

маленький зал для публики. Правда на втором этаже

имеется довольно просторное, хорошо

меблированное помещение. Но туда пускают только

администрацию и почётных гостей, остальным

приходится довольствоваться полузакрытыми

галереями.

Впрочем, на нехватку места никто особо не

сетует. Зимой на московских бегах затишье. В одном

из своих первых отчётов для «Московского листка»

Лавровский когда-то так и написал: «Зимние бега в

Москве по незначительности разыгрываемых на них

призов не составляют особенной приманки для

иногородних охотников. По большей части на

состязания являются лошади московские. Да и то не

из самых резвейших, так как лучших резвачей

увозят в Петербург, где в это время разыгрываются

большие призы».

Зимой администрация бегового общества

позволяет себе немного отдохнуть, заняться

собственными делами. Так вышло и в этот раз.

Колюбакин, вместе с Приезжевым, ещё в среду

укатили в Петербург, полюбоваться бегом Полкана,

который по всеобщему мнению в ближайшее

воскресенье должен был установить новый

всероссийский рекорд. Сонцов отдыхал в Париже.

Бутовичу, занятому хлопотами по продаже имения,

пришлось срочно уехать в Калугу. За главного

остался старший член общества Пейч…

Провинившимся оказался помощник

наездника с колюбакинской конюшни Афанасий

221

Евстигнеев. Лошадей он любил и знал, имел все

задатки, чтобы стать хорошим ездоком. Только вот

на призы ему доводилось ездить очень редко -

Колюбакин отдавал предпочтение маститым

наездникам. Надо выручать парня, решил Алексей.

В воскресенье у него имеются неплохие шансы

взять приз для четырёхлеток, а он, так не кстати, на

глаза Пейча попался.

Поздоровавшись, Лавровский попросил

Пейча:

- Вы уж извините Афанасия. У его жены

сегодня день ангела. Разве можно по такому случаю

с утра рюмку не принять?

- Тогда совсем другое дело, - смилостивился

Пейч. - Но впредь, чтобы такого не было.

- Благодарствую… Только я это…, - бормотал,

растроганно хлопая глазами, Евстигнеев. - Не женат

я ещё.

- Как? - деланно изумился Алексей. - Выходит,

соврал я Николаю Сергеевичу? Ох, как некрасиво

получилось… Но делать нечего. Придётся тебе,

Афанасий, незамедлительно жениться… Только в

святцы посмотри - у кого сегодня именины, на той и

женись.

- Иди, Афанасий, - сказал Пейч, даже не

улыбнувшись. - Умеете вы, Алексей Васильевич,

распотешить.

- Да по вашему лицу не заметно - мрачны как

туча. Или неприятности какие?

222

- Вот именно, неприятности. Боюсь

воскресные бега отменить придётся.

- Почему? - удивился Малинин.

- Судить некому. У колокола, само собой, я. На

старте Шипов, у призового столба Дунаевский. А

вот судей за сбоями нет. Действительных членов

общества, которые сейчас в городе, по пальцам

пересчитать можно. Я вчера весь вечер, как

угорелый, с визитами носился. Одни болеют, другие

заняты, а третьи, чтобы только мне досадить,

напрочь отказываются.

- Позвольте, а куда князь Вадбольский и

Коробков подевались? - спросил Малинин. - В

прошлый раз, помнится, они судили.

- Судили, - вздохнул Пейч. - И в это

воскресенье согласны были… Только вчера днём их

арестовали.

- Жандармы? - Лавровский сразу вспомнил,

как Ширинкин говорил ему о нескольких

действительных членах бегового общества,

подозреваемых в связях с террористами.

- Да. Мы все в беседке были, только запись на

призы закончили… Там и арестовали Водбольского,

Николая Коробкова, его младшего брата Василия и

нашего буфетчика Петьку Лукьянова… Ну князь,

это ещё понятно - он в молодости с крамольниками

знался. Коля Коробков несколько лет в своём

имении под гласным надзором полиции состоял…

Но брат-то его, Вася, отродясь никакой политикой

не интересовался! Все знают, он даже в газетах

223

ничего кроме беговой хроники не читает. А уж как

со всем этим буфетчик может быть связан? Не

представляю… Но дело, судя по всему, очень

серьёзное. Не поручик какой-нибудь приезжал - сам

начальник губернского жандармского управления

полковник Середа, а с ним ротмистр Бердяев из

охранного отделения.

Лавровский и Малинин переглянулись.

- Слава богу, хоть наш повар в политику не

вляпался, - невесело пошутил Пейч. - Пойду,

распоряжусь насчёт завтрака. Через полчаса прошу

вас в членскую. Сахновский с Шибаевым, вроде бы,

собирались заехать.

- Может они согласятся судьями за сбоями

побыть? - спросил Лавровский.

- Сомневаюсь. Недолюбливают они меня.