Примерно годом раньше к нам после окончания нашей академии пришли замечательные товарищи, о которых я уже упоминал: Саша Щербаков, Степан Микоян и Сергей Дедух. С ними познакомился я еще во время летной тренировки в академии.
"Старожилы" познакомили нас с другими новичками: - Это Миша, самый спокойный по характеру человек в отделе.
Добродушный здоровяк, с открытой обворожительной улыбкой на лице, протянул огромную лапу.
- Борошенко. Кто из вас играет в шахматы? Миша-опытный испытатель. Он работает уже давно, чуть ли не с самой войны.
- А это кто только что пробежал по коридору?
- С Золотой Звездой?
- Да.
- Жора Береговой. Парень что надо. Между прочим, летчик-штурмовик. Звезду, как и ты, получил за полеты на ИЛах.
- Интересно... А здесь что он делает?
- Испытателем у Иванова.
- А это кто?
- Василий Гаврилович Иванов-то? Самый опытный среди испытателей. Умнейший человек. Академий он, правда, не кончал, как мы с тобой, но очень грамотный летчик-испытатель. Ловим на лету каждое его слово, оно, как всегда, по делу. Испытывает сейчас новую микояновскую машину.
- Первый сверхзвуковой самолет?
- Да!
А несколько дней спустя выходим мы утром из столовой после завтрака, Вадим Кравченко говорит:
- Смотри! Видишь плотного, чернявого человека со строгим лицом?
- Вижу.
- Это и ость Василий Гаврилович Иванов. Смотри, он никак пошел на штопор на новом самолете Микояна.
- Жаль, не удастся поглядеть. У нас сейчас занятия с Бровцевым...
Собираемся в летной комнате. Бровцев говорит:
- Начинаем полеты согласно плановой таблице. Услышав рев мотора взлетающего самолета, подбегает к окну. Мы, конечно, за ним.
- Василий Гаврилович взлетел!-благоговейно и с уважением говорит нам Бровцев.- Вот это техника! Ввести новую машину в штопор, это вам не фунт изюма слопать! Неизвестно, что у новой модели за характер, может еще не захочет выходить из штопора. Правда, на самолете, установлены противоштопорные ракеты на всякий случай,- да и не в первый раз Василий Гаврилович идет на штопор. Много раз видел и каждый раз восхищаюсь! Пойдемте посмотрим.
Хорошая видимость. Самолет стремительно набирает высоту. Вот он перешел в горизонтальный полет и уже на глаз видно, как уменьшается скорость.
- Сейчас будет входить в штопор. Наблюдаем, затаив дыхание.
Самолет кренится, но быстро и послушно выходит в горизонтальный полет.
- Это только проба, срыв в штопор, но не сам еще штопор,-говорит Бровцев.-На этом этапе самолет выводится из штопора легко. Это уже неплохо. Посмотрим, что будет дальше.
Самолет делает один виток, и снова Иванов выводит машину из штопора. Она послушно выводится, почти без запаздывания.
Самолет снова набирает высоту.
- Смотрите, сейчас будет более продолжительный штопор,- комментирует Бровцев.- Несколько витков! Самолет входит в штопор.
- Один, два, три, четыре,- считает вслух витки Бровцев.-Пора выводить!
А самолет почему-то не хочет выходить из штопора. До земли остается не более трех тысяч метров. Чувствую, как у меня замирает от волнения сердце. Вдруг раздается сухой треск ракеты, и самолет, неестественно покачнувшись и прекратив вращение, выходит из пикирования.
За время последних секунд, чуть было не окончившихся трагедией, никто из нас не вымолвил ни слова. Всем было и так все ясно.
А самолет между тем заходил на посадку.
Доклад Иванова мы не слышали. Но потом узнали, что он применил три различных способа, но самолет из штопора вышел лишь с помощью ракеты.
Теперь конструктор будет устранять дефект. Но это сложное и нелегкое дело: надо сначала установить причину. И в этом полет и рассказ испытателя Иванова окажется неоценимым в новых поисках конструктора Микояна.
Когда мы поднимались наверх, то увидели Ольгу Николаевну Ямщикову, она встречала самолет Иванова.
Ольга Николаевна Ямщикова была летчиком-испытателем и первой в мире женщиной, летавшей на реактивном истребителе! - Ольга Николаевна, расскажите о полете Иванова. Вы в курсе.
- Какие дела?-говорит она.-Не выходит из штопора, и все тут. Думать надо теперь, почему? Вы академики, вот и помогайте...
- Куда нам! Пока еще немногое осилили... Ольга Николаевна Ямщикова человек трудной и любопытной судьбы. С раннего детства она мечтала попасть в авиацию. Это не всем ребятам удавалось сделать. А тут девушка, да еще худенькая, тонкая, как былинка... Но никакие преграды не могли остановить настойчивую дивчину. В летчики ее не берут, так она пошла работать на аэродром. Стала на тракторе развозить по самолетам масло. Люди, работавшие в аэродромной службе, с уважением относились к маленькой Оле. А однажды с ней произошел такой случай. Ехала она, как обычно, на тракторе. То ли груза много взяла, то ли дорога была неровной, колесный трактор вдруг остановился, не в силах преодолеть груза. Но мотор не заглох, продолжал работать. Оля не понимает, в чем дело, прибавила газ. Трактор был настолько легок, а груз и колеса его так велики, что он сам стал медленно вращаться, встал на дыбы и лег на спину. Оля едва успела спрыгнуть с сиденья и удивилась: "Полупетлю сделал мой "Фордзон".
- Не удается полетать на самолете,- подтрунивали над Олей товарищи,- так решила пилотировать трактор...
Но Ольга Николаевна все же стала летчиком. Однако ей, неугомонной, хочется быть не просто летчиком, а еще и инженером. И ее направляют в академию. Командование академии колеблется. Она тогда идет к начальнику академии, был он тоже летчиком.
- Хочу учиться и летать!- говорит она.
- Что же, посмотрим, какой вы летчик... Идемте к самолету!
А была Ольга в узкой юбочке и туфельках. Что же делать? Так ведь не полетишь на пилотаж. Не растерялась. Сбросила туфли, поддернула юбку, вскочила на крыло и в кабину самолета. Так вот и полетела!
Когда вернулась, начальник академии говорит:
- Летаете хорошо! Значит, будете учиться. Перед самой войной окончила Ольга Николаевна инженерный факультет академии и была на фронте командиром эскадрильи истребителей. А теперь она работала инженером-испытателем. Одной академии для этого было явно недостаточно, нужна многолетняя напряженная работа, чтобы приобрести необходимые для летчика-испытателя навыки. С усердием и большим желанием принимаюсь за любимое дело.
Порядок на новой работе мне очень понравился. Летать можно было сколько хочешь, без ограничения. Все полеты, разумеется, планировались заранее. Но учебно-тренировочные полеты мы планировали себе сами. Планировали, конечно, таких полетов много. Летали с увлечением, почти на всех типах самолетов, имевшихся в отделе: от реактивных машин до вертолетов.
Словом, перед нами открывалось широкое поле деятельности. Летай, если хочешь, на чем хочешь и сколько хочешь!
Мне удалось полетать на всех тренировочных и реактивных самолетах. С превеликим удовольствием летал на МИГ-15, никаких "козлов" больше не было. В самостоятельных полетах наиболее ощутимо и зримо прочувствовал, что такое высший пилотаж на реактивном самолете. Пересесть с поршневого самолета на реактивный было приблизительно так же, как с телеги, ехавшей по булыжной мостовой, в комфортабельный автомобиль, идущий по ровному и гладкому асфальтовому шоссе.
Мягкий шум, никаких вибраций и огромная скорость. Реактивный самолет кажется всесильным, не знающим никаких преград. Лети хоть до Луны, не сбавляя вертикальной скорости. Ощущение такое, будто умная, послушная машина все может, только прикажи...
Среди летчиков-испытателей, с которыми меня свела новая работа, что ни человек, то яркая, интересная самобытная, по-своему неповторимая, личность. Это, очевидно, объясняется самим характером трудной и опасной работы.
Первым, с кем мне пришлось вместе работать, был Михаил Борошенко. Бывалый летчик-испытатель, неторопливый, добродушный и очень осторожный, как все испытатели, в полете: так много риска и опасности выпадает на их долю.
