Попросили - Орлов и подмахнул заключение.
- Но я же не могу об этом рассказать... Юра! Я жить хочу!
- Живи, Коля, - сказал Юрий Юрьевич. - Кто же второй?
Но об этом Николай Николаевич Орлов не знал ничего.
23
Левушкин-Александров уже и не помнил точно, которое сегодня число. К нему никого не пускали и никуда не вызывали. Ничего себе: следствие закончено! Пару раз, сатанея от тоски, принимался колотить каблуками в дверь, но на это надзиратели не обращали внимания. В кинофильмах про СИЗО есть хоть какой-то контакт между охраной и преступниками.
Одиноко. Как белому медведю в пустыне. Ночью к его радости некий остряк стал стучать в стену: стук, двойной стук, стук... Ага, азбука Морзе. Это мы понимаем. Итак, спрашивают: КТО?
Как ответить? От внезапной злости отстучал: ХЕР В ПАЛЬТО. Замолчали. Стало неловко. Отстучал: ИЗВИНИТЕ. Ответили: ПОНЯЛИ ШПИОН.
Шпион? Значит, вы тут верите все-таки, что шпион?! Чтобы позлить идиотов, а также слухачей с их начальством, заорал среди ночи:
- Коли я китайский шпион, заявляю по-китайски протест!.. - И, давясь злым смехом, начал произносить первые попавшиеся слова, похожие на китайские: - Ни хау хае иня хуе мина...
Нет ответа.
Тогда он решил голодать.
На третий день, когда следователям через надзирателей стало совершенно ясно, что ученый пошел-таки на политическую акцию - голодовку, к нему явилась капитан Шедченко с книжкой в руке.
- Здравствуйте, Алексей Александрович. - Узник валялся на постели, закрыв глаза. - Что же, здесь так плохо готовят, что вы отказываетесь есть?
Алексей Александрович решил молчать. Пошли вы к черту!
- А я вам передачу принесла. Весьма любопытную передачу.
Умеют интриговать. Он открыл глаза и долго смотрел на даму - она снова в длинном платье и на шее шарфик, на этот раз голубой. Хоть бы однажды явилась в форме. Интересно, муж, тиская ее ночью в постели, ради хохмы хотя бы ругает власть?
Сел, свесив ноги, а затем, пошатываясь, поднялся во весь рост:
- Давайте.
Капитан Шедченко подала ему книгу, он увидел: томик Пушкина.
- Тут вам и записка. - Татьяна Николаевна улыбнулась. - Она была приклеена под оторванным корешком с торца. Ваша жена, видимо, надеялась, что мы не найдем. Но, поскольку в записке нет ничего предосудительного, я вам ее передаю.
Алексей Александрович развернул крохотный клочок бумаги. На нем тесно толпились слова: "ЖДУ ВЕРЮ В СПРАВЕДЛИВОСТЬ ЛЮБЛЮ БРОНЯ". Вопросительно глянул на следователя:
- Это всё? Когда суд?
- Скоро, - ответила следователь. - На днях мы передадим вам материалы дела. И перестаньте вы голодать, это ни к чему... И так уже вокруг вашего имени вакханалия.
Алексей Александрович усмехнулся:
- Вы точно знаете смысл этого слова? Вакханалия от слова Вакх... Боюсь, тут не до вина...
- Вы прекрасно поняли, о чем я говорю, - как можно мягче ответила капитан Шедченко. - Я бы на вашем месте прислушалась к словам вашей жены "верю в справедливость"...
- А у вас никогда не возникала мысль, что можете оказаться на моем месте?
Лицо у капитана Шедченко порозовело, но она смолчала. Через мгновение продолжила своим четким, холодноватым голоском:
- Я бы на вашем месте... все-таки раскаялись бы.
- Опять? - Профессор изумленно смотрел на следователя. - В чем?!
- В чем-нибудь, - словно бы легкомысленно улыбнулась Татьяна Николаевна. - Вас могли бы помиловать.
- Н-ну нет! - вырвалось у Алексея Александровича, и от гнева у него загремело в голове. Опершись о стену, оскалился: - Я ни в чем не виноват. Это, может быть, потом вас помилуют... хотя бы в небесах... следователи с крылышками...
- С вами по-человечески, Алексей, а вы... - Следователь Шедченко пожала плечами и ушла.
Алексей Александрович сел и снова перечел крохотную записку. Что-то его в ней смущало. Уж слишком она правильная. Бронислава - баба хитрая, почти безумная, не может быть, чтобы она, уговорив передать Пушкина, ничего более не имела в виду.
Надо полистать книгу, может, какие-нибудь строки подчеркнуты? Алексей Александрович быстро зашелестел страницами - увы, нет. Есть старые пометки (видимо, самой Брониславы, а может, и Митьки, сына) - красные плюсы на полях, вопросительные знаки... Не то.
Алексей Александрович присмотрелся внимательно к старой картонной обложке. Интересно, куда была вставлена записка? Ага, вот в эту в щель. А если глубже заглянуть? Вдруг она с краю сунула одну записку специально для следователей, а глубже, внутри, таится что-то более важное? Отросшим ногтем среднего пальца Алексей Александрович поводил, как в кармашке, в глубине щели, и картон с треском разошелся, палец нащупал сложенную бумажку...
"АДВ. ПЛАЧУ ЗНАКОМ С Ш. ОБЕЩАЕТ ДАВИ".
О, как это замечательно! Адвокат знаком с Шедченко! Алексей Александрович повеселел. Машинально сжевав бумажку, он с силой постучал костяшкой пальца в железную дверь.
- Что? - спросил гундосым голосом с той стороны надзиратель, понимая, что если не ногой, а рукой стучатся, значит, по делу.
- Мне капитана Шедченко... Готов дать дополнительные показания...
Она явилась утром, еще до завтрака. Заинтересовалась!
Вошла в деловом сером костюме, а он под звон ключей только поднялся. Алексей Александрович эту ночь спал и не спал... Что-то непонятное происходило с его ЗАКОНЧЕННЫМ якобы делом.
- Вот еще вам передача, - сказала она и подала сигареты и яблоки в прозрачных пакетах. Приложена бумажка со словами: "ВЕРИМ, ЖДЕМ. СВЕТЛАНА".
Вот и сестра пробилась сквозь барьеры.
- Спасибо. Хочу с вами, Татьяна Николаевна, посоветоваться. Мне оставить до суда этого адвоката... ну которого наняла жена?
Она удивленно повела взглядом:
- Ваше право.
- Но вам-то он как? Достаточно серьезный человек?
Капитан Шедченко минуту молчала.
- Да я с ним толком не знакома. Кажется, раньше занимался квартирными кражами.
"Почему она так говорит, если они достаточно близки? Или здесь нельзя иначе - стены имеют уши? Или она действительно его знать не знает? И адвокат просто вытягивает деньги у жены?"
- Вы об этом и хотели спросить?
- А если бы вы сами рекомендовали, как обещали с самого начала, кого бы из местных юристов назвали?
