II

Если бы всё знание сводилось к точному счёту! Но рябой узор булыжника не обнаруживает графического замысла создателя, и хотя бы приближённых о нём вычислений сделать нельзя. И даже пусть там были бы сплошь четырёхугольники, уложенные рядами правильными и успокаивающими представление ? всё равно большая часть домов отштукатурена, дома разных форм и величин - как сочтёшь их кирпичи?

Разумнее всего было бы спросить прохожих, чтобы они указали дорогу (ведь адрес записан в коричневой маленькой книжке на известной странице, под точной буквой алфавита - алфавит же затвержен с детства). И прохожие были спрошены, но сказанное ими спуталось. Уже нельзя сейчас установить почему. Осталось одно, как оправдание: быть может, именно в тот момент, когда встреченный господин в котелке и рыжеватом пальто объяснял с точностью геометра отношения углов и площадей и рисовал в представлении фигуры, ими образуемые,- и это было как старый школьный урок восемнадцать лет тому назад - впервые появились ноги. Не те, что толклись тогда на этих несчётных камнях, но неизвестно где находящиеся и всё же совершенно ясно видимые: они выставлялись из-под юбки менее чем по колена, но и выше под тонкой тканью обозначались как при ходьбе - упругими, округлыми и соединёнными меняющимся углом. И главное было в счёте и пропорциях - это уже не было скучным уроком школьного геометра - это светилось как второе, позднее знание - ноги не только отливались прекрасной щиколоткой и красивой ступнёй с высоким подъёмом - они создавались как правильно отнесённые к корпусу.

Несомненно, несомненно это было так. Господину Просто не довелось стать практическим художником, и не все мускулы живота он уловил бы в формах движения,- и потому не погрозила тогда возможность разочарования: торжество было, так как была ограниченная полнота мгновенного знания.

Геометр - последователь Эвклида - ушёл, но мысли Господина Просто остались. Улица ещё раз поползла в гору и завернула в каких-нибудь двухстах пятидесяти шагах влево тупым углом - там на острой железной стреле, укреплённой в кованом кронштейне, качался коронованный, но незажигаемый фонарь, а напротив по тротуару прогуливался булочник в белом колпаке, в белом фартуке и в башмаках с остроконечными носками. Лицо его было склонено к тротуару,- он думал непрерывно, а ходил всё поворачиваясь,- от тумбы к тумбе, как маятник.

Ещё ближе, направо от Господина Просто оказался дом с магазином. Магазин был неопределённый, т. е. товар там был совершенно разный, и любой геометр в нём запутался бы: щёточки, платки, одеколон, домашние туфли, кошельки, яблоки, гвоздики для мелких поделок, канцелярские принадлежности, ветчина и прошивки. Товар сосредоточивался отчасти в окнах совсем не магазинного типа, двери были такие же, как и окна - будто в квартиру: три узенькие ступеньки, вверху фигурный скребок для подошв и звонок на проволоке. Но дверь была отперта и полуотворена - когда Господин Просто подошёл к этой двери - календарь обозначал 22 июля 1917 года.

Слепая дверь не могла привлекать внимание прохожих - на улицу глядели окна и то, что было выставлено в них. От двери Господин Просто сделал к ближайшему окну два шага и на высоте своего подбородка у нижнего края покатого выставочного щита увидел щёточку для стирания записей с карточного стола. Она была из белёсой щетины с верхом карельской берёзы с резным и замысловатым венчающим украшением.

Господин Просто не играл в карты, его друзья и знакомые тоже. Щёточка была не нужна для своей прямой цели, но фигура на ней была такая же, как на старых медных кастрюлях, стоявших в буфетной у Господина Просто; львиная голова с сильно высунутым и загибающимся языком - львиная голова в венке из роз.

Господин Просто вошёл в магазин.

Он сказал приказчику:

- Дайте мне, пожалуйста, ту щёточку для стола, которая у вас выставлена в первом окне.

И приказчик, как автомат, отшагнул от прилавка к окну, отодвинул щит и нагнулся под ним: для него там щёточек было много - это Господин Просто увидел только одну.

? Которую прикажете? - спросил приказчик.

- Вот эту,- ответил Господин Просто и тоже нагнулся - он увидел ту, которая ему была нужна, но и не увидел вдруг, так как её там не оказалось.

Приказчик и Господин Просто, оба совершенно уверенные в успехе своих поисков, прорылись на щите минуты три.

- Куда же она могла пропасть? - громко спросил Господин Просто,- я видел её собственными глазами на выставке: быть может, ошибся окном?

Сказал и выпрямился, и обернулся, потому что уловил постороннее движение за своею спиной: в магазин вошёл новый человек - Неизвестный.

Вновь вошедший был брюнет, передняя плоскость его фигуры была слегка вогнута, руки длинноваты и с отполированными ногтями, причём пальцы на них сгибались, как готовые скрючиться, и почти казались очень крепкими и сильными. В походке примечался резкий удар - не то каблука, не то самой пятки.

Привлекал внимание и костюм вошедшего: в рисунчатую полоску, на шевиоте искры - две синие отгоняли третью - красную: первые будто дули изо всех сил - вторая, пыжась, старалась удержаться на месте, затем шляпа с седловиной, с линией верха, падающей назад, как начало бесконечного головного шлейфа.

Господин Просто смутился от своей неудачи, а вошедший сразу уловил его смущение. Он ничего не произнёс, но глаза его уже выразили своё: "что?".

- Посмотрите, пожалуйста, на другом окне,- вновь обратился Господин Просто к приказчику,- быть может, я ошибся окном - щёточка была с львиной головой из карельской берёзы.

- Там её не может быть, на том окне нет щёточек,- возразил второй приказчик, до сего времени стоявший молча у шкафа.- Но если вы интересуетесь вещами из карельской берёзы ? я могу предложить вам прекрасную шкатулку такого же дерева.

Рука приказчика протянулась к полке и из-за мотка прошивок вытянула небольшую шкатулку вершков шести на четыре; интересно в ней было только поделочное дерево, густого рисунка, тёмного тона,- сама же форма была чисто геометрическая и даже с пропорциями не совсем удачными.

- Нет, на что же мне шкатулка,- ответил Господин Просто,- мне была нужна щёточка.

Повернулся и пошёл к двери, но у самого входа его остановил посетитель, стукающий каблуком.

- Знаете,- сказал тот,- вы напрасно заставляли приказчика искать щёточку: она у вас в кармане пальто.

Сказано это было вовсе не враждебно и даже негромко, но в магазине в тот момент было так тихо, как на большом неподвижном озере в час заката,- и приказчики услышали эти слова - они выступили из-за прилавка по направлению к двери.

Господин Просто густо покраснел от неожиданности. "Вы изволите шутить",- произнёс он строго, отступил шаг назад, сунул руку в карман пальто и нащупал там только носовой платок. Рука дёрнула платок, из платка выскочила щёточка и покатилась к прилавку.

Человек сам себя уважал столько лет и всеми был уважаем - можно было на его месте смутиться и растеряться. Он сначала забормотал несвязное, потом вдруг пришёл в ярость. "Это гнусная проделка,- закричал он,- меня в городе все знают; я не мог украсть щёточки, это не вяжется со всей моей прежней жизнью; вы никогда никому не сможете доказать, что я способен на кражу".

- Напрасно вы кричите,- возразил Неизвестный Человек,- а городе вас никто не знает, разбираться в ваших способностях вряд ли кто будет, но я удивляюсь, почему вы отказались купить шкатулку карельской берёзы, раз вам предложили эту вещь?

Последняя, вопросительная часть фразы была Неизвестным Человеком очень подчёркнута, но Господин Просто этого не уловил, или, вернее, не обратил внимания на подчёркивание. Смысл же был ясен - в нём было требование отступного. Приказчики молчали.

- Дайте мне эту шкатулку,- сказал Неизвестный Человек. Старший приказчик подал. "Смотрите,- сказал Неизвестный, приподымая крышку,отделка добросовестная, середина из отполированного ясеня - такая вещь всегда может пригодиться; обратите внимание и на дерево - нет никаких причин отказываться. Берите скорее и уходите с миром. Предоставьте нам самим здесь разобраться - вор вы или нет?"