- Паспорт, военный билет? - спросил лейтенант в камуфляже, освещенный прожектором БТРа.
Паспорт у меня был с собой: по идее, в этом и не было ничего удивительного, учитывая, что еще утром я был в самолете, перелетевшим чуть ли не пол-России.
- Старенький паспорт-то, советский, - сказал лейтенант, разглядывая паспорт. - Что, гость Питера?
- На похороны прилетел, - сказал я. - Вы же видите...
- Ну-ну, - миролюбиво отозвался он. - Ладно. Паспорт я пока оставлю у себя. А вы пройдите в автобус.
- Как же я без паспорта? Меня и в гостиницу не возьмут.
- А я и не сказал, что вы без паспорта уедете...
Лейтенант кивнул омоновцу, тот легонько подтолкнул меня к автобусу.
Потом по команде омоновца автобус подал назад, освобождая место следующим автомобилям, свернул влево и въехал на пятачок возле заправки. Пятачок уже был забит до отказа, а по периметру стояли вооруженные люди в камуфляже.
Хотелось курить. Я попросил шофера открыть двери, чтобы покурить на воздухе, но не успел выйти, как где-то за машинами рявкнул мегафон:
- Водитель ПАЗа, закройте двери! Никому не выходить! После предупреждения открываем огонь на поражение!
Пришлось курить в автобусе, пуская дым в дверную щель. Шофер, сидевший за моей спиной, положил руки на руль и сдавленно матерился, глядя прямо перед собой.
* * *
В общем-то, жить было можно. Вдова пошепталась со своими старичками - и неожиданно появилась бутылка водки. Нашлись и пластиковые стаканы, а шофер, внезапно подобрев, достал пакет с двумя мятыми хотдогами.
- Берегла водку, чтобы с землекопами рассчитаться, - сказала старушка. - А там сейчас порядки другие. Водку не берут.
- За Европой тянутся, - сказал крепкий на вид старик. - А какая тут Европа? - Он кивнул за окно и плюнул. - Ну, помянем...
Помянули.
- Я от совета ветеранов районного, - сказал он, выпив и лихо крякнув. Вообще-то я плохо знал покойного, но меня попросили... Мало нас-то осталось...
Выпили еще. Появилась вторая бутылка. Когда и она подходила к концу, а деды отогрелись и повеселели, снаружи стукнули. Шофер открыл двери, в проем всунулась веснушчатая веселая рожа в шапке с кокардой.
- Распиваете? - весело осведомилась она.
- Влезай, присоединяйся! - крикнули ему.
- Влезаю! - ухмыльнулся он.
Сержант оказался веселый. И компанию так поддержал, что третья бутылка кончилась почти мгновенно. Он мигнул одному деду, другому, шепнул что-то вдове, на белом лице которой появился слабый румянец, - и высунулся в окно:
- Эй, Саньк! Тут деды с кладбища едут. Пол-дня мерзли... На вот тебе деньги, сбегай за фуфырем... Слышь? Закуски возьми!
Однако веселость - веселостью, но секретов он не выдавал. На мои вопросы о карантине отвечал так:
- А мне не докладывают! Я срочник - поднимут ночью и поведут на амбразуры, и как звать, не спросят, так и останусь неизвестным героем...
* * *
Потом Леха - сержанта звали Лехой - исчез. Час-полтора его не было. Старички дремали, но в автобусе становилось зябко. Шофер время от времени включал подогрев.
Снова стукнули: за окном во тьме маячило веснушчатое лицо, рот до ушей:
- Короче, старичье, вас обратно заворачивают. В город никого не велено пускать.
- Куда обратно-то? - утомленно рявкнул шофер. - На кладбище?
Леха хохотнул и исчез.
- Меня дома же ждут, - сказал шофер. - Мать их так... Карантин выдумали. Хоть бы позвонить, сволочи, дали...
Вверху застрекотало. Низко-низко над нами проплыл вертолет.
Потом еще один. Повисел над шоссе, разбрасывая пятна света, взмыл выше и исчез.
Шофер только присвистнул.
- В одна тысяча девятьсот сорок втором... - проскрипел районный совет ветеранов, - на Западной Лице...
- На чем? - спросил шофер.
- Речка такая... Так вот, мы голыми руками, считай, окопались, и так, что генерал горных стрелков Дитль больше за всю войну шага к Мурманску не сделал...
Старик, проявив неожиданную прыть, внезапно оказался у дверей:
- Открой-ка, паренек... Я вас научу в разведку ходить...
Шофер открыл было рот, покачал головой.
- Открой, я сказал!
В руке у него оказалась монтировка, вынутая, видно, из-под сиденья. Он сунул ее в щель и стал выворачивать двери.
Шофер матюгнулся, плюнул:
- Да и хрен с тобой!..
Дед вывалился наружу. Некоторое время было тихо, потом раздался звонкий лехин голос:
- Дедусь, ты куда? Стоять!..
- А что мне, в кальсоны срать?? - рявкнул в ответ райсовет.
Потом послышался шум.
Шофер покачал головой.
- Хлопнут этого Дитля. Мы ж не в Ольстере - пули у них не резиновые.
Но было тихо.
А потом вдруг что-то большое и темное показалось в дверях. Мы глянули и ахнули: разведчик пер на себе оглушенного Леху!
* * *
Леху разложили на полу, привязав его собственным ремнем к ноге сиденья. В свете единственной лампы, горевшей над передней дверью, мы склонились над "языком". Оживившиеся деды отыскали остаток водки, брызнули Лехе в лицо, потерли виски. Леха открыл заячьи глаза, опушенные белесыми ресницами.
- Вы чо?.. - сдавленно спросил он. С лица его сошла улыбка, и оно может быть, впервые в жизни - приняло осмысленное выражение.
- Не шуми, - строго сказал разведчик и приставил к лехиному носу раструб автомата. - Шутить я не буду... Прогрей-ка двигатель! - велел он шоферу. И снова наклонился к Лехе: - Стрельну - никто и не поймет, где это хлопнуло, понял?
- Понял, - безропотно сказал Леха.
- А теперь отвечай на вопросы. Это что - военный переворот?
Леха вытаращил глаза.
- Кто город захватил, сволочь? - дед ткнул Леху стволом в висок.
- Никто не захватывал. Вы чо, сдурели?..
- А почему дорога перекрыта?
- Сказали: карантин. Вроде, в виду эпидемии гриппа...
Он получил увесистый тычок в висок - даже кровь потекла - и замолк.
- Я вот те покажу эпидемию! Отвечай по-хорошему!
- Ну... Для недопущения слухов... И паники... Велено город закрыть. Военный комендант Захаров. Приказ утром зачитали... В обед нас вывели из казармы, бросили сюда. Подогнали технику, блокировали дороги...
Он замолчал, переводя глаза с одного на другого. Деды держали его за ноги и за руки, хотя руки были перехвачены ремнем.
- Какие слухи? Какая паника? - спросил я.
Разведчик отмахнулся:
- Да откуда я знаю!
- Еще ты сказал, что нас обратно повернут...
- Это правда. Я слышал, замком роты сказал: всех отправлять обратно. Тех, кто проверку прошел...
- А мы?
- А вы не прошли. Тут у вас подозрительный есть...
Он мельком взглянул на меня.
Дед поднял голову, тоже поглядел на меня. Взгляд его показался мне нехорошим. Но он сказал:
- Ну что, ребята - будем назад прорываться? Может, в Парголове что знают? Там и переночевать можно. А то с этих, военных, толку мало - ни хрена не знают.
Никто не возразил.
- А ты, - он повернулся к Лехе, - поедешь с нами. Как трофей.
Леха взвыл, подергался, и затих.
* * *
Медленно-медленно мы выбирались к дороге. Леха стоял рядом с шофером и глупо ухмылялся, глядя вперед: в спину ему упирался ствол.
На выезде с заправки у "вольво" с распахнутыми дверцами стоял, подняв руки, толстый человек. Его обыскивали, а он плаксиво кричал:
- Да что здесь творится, пацаны?
"Пазик" аккуратно объехал "вольво", но тут кто-то из омоновцев поднял голову, крикнул:
- Э! А этот куда?
- Домой! На кладбище!.. - сдавленно сказал шофер и газанул.
Внезапно в глаза нам ударил сноп света, шофер притормозил, вывернул вбок, автобус тряхнуло.
- Стоять! Стоять! - кричали сзади. Потом треснула автоматная очередь.
Леха вдруг потерял равновесие и стал валиться на шофера, тот пытался удержать руль, автобус накренился и дедов побросало кого на пол, а кого и на окна. Я уцепился за поручень над дверью, ноги потеряли опору. Какой-то миг казалось, что автобус ляжет на бок, но этого не случилось: Леха сполз на пол - руки повисли на шофере, дед, державший автомат, опрокинулся на спину и вдруг - грохнуло. Длинная очередь ударила в потолок, посыпались горячие гильзы. Автобус вильнул, выправился, и понесся по черной дороге так, что засвистело в дверной щели.
