Мчитесь, вести, по горам:

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Он и пляшет и поет,

Он и лудит и кует,

Пьет с соседом - тот пьянеет,

Льнет к соседке - та добреет;

Ну, а если зол бывает,

Вмиг любого с ног сбивает.

Мчитесь, вести, по горам:

Доналд Кэрд вернулся к нам,

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Мчитесь, вести, по горам:

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Ставит он капкан в лесу

На куницу и лису,

Он острогой бьет лосося,

Он стрелою валит лося,

Он знаток повадок птичьих,

Не боится он лесничих,

Гнев судьи ему смешон.

Наконец-то дома он!

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Знайте все и здесь и там:

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Он умеет славно пить,

Он умеет крепко бить;

По трактирам знает всякий:

Доналд Кэрд опасен в драке;

Даже пьяный - вот поди ты!

Он в седле сидит как влитый.

Прочь с дороги, вождь и лэрд,

Если скачет Доналд Кэрд!

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Расскажите всем друзьям:

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Эй, хозяин, запирай

Понадежнее сарай,

И коровник, и овчарню,

И конюшню, и свинарню;

Да не доверяй запорам,

А дозором под забором

Сам ходи ночной порой:

Доналд Кэрд пришел домой!

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Будет худо богачам:

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Удальцу не повезло:

Он попался, как назло.

Но не струсил парень ловкий,

Увернулся от веревки.

И теперь он снова дома.

Стерегите, скопидомы,

Скот и птицу по ночам:

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Доналд Кэрд вернулся к нам!

Не болтайте приставам:

Доналд Кэрд вернулся к нам!

1818

ПРОЩАНИЕ С МУЗОЙ

Прощай, королева! Не ты ль вечерами

В седые дубравы манила меня,

Где в полном безмолвье я слушал часами,

Как шепчутся кроны, листвою звеня?

Прощай! Унеси эти скорбные звуки,

Лиши меня арфы своей золотой!

Любовник, изведавший горечь разлуки,

Поймет эту боль расставанья с тобой.

В часы, когда горе мне сердце сжимало

И бременем тяжким ложилось на грудь,

Слабеющий дух ты одна врачевала,

Сулила мне торный и радостный путь.

А ныне стремнина годов чередою

Уносит друзей в непроглядную ночь,

И стынет душа, словно птица зимою,

И ты ей, о муза, бессильна помочь.

Твоим наставленьям прилежно внимая,

О рыцаре мертвом я песни слагал.

Как тщетно невеста его молодая

К холодным губам подносила фиал!

Не так ли ты тщетно даришь вдохновенье

Беззвучным устам, на которых - печать?

Певец твой устал от мирского волненья.

Прощай! Он свиданья не станет искать.

1822

ОСТРОВИТЯНКА

Островитянка! Со скалы

Ты видишь в бурных водах челн?

Зачем, взлетая на валы,

Он борется с напором волн?

То клонится от ветра он,

То исчезает за волной,

То парус в пену погружен...

Здесь, дева, ищет он покой!

Островитянка! В бурной мгле

Над морем чайка чуть видна.

Сквозь тучи грозные к скале

Летит бестрепетно она.

Но что ее туда влечет,

Где вал безумствует морской,

Где вспененный прибой ревет?..

О дева, в нем - ее покой!

Я, бесприютный, словно челн,

Стремлюсь к тебе в ненастной

мгле,

Стремлюсь к тебе сквозь пену

волн,

Как чайка к ледяной скале.

Ты скал суровых холодней,

Бездушней глубины морской...

В любви иль гибели своей,

О дева, я найду покой!

1822

x x x

Идем мы с войны,

Из дальней страны,

Былые рабы барабана;

Прощайте навек,

Поход и набег,

Победы, сраженья и раны.

Кто болен, кто хром...

Но в руки возьмем

Работу забытую, братцы.

Тот был дураком,

Кто бросил свой дом,

Чтоб с доном Испанцем подраться.

За дело, жнецы,

И вы, кузнецы,

Работайте, сил не жалея.

Ткачи будут ткать,

И станут опять

Детишек учить грамотеи.

1830

x x x

Закат окрасил гладь озер

И горные хребты,

В лесу смолкает птичий хор

Что ж, Ленард, медлишь ты?

Те, кто трудиться встал с зарей,

Домой приходят вновь:

Их всех вечернею порой

Ждут отдых и любовь.

На башне леди, глядя вдаль,

Возлюбленного ждет:

Когда ж его доспехов сталь

Среди кустов блеснет?

И поселянка у межи

Ждет друга своего,

Следя, когда мелькнет во ржи

Знакомый плед его.

Вот к уткам селезень плывет

Он был один весь день;

Вот, встретив лань у тихих вод,

С ней в лес спешит олень.

Все те, кто днем разлучены,

С приходом темноты

Друг с другом встретиться должны.

Что ж, Ленард, медлишь ты?

1830

x x x

Мы с детства сроднились с тревожной

трубою,

Предвестницей игр и предвестницей боя.

Все вражьи угрозы достойны презренья,

Пока мы друзья на пиру и в сраженье.

Сосед и в работе и в битве поможет,

Сосед за тебя свою голову сложит,

И если зовут нас волынка и знамя,

Красотки соседки прощаются с нами.

Так выпьем за братство до самой могилы,

И пусть приумножит оно наши силы,

И дерзость британца достойна презренья,

Пока мы друзья на пиру и в сраженье.

1830

x x x

Тверда рука, и зорок глаз,

И приз за меткость - мой:

Ведь я недаром в этот час

Всем сердцем был с тобой.

Когда друзья мои в вине

Забот топили рой,

Я знал: ты помнишь обо мне,

Я сердцем был с тобой.

Сегодня приз завоевал

Я для тебя одной.

Прийти к тебе я опоздал,

Но сердцем был с тобой.

1830

x x x

Как бы ветры ни гудели,

Ввысь орел летит со скал.

Как бы волны ни ревели,

Чайка режет пенный вал.

Что нам бешенство воды,

Если мы душой тверды?

Пусть беда соединится

С нищетою и тоской

Все отступит и склонится

Перед волею людской.

Нет ни страха, ни беды,

Если мы душой тверды.

Ты лиши меня отрады,

Отними сиянье дня,

Дай мне все мученья ада

И в темницу брось меня

Но вольны мы и горды,

Если мы душой тверды.

1830

x x x

Когда друзья сойдутся в круг,

И заблестят глаза подруг,

И все заботы наши вдруг

Утонут в пенной чаше,

И пунш кипит, и сварен грог,

И настает для шуток срок,

Тогда, играя, как поток,

Кипит веселье наше.

Эй, пей!

Кипит веселье наше.

Когда охрип от песен хор,

А робость смело лезет в спор,

И старость не болтает вздор,

И красота сдается,

И к нам в окно стучит рассвет,

Тогда пора бы взять свой плед,

Да распроститься силы нет,

Пока веселье льется.

Эй, пей,

Пока веселье льется!

1830

КОММЕНТАРИИ

ПОЭМЫ И СТИХОТВОРЕНИЯ

Для большинства советских читателей Вальтер Скотт - прежде всего романист. Разве что "Разбойник" Э. Багрицкого - блестящий вольный перевод одной из песен из поэмы "Рокби" - да та же песня в переводе И. Козлова, звучащая в финале романа "Что делать?", напомнят нашему современнику о Вальтере Скотте-поэте. Быть может, мелькнет где-то и воспоминание о "Замке Смальгольм" Жуковского - переводе баллады Скотта "Иванов вечер". Пожалуй, это и все.

Между тем великий романист начал свой творческий путь как поэт и оставался поэтом в течение всей своей многолетней деятельности. В словесную ткань прозы Скотта входят принадлежащие ему великолепные баллады, и песни, и стихотворные эпиграфы. Многие из них, обозначенные как цитаты из старых поэтов, на самом деле сочинены Скоттом - отличным стилизатором и знатоком сокровищ английской и шотландской поэзии. Первая известность Скотта была известность поэта. В течение долгих лет он был поэтом весьма популярным; Н. Гербель в своей небольшой заметке о поэзии Скотта в книге "Английские поэты в биографиях и образцах" (1875) счел нужным напомнить русскому читателю, что поэма "Дева озера" выдержала в течение одного года шесть изданий и вышла в количестве 20 тысяч экземпляров и что та же поэма в 1836 году вышла огромным для того времени тиражом в 50 тысяч. Когда юный Байрон устроил иронический смотр всей английской поэзии в своей сатире "Английские барды и шотландские обозреватели" (1809), он упомянул о Скотте сначала не без насмешки, а затем - с уважением, призывая его забыть о старине и кровавых битвах далеких прошлых дней для проблематики более острой и современной. Скотта-поэта переводили на другие европейские языки задолго до того, как "Уэверли" положил начало его всемирной славе романиста.