- Абдусалом будет плясать...
В кустах, у дороги, четыре оуновца. Они шли медленно, прислушивались, впереди - Дубовой.
Бандиты разделились на группы и залегли по обеим сторонам дороги.
Всадники продолжали путь...
- Да, черт возьми, век живи, век учись, - продолжал разговор Дзюба. Но ты не тужи, еще все впереди.
В это время перед всадниками внезапно появились бандиты.
Выстрелом в упор наповал убит Ковалев.
Дзюба не успел дослать патрон в патронник автомата, как его стащили с лошади, оглушили прикладом, схватили за руки и потащили в лес.
Старшина с трудом разлепил веки, глянул на бандитов.
- Ты че? Еще зенки таращишь? - гаркнул Дубовой.
Ночь. Настольная лампа освещала тусклым светом канцелярию пограничной заставы.
- Как же так? - Сушенцов сурово смотрел на начальника заставы. Нельзя было обойтись без этой поездки?
- Давно почты не было, товарищ майор, - виновато ответил Захарин.
- Да-а-а! - сказал начальник отряда. - Надо же, под самым носом... Похоже, бандиты не боятся?
Захарин смотрел на Сушенцова и не произносил больше ни слова.
- Ну, что ты как в рот воды набрал?
- А что тут говорить, товарищ майор? - ответил Захарин.
- Эх, Кузьмич, Кузьмич! - Сушенцов покачал головой.
Зазвонил телефон. Сушенцов взял трубку.
- Здравия желаю, товарищ генерал!.. Да, застава переживает... Ковалева любили... О Дзюбе? Нет, ничего не известно. Как в воду канул.
На другом конце провода хмурое, волевое лицо Свиридова.
- Что предпринято?
- Выслали четыре поисковые группы, - ответил Сушенцов. - Участок леса, блокирован "ястребками" и пограничниками.
- Хорошо, - сказал Свиридов. - Занимайтесь лично. И докладывайте...
- Слушаюсь, товарищ генерал!..
- Операция "Сокол", - начал Сушенцов, - привязана к вашему участку границы.
- Я в курсе, товарищ майор! - ответил Захарин.
- Завтра в двадцать один ноль-ноль в течение десяти минут открыть беспорядочный ружейно-автоматный огонь. Так, чтобы чертям тошно стало!
- На каком фланге?
- На левом.
- Как объяснить людям?
- Из-за границы прорыв банды ожидается. А вы ее отпугиваете.
- Слушаюсь! Будет все сделано.
- Польская стражница информирована, - сказал Сушенцов.
Раннее утро следующего дня. В оцеплении пограничники, "ястребки". Одни лежали в секретах, другие шли дозорами...
Над лесом пророкотал "кукурузник".
Заросшая высокой травой лесная колесная дорога. Крестьянская повозка, рядом худая лошадь пощипывает траву. Связанный веревкой, в синяках молчаливо разглядывает вершины деревьев старшина Дзюба.
Возле повозки четыре бандита. Среди них - Дубовой. Бандиты тревожно вглядываются в небо, где кружит самолет.
- Ты че, Чапля, клячу подобрал - хуже некуда, - говорит Дубовой. - Вот и застряли!
- Какую дали...
- Че, похоже, ищут? - сказал Дубовой, поднимая глаза кверху.
- А вы думали, меня отдадут без боя? - подал голос с повозки Дзюба.
- Поговори мне, поганая морда, - сказал Дубовой. - Я с тебя бы давно дух вышиб, да ты нам нужен живой. Пусть все увидят, как дерем кожу с проклятых чекистов.
- Выслужиться хочешь?
- Заткни рот, пока не пристукнул. - Дубовой замахнулся прикладом, но не ударил.
- Что будем делать? - спросил Чапля.
- Надо выяснить что к чему, - сказал Дубовой. - Пошли, Деркач. Подождите нас здесь.
- Вам золотом платят за убийства? - спросил Дзюба. - Или как?
- Ну, ты, потише! - насупился Чапля. - Он считал себя в этой группе старшим. - Мы жизнь кладем за незалежну Украину!
- Дураки вы, юнцы желторотые, что понимаете в самостийной Украине?
- Хватит! - начальственно осек его Чапля.
- Что хватит? - наседал Дзюба, - Вы хуже фашистов!
- Мы за народ...
- Почему же убиваете, грабите, кому вы служите?.. За народ...
- Как кому, ну...
- Вот тебе и ну. - Дзюба с трудом сел. - У тебя что под шапкой?
- Голова! - простодушно отрезал Чапля.
- Если голова, то она должна думать, - сказал Дзюба. - Развязали бы, ноги болят...
- Давай? А-а-а? - сказал юнец, обращаясь к напарнику.
- Только ноги, - приказал Чапля.
Юнец подошел к Дзюбе, разрезал веревки.
- А ты коммунист? - спросил он.
- Конечно!
- Хм! Коммунист, а як настоящий человек...
- Да, парень, коммунисты - это и есть настоящие люди. Они за народ голову кладут!
- Все мы за народ, - проворчал Чапля.
- Какой же у вас туман в голове, хлопцы! - заговорил Дзюба. - Вот что я скажу: вам надо идти к Советской власти. Сдаваться надо. Может, когда-нибудь людьми станете.
- А може, вин правду кажэ? - Юнец посмотрел на Чаплю. - А-а-а?
- Можэ, правду, - глухо заворчал Чапля. - Ты что мелешь? Он продал Украину москалям и туда нас тянет.
- Ай-яй-яй! Полные дураки! Это ваши оуновцы захлебнулась кровью, и им память отшибло. За помощью мы приходили к Москве, а не она к нам.
- Правду кажэ, - опять заговорил юнец. - Я где-сь читал...
- А правду Клима Рогозного ты забыл? - зло спросил Чапля.
- Так вот вы кому служите? - удивился Дзюба. - Это фашистский прихвостень. Вместе с ними народ Украины душил.
- Ты чуешь, что кажуть тоби люди? - спросил юнец.
- Чего онемел? - спросил Дэюба Чаплю.
- Чую! - сказал тот как-то неуверенно.
- Яго же нэ пытають, чаго ж ему казать, - сказал юнец.
Где-то далеко застрекотала очередь, одна, другая...
- А я что говорил? - усмехнулся старшина. - Меня ищут...
Дубовой и Деркач напоролись на засаду "ястребков". Отстреливаясь, бежит Деркач, затем, прошитый автоматной очередью, падает. Дубовой, путаясь в траве и зарослях, уносит ноги...
По лесной дороге, чуть-чуть прихрамывая, идет Дзюба. За плечами у него два автомата. За ним, понурившись, идут Чапля и юнец...
Солнце пробивалось сквозь заросли, не умолкал разноголосый гомон птиц...
Вечер. На опушке леса Сушенцов пожимает руки чекистам группы Левады, одетой в форму бандитов. На фуражках трезубцы - эмблема ОУН.
Сушенцов обнял Леваду:
- Береги себя, Павло, идешь в пекло.
- Ладно, Илья! Как говорили на фронте, живы будем - не помрем!
Группа "Мирона" идет по кустарнику. Впереди Тур, за ним по пятам следует Левада.
Слышна стрельба из карабинов и автоматов. Над лесом вспорхнули осветительные ракеты.
Группа медленно скрывается в лесу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
На лесной поляне среди нескольких десятков бандитов, в центре, стоял бывший оуновец Высокий, который еще недавно вместе с Дубовым приставал к Галине. Лицо Высокого было в кровавых подтеках, висели лоскутья одежды. Рядом с ним - бывшие его "лесные братья", палачи. Неподалеку - виселица.
Клим Рогозный, сидя на стуле, вершил суд. Он немного рисовался, чувствуя свое превосходство над остальными.
- Ну, что, доигрался, предатель? - Рогозный с ненавистью посмотрел на Высокого. - Покайся перед смертью.
- Не в чем каяться.
- Объясни хлопцам, иуда, почему предал наше дело? Сладким речам большевиков поверил?
- Да, поверил! И жалею, что поздно!
- Отвечай, а не виляй, как собака хвостом. Почему к Советам подался?
- Я вольный, куда хочу - туда иду!
- А самостийна Украина?
- В Мюнхене ваша самостийна Украина!
- Закрой глотку! - кричал Рогозный. - На станок Смока его!
- Душегубы-ы-ы!
Эхом разнеслось последнее слово по лесу.
Подскочили подручные атамана, связала Высокому руки, заложили туго за колени, между ними протянули палку и в таком виде повесили на колья. Палачи примялись избивать палками по ступням и ягодицам. Высокий испытывал страшную боль, но не проронил ни слова.
Высокого поставили на табуретку. Он поднял голову и увидел петлю, и за нею на голубом небе медленно плыли легкие облака.
- Опомнитесь, люди-и-и!
