- Смотрите, смотрите! - кричит Пластунов. - Калинин заходит на посадку.
Коля Калинин хороший летчик, умный, спокойный парень. Но сесть на маленькую площадку, да еще на территории противника, - совсем не так просто. Тут надо обладать железной выдержкой и сознательно принять решение добровольно полезть дьяволу в пасть, которая в любой момент может захлопнуться.: достаточно одной пули из автомата в баллон колеса - и уже не взлетишь!..
Риск огромный. Но решение ребята принимают мгновенно. Летчик Николай Калинин и воздушный стрелок Леонид Татаренко, рискуя собственной жизнью, садятся на вражескую территорию ради спасения товарищей.
Калинин планирует. Шасси выпустил, выравнивает, вот-вот колеса коснутся земли, но... дает газ и уходит на второй круг. Не рассчитал. Площадка все же маловата...
До камышей метров пятьсот. Мы бежим туда. Не успели пробежать и полпути, видим, как Калинин, сделав небольшой круг, снова пытается сесть. Теперь нам уже не до камышей. Надо бежать туда, где его самолет остановится после пробега. И мы поворачиваем сторону садящегося самолета.
Калинину опять не удается сесть. Мы снова бежим к камышам. Раз пять заходил Николай на посадку И мы метались туда и обратно. Степан Иванович спортсмен. Он - впереди, я - позади. Ему ничего А из меня уже и дух вон.
- Хватит бегать туда-сюда, - говорю Степану Ивановичу, - прячемся в камышах. Слышишь стреляют? Наверное фрицы очухались...
Высоченный - метра четыре - густой камыш. Задыхаясь, как загнанные лошади, бежим вглубь зеленой чащи. Пытаемся "замести" свой след в камыше. Руками выравниваем за собой высокие упругие стебли.
Остановились. Прислушиваемся. Что же дальше? Над головой по-прежнему рокот моторов и почему-то короткие очереди из пушек, сухой треск крупнокалиберного пулемета. Что они кружат? Почему не идут домой? Почему стреляют?
Снова подбираемся к краю зарослей. Осторожно выглядываем. Но что это? Самолет Калинина уже катится по земле!
Бежим!!!
Калинин ждет, винт вращается на малых оборотах.
Бежать осталось метров четыреста. И вдруг справа бьет тяжелый миномет врага. Разрывы все ближе и ближе. Вот-вот накроет, тогда амба!.. Бегу а сам машу рукой к себе, - мол, Коля, отрули от разрывов, к нам поближе. А он почему-то медлит и продолжает стоять на месте. По-видимому, понял меня по-своему: дал команду стрелку Леониду Тараненко поджечь наш самолет. Леонид мчится к самолету, лежащему на фюзеляже, прострелил бензопровод, поджег бензин и - обратно.
Калинин видел разрывными и стал подруливать к нам поближе. Запыхавшись, вскакиваем с Пластуновым на крыло. Николай освободил уже место в кабине летчика, спрашивает меня:
- Сами будете взлетать?
- Сам!
Калинин, Пластунов и подоспевший Татаренко быстро вскакивают в кабину стрелка. Я сажусь за управление.
Спешно выруливаю на взлет. С одной стороны - стена из камыша, с другой воронки от разрывов мин.
Начинаю взлет. Самолет что-то тяжело разбегается. Того и гляди врежемся в кустарник... Включаю форсаж. Едва-едва оторвался от земли.
Смотрю на счетчик оборотов: он показывает 1800 вместо 2300 взлетных оборотов. Оказывается, второпях я не перевел регулятор оборотов винта на взлетное положение. И из-за этой моей оплошности все мы могли погибнуть."Пускай уже взлетал бы коля Калинин, - поймал я себя на мысли, - он это сделал бы лучше..."
Все, к счастью обошлось благополучно. Мы прилетели на свой аэродром в станицу Славянскую.
Около КП нас уже встречал замначштаба капитан Лещинер. Выпили сначала по ковшу воды из бачка. Потом докладываю по форме: - Товарищ капитан, задание выполнено. Лейтенант Калинин совершил подвиг. Сел на территории противника и спас воздушного стрелка и своего командира эскадрильи.
Сильно поседевший Лещинер улыбается своими ямочками и говорит:
- Пошли наверх.
- Зачем?
- Пошли, пошли...
Выходим из землянки. Рядом по какому-то случаю оказался фотограф. Сфотографировал нас с Николаем Калининым.
А когда мы уходили с КП, то Коля Калинин подскочил к саше Музюковой и расцеловал ее в обе щеки.
- Это ей говорите спасибо, - пояснил он мне. - Машину всегда образцово готовит к полетам.
Экипаж Коли Антонова не вернулся с боевого задания. А Саша Марков удачно приземлился на одно колесо. Только в конце пробега его самолет, как подстреленная птица, опустился на подбитую "ногу", чиркнул концом крыла по земле, и, описав небольшую дугу, замер.
- Кто же стрелял из пушек? - спросил Пластунов Сашу, когда тот, не спеша, подошел к землянке КП.
- Я... увидел, как на дороге остановилась машина с немецкими автоматчиками. Они пытались окружить вас. Я решил их придержать немного...
4 февраля 1944 года за этот подвиг и за отличное выполнение боевых заданий Николаю Калинину было присвоено звание Героя Советского Союза. Но Коли тогда уже не было с нами...
"Сжечь переправу под Темрюком"
Линия фронта медленно и верно продолжала продвигаться на запад, но в ряде мест немецко-фашистские войска оказывали отчаянное сопротивление.
Ожесточенные бои шли и за небольшой городок Темрюк. Здесь находилась переправа через реку Кубань. А на пристани отступавшие части грузились на самоходные баржи, отправлявшиеся в Крым.
Полк штурмует баржи, катера и другие плавсредства врага. Летаем на бомбежку переправы и подступов к ней. Противник, пытаясь сохранить переправу, быстро восстанавливает ее разрушения после бомбежек. Тогда наше командование принимает решение: сжечь переправу через реку Кубань.
Это было чрезвычайно трудное задание. К переправе с какой стороны не подходи, все равно самолет виден противнику. Плотный зенитный огонь. Самолет летит на малой высоте. Такие полеты требовали от летчиков огромного нервного физического и морального напряжения, ювелирной отточенности действий и высокого летного мастерства.
Неделю назад старший лейтенант Прохоров водил четверку на боевое задание с ВАПами. Две вражеские зенитные батареи, сосредоточив огонь по ведущему, при отходе от цели зажгли самолет Прохорова. Едва перетянув через линию фронта, Женя посадил самолет на фюзеляж. И только успели отбежать от горящего самолета, как начали рваться боеприпасы и бензобаки. При посадке Женя был ранен в голову.
Сжечь переправу под Темрюком командование полка поручило заместителю командира эскадрильи Григорию Ильину, его ведомому Николаю Мельникову, воздушным стрелкам Георгию Егорову и Валерию Маслову.
Вслед за ними, с небольшим интервалом во времени, на повторную бомбежку переправы вылетела вторая пара - Василия Рябова и Ивана Белых. Воздушный стрелок Михаил Петров был только на ведущем самолете. Иван Белых летел на одноместном самолете.
Это ответственное и опасное задание было получено вскоре после обеда. Жарко припекало солнце.
Четыре летчика и три воздушных стрелка готовились к выполнению боевой задачи. Сосредоточенно смотрели они на карту крупного масштаба - километровку и разговаривали между собой вполголоса:
- Зайдем с запада, Коля.
- Да, солнце поможет...
Обычное волнение, возникающее у каждого, кто должен идти в бой, можно было угадать лишь по отрывистым голосам да по едва заметной бледности лиц.
- Если подобьют, тогда в плавни...
- На бугре зенитка, стрельнуть бы по ней...
Стоявшие вокруг летчики невольно притихли. Лишь изредка кто-нибудь глубоко затягивался самокруткой из махорки. Все понимали, что опасность велика.
Солнце клонилось к западу, и жара заметно спала, когда первая пара, а вслед за ней минут через десять - вторая легли на курс 270 градусов и на малой высоте скрылись в розовато-желтой дымке, окутавшей горизонт.
Молча проводив товарищей, мы остались на аэродроме. Уходить не кому не хотелось. В волнении мы ожидали их возвращения.
...Подойти к переправе незамеченными не удалось. Фашистские зенитчики были начеку. Смерч огня, сплетенный из красных пунктиров эрликоновских очередей, внезапно возник перед самолетами, когда они приблизились к переправе. И все же обе пары, одна за другой, неустрашимо пронзая огненное пекло, вышли точно на цель и зажгли ее.
