Интервью с мисс А. Дж. Т. было записано в Гаттвиллской организации по делам престарелых в октябре 1985 мода для Проекта устной истории Гаттвиллского общественного колледжа.

– Не кричите на меня! Я не глухая. Ничего не вижу, но слышу хорошо. Вы хотите знать, сколько мне лет? В газете писали, что мне сто лет, но я и сама не знаю точно. В последний день рождения, который я помню, мне исполнилось двадцать девять. Двадцать девять красных роз принесли в дом в длинной коробке Дорогие розы! Наверное, по доллару за дюжину. Они прибыли из Чикаго на поезде, и мальчик из депо привёз их на своём велосипеде. Розы в декабре! Только представьте!.. Целая машина цветов пришла на похороны мистера Фредди, но это было в апреле.

Подкатите моё кресло ближе к окну, поближе к солнцу… Вот! Так лучше. По голосу если судить, вы молоды. Вы из газеты?

– Нет, мадам, Я из колледжа.

– Что? Из колледжа? Какого колледжа? Газетчики уже фотографировали меня. Вы хотите снова меня сфотографировать?.. Говорите громче!

– Никаких фотографий, мэм. Мы просто хотим записать на магнитофон ваши воспоминания о Гаттвилле в прежние времена для Проекта устной истории.

– Я об этом ничего не знаю. Вы собираетесь записать то, что я скажу? Я могу вам рассказать кучу историй. Я была маленькой девочкой, когда взорвался амбар и огонь спалил полгорода. А однажды летом в город приехал цирк, и лев почему-то сбежал. Что это за шум? Что-то жужжит.

– Это всего лишь магнитофон, мэм.

– Что? Я об этом ничего не знаю… Вы слышали про саранчу? Когда она появилась в Гаттвилле, мы услыхали её стрекотание ещё до того, как увидели самих насекомых

Чёрное облако носилось по всему округу. Они пожирали траву, деревья, даже белье на веревке…

Как-то раз в Гаттвилл приехал президент. Он произнёс речь с площадки поезда – Вы ещё здесь?

– Да, мэм. Это очень интересно.

– Весь город пошёл на станцию, все скандировали: «Тедди! Тедди!» Это была самая большая толпа в Гаттвилле, которую я когда-либо видела, кроме разве что похорон мистера Фредди. Тетя Ула пришла к депо с транспарантом: ДАЙТЕ ЖЕНЩИНАМ ПРАВО ГОЛОСА! На обратной стороне транспаранта: ЗАКРОЙТЕ САЛУНЫ! Тетя Ула была в своём репертуаре.

Где же мой кот? Я хочу погладить моего кота. Посмотрите на кровати… Посмотрите на столе. Это не настоящий кот. Они не разрешают мне завести настоящего, но мне нравится держать маленький меховой комочек на коленях. Я разговариваю с ним и глажу его. У него только один глаз, но мне всё равно. Это ведь только пуговицы. Вы не могли бы прислать мне пуговку? Тогда кто-нибудь вставил бы ему недостающий глаз.

На моих серых детских туфлях было двенадцать серых жемчужных пуговиц. Чудные это были туфли! Я надела их на похороны и испортила, когда шла за катафалком. В апреле ведь очень грязно. Кот тоже пошёл на похороны. У нас Гаттвилл просто кишел котами. В большом универмаге – Только три. В амбаре было всегда семь или восемь. Кузен Вилли называл наш город Коттвилл. Тетя Ула говорила, что это не звучно, но дядя Билл смеялся ужасно.

В банке тоже имелся кот. Они держали коробки со старыми банковскими записями в подвале, но однажды зимой мыши проникли туда и устроили беспорядок. Так что пришлось завести кошку. Её звали Констанция. Чёрная, с белыми лапками и зелёными глазами. О! Эти глаза! Они заставляли людей чувствовать себя неловко. Возникало ощущение, будто Констанция знала, о чём вы думаете, и она смотрела на вас с укором. Дядя Билл называл её Совестью. Он говорил:

– Если бандит попытается ограбить банк, Совесть так посмотрит на него, что он убежит как ошпаренный.

Скоро все стали называть её Совестью.

Слушайте! Вы слышите голоса соек? Это напоминает мне о похоронах. Там на улице есть дерево? Им нравятся дубы…

– Извините, мэм. А про какие похороны вы говорите?

– Не кричите! Я не глухая… Похороны? Это похороны мистера Фредди. Разве вы не знаете, что с ним произошло? Об этом писалось на первой странице «Окружной газеты». Все боготворили мистера Фредди. Он был очень красив. Маленькие усики, волнистые волосы, голубые глаза. Он был просто Фредди, когда подрастал в Гаттвилле. Потом он стал управляющим банка, с частным офисом, клерком, стенографисткой и всё такое. И тогда люди стали называть его мистер Фредди, Из уважения, понимаете. Он не был стар. Ему исполнилось только сорок, когда он умер… Вы всё ещё здесь?

– Да мэм. Вы хороший рассказчик.

– Фермеры приезжали в город за кредитами – купить семена. Мистер Фредди вел себя с ними как с желанными гостями, словно они делали банку большое одолжение. Женщины всегда приносили ему корзинки с пирожными или баночку домашнего варенья.

Он любил крыжовник. Молодые девушки приходили в банк разменять деньги только для того, чтобы мистер Фредди улыбнулся им.

Он был женат, но совсем не был счастлив. Перед тем как уехать учиться в колледж, он женился на вдове, женщине старше себя. В Гаттвилле нечасто её видели, только по воскресеньям. Она была болезненной дамой.

Мистер Фредди не ходил в церковь, но все говорили, что он – благословение небес. После взрыва амбара он учредил добровольную пожарную команду. Благодаря ему в городе многое изменилось: деревянные дорожки переделали в каменные мостовые, провели водопровод к школе. Когда снесли старую деревянную уборную в школьном дворе, дядя Билл сказал, что новую каменную надо назвать именем Фредди,

Послушайте эту старую леди в холле! Она всё время орёт. Почему старые люди так много ворчат?.. О чем это я?

– О похоронах, мэм.

– Похороны?.. Ах да. Мистер Фредди. Он был очень трудолюбивый, работал шесть или семь дней в неделю, иногда, правда, он уезжал в Чикаго. Ему частенько приходилось работать допоздна, потому что люди отвлекали его в рабочее время. Они приходили в его кабинет и нагружали своими проблемами. В Гаттвилле не было юриста, но мистер Фредди много знал и давал стоящие советы. Даже по семейным вопросам или если кто не мог уснуть. Мистер Фредди выслушивал всех, ему нравилось помогать, и все уходили из банка в хорошем настроении. Люди говорили, что мистер Фредди делал гораздо больше хорошего, чем священник или врач, вместе взятые. Мы не могли понять, почему он повесился.

Слушайте! Идёт сестра. Я слышу шарканье её ног. Они делают шарк-шарк-шарк по полу. Мои туфли никогда такого не делали.

– Время принимать таблетку, моя дорогая! Протяните руку… А теперь положите таблетку в рот. Вот стакан воды… Я вернусь, когда вам будет пора передохнуть. Будьте паинькой. Не флиртуйте с этим приятным молодым человеком.

– Хммф! Вы слышали, как она меня называет? Я вовсе не её дорогая. Глупая мадам! Шарк-шарк-шарк! У меня были красивые туфли: белые, лайковые, с восемнадцатью пуговицами и богатой вышивкой. Я носила их летом.

– Извините, мэм. Вы сказали, что мистер Фредди лишил себя жизни?

– Что? Да, Мэтт нашёл его. Мэтт – это клерк. Мистер Фредди всегда приходил в банк рано и сам открывал его. Когда Мэтт пришёл туда в воскресенье утром, он нашёл дверь запертой. Это показалось ему странным, потому что день обещал быть очень напряжённым – собирались выдавать зарплату мельникам. Поэтому Мэтт обошёл дом, чтобы посмотреть, на месте ли лошадь мистера Фредди. Вот тогда он его и нашёл. Это было ужасно!

Мэтт с криками «Помогите! Убийство» побежал по главной улице. Он побежал прямо к кузнице. Кузнец был констеблем, понимаете. Они телеграфировали в окружной суд, и следователь примчался галопом. У него был один из новых автомобилей, но он говорил, что не доверяет ему. Глупая машина всегда ломалась.

Телефонист позвонил всем, у кого имелся телефон, в Гаттвилле насчитывалось всего девятнадцать телефонов. Горожане высыпали на улицу. Они не могли поверить, что мистер Фредди сотворил с собой такое. Никто не работал в этот день, кроме владельца салуна. Дядя Билл говорил, что салун был битком набит.