Очень тяжело переживал я гибель друга. Терзал и винил себя, вспоминая вещие слова майора Зуба о том, что когда летишь не один, надо помнить о тех, кто идет вместе с тобой... Терзал я себя тем более что это был первый боевой вылет Жени.
Дней через пять после того, как не вернулся Женя Прохоров, Саша Гуржиев летал с очередным заданием по связи в район Краснодара. Саша - опытный летчик. На СУ-2 сделал около сотни боевых вылетов. Потом его списали по здоровью, после ранения. Разрешили летать только на ПО-2. Теперь он летал в дивизионном звене связи.
- Ребята видел Ил-2, - сообщил нам Саша в общежитии. - Стоит, накренившись, с поломанной ногой шасси. Уж не Женька ли там сидит?
- Ты что? - возразил Иван Карабут. - Прохоров дисциплинированный хлопец.
Все-таки на всякий случай Гуржиева направили вторично в то же место. И что вы думаете, привез он Женьку и его стрелка Швецова живыми и невредимыми. А их самолет отбуксировали на ближайший аэродром, где техники быстро отремонтировали и ввели в строй.
Потом уже Женя рассказывал, как все случилось:
- Когда на обратном пути ударили зенитки, я ушел за тобой в облака. А выходить из них опасно - как бы в гору не врезаться.. Вот и пошел на восток, подальше от гор. Лечу, вижу: горючее на исходе. Вышел из облаков и не пойму, наша или чужая территория под нами. Похоже потерял я ориентировку в полете. Летел-то на задание в первый раз. Особо за ориентировкой не следил. Ведь ведомым летел... Город какой-то.
- Давай подальше на восток о этого города, - советует Швецов. - Черт знает, наш этот город или у немцев...
Послушал его и тянул на восток, пока было в баках горючее. Сели возле деревушки, почти удачно сели, только в конце пробега попал одним колесом в яму, шасси у машины подломал. Сбежались жители. Деревенька оказалась нашей. Фашистов давно там уже не было. Дал я телеграмму в полк, как положено. А ее видимо не получили. Охрану самолета выставить некого: в деревне одни пацаны и старухи. Так и сидели мы со Швецовым у самолета, пока нас Гуржиев на кукурузнике не подобрал.
После этого случая Женя Прохоров сделал много успешных боевых вылетов, участвовал в жарких воздушных сражениях. Ему уже неоднократно поручали водить группу самолетов. Парень он был талантливый, имел блестящую летную и штурманскую подготовку. Командование полка, оценив это, представило его к очередному званию старшего лейтенанта.
И вот, когда в полку за событиями и переживаниями стали уже забывать о случае с Женей Прохоровым, вдруг поступила телеграмма. В ней излагалась просьба вернуть летчика-стажера лейтенант Прохорова после прохождения стажировки обратно в часть, из которой он прибыл в наш полк. На что майор Провоторов безаппеляционно сказал, свернув трубочкой телеграмму:
- Дудки им, а не Прохорова!
И пояснил свою позицию:
- Во-первых, он не лейтенант, а уже старший лейтенант. Во-вторых, он будущий заместитель командира эскадрильи. И, в-третьих, он уже не стажер, а опытный летчик-штурмовик. И его нецелесообразно отправлять обратно в запасной полк.
Майор Провоторов тотчас подготовил шифровку в дивизию. Там с его доводами согласились. Так и остался Женя Прохоров в нашем полку до конца войны.
В полк вскоре прибыло новое пополнение летного состава: Иван Павлов, Николай Мельников, Николай Буравин, Василий Фролов, Николай Калинин. Это были молодые летчики, но толковые и очень дружные между собой ребята.
Пополнение пришло в самое горячее время. В полку велась тщательная и всесторонняя подготовка к прорыву "Голубой линии". Так называли немцы свой сильно укрепленный рубеж обороны на Таманском полуострове. Южным концом "Голубая линия" упиралась в берег Черного моря, а северным - в плавни у реки Протока.
"Голубая линия"
Рубеж этот немецко-фашистское командование позаботилось хорошо укрепить заранее, еще перед своим отступлением с Кавказа, чтобы зацепиться на Таманском плацдарме. Противник сосредоточил здесь много артиллерии и в том числе зенитных орудий. Перед нами стояла задача: помочь наземным войскам взломать и прорвать оборону противника.
Перед очередным боевым вылетом гвардии майор Зуб сказал:
- По разведанным в станицах Молдаванская и Киевская у немцев много зениток. Имейте это в виду. Будьте поосмотрительнее.
Всякий раз, когда мы приближались к станице Молдаванской, противник встречал нас ураганным огнем. А вот артиллерия в станице Киевской почему-то молчала. При отходе от цели со снижением, мы часто проносились над зелеными кварталами Киевской и чувствовали себя в безопасности. Станица эта находилась почти на передовом крае немецкой обороны. Если подобьют, то можно вполне спланировать на нашу территорию. И главное: из пышных садов станицы не стреляют. Поэтому даже как-то приятно было пролетать над станицей Киевской, такой зеленой и казавшейся тихой и мирной. Но каково было наше удивление, когда после освобождения этих станиц мы узнали, что в Киевской зениток находилось гораздо больше, чем в Молдованской.
Майор Провоторов на это заметил, как всегда, прямолинейно:
- Чему удивляться? В Киевской - румыны.
Наземные войска Красной Армии при поддержке авиации вели изнурительные и ожесточенные бои. Но никак не могли одолеть вражеские укрепления и снова погнать немцев на запад.
- Крепкий орешек эта "голубая линия", - говорил майор Зуб. - Работы будет много. Успех боя во многом зависит от преимущества в воздухе.
И, действительно, в апреле 1943 года на Кубани развернулись небывалые доселе по размаху и ожесточенности воздушные бои. Противник сосредоточил здесь огромное количество истребителей и пытался вновь завоевать утраченное господство в воздухе. В Анапе находилась немецкая истребительная эскадра, состоявшая в своем большинстве из опытных летчиков, воздушных "асов".
Что бы прикрыть с воздуха наши наземные войска, бомбардировочную авиацию и прочно удерживать господство в воздухе, наше командование перебросило в этот район боевых действий резервные соединения истребителей. В их состав входили истребительные полки с Дальнего Востока. Они были укомплектованы кадрами с хорошей летной подготовкой, летчиками, которые стояли на страже восточных рубежей Родины и уже два года рвались в бой. Теперь они дрались с врагом, точно львы.
Как сообщала газета 4-й воздушной армии, один из этих летчиков, старший лейтенант Иванов только за один день сбил пять вражеских самолетов.
Отечественная промышленность к тому времени уже безотказно снабжала нашу авиацию самолетами. На фронте появились бомбардировщики ТУ-2 и новые истребители Лавочкина и Яковлева.
В воздушных сражениях на Кубани в эти дни участвовали непревзойденные мастера воздушного боя Покрышкин, Лавриненков, Камозин, братья Дмитрий и Борис Глинки и другие замечательные летчики - истребители.
Почти круглые сутки над линией фронта непрерывно шли жаркие воздушные схватки. В каждом боевом вылете на маршруте к цели мы наблюдали гигантскую панораму воздушного сражения. Идем плотным строем двух-трех восьмерок, а вокруг - слева, справа, вверху на большой высоте, над морем и над сушей всюду, куда не посмотри, - клубки воздушных боев, снующие точечки истребителей, словно тучи комаров. То и дело вспыхивают факелы горящих самолетов. На Кубани в ту пору в воздушных боях участвовало одновременно по нескольку сотен истребителей.
Командование фронта еще в начале февраля высадило морской десант в районе Мысхако, юго-западнее Новороссийска. Это создало угрозу южному крылу обороны немецко-фашистских войск на "Голубой линии".
Противник стремился во что бы то не стало ликвидировать этот плацдарм. Нашему десанту приходилось в чрезвычайно тяжелых условиях вести бои, чтобы удержать занятые позиции. О событиях на Малой Земле - как тогда называли плацдарм наших моряков под Новороссийском - написано довольно много книг. Что бы не повторяться, мне хотелось бы отметить, что наш полк всемерно поддерживал десант морской пехоты. Летчики доставляли морякам продовольствие, боеприпасы, медикаменты, бомбили вражеские войска, поливали пушечно-пулеметным огнем артиллерийские батареи противника. Само появление на Мысхако наших штурмовиков уже было помощью нашим морякам, так как при появлении самолетов на бреющем полете автоматный, пулеметный и артиллерийский огонь врага, как правило прекращался. Фашисты боялись штурмовиков, летавших над их головами, прятались в окопы. В эти минуты "затишья" моряки либо имели короткую передышку, либо, воспользовавшись заминкой врага, переходили в контратаки. Штурмовики обычно летали под прикрытием истребителей. Однажды поутру мне поручили вести группу самолетов для поддержки десантников. По дороге положено было взять на соседнем аэродроме группу истребителей прикрытия. Как всегда в таких случаях, штурмовики делали круг над аэродромом, взлетали истребители, пристраивались, и мы вместе летали на боевое задание.
