- Хуже, - сказал дежурный. - Говорит, что у него были какие-то деньги и грозится заявить в прокуратуру.
Сержант приблизился к клетке.
- Процедуру знаешь? - спросил он. Ковалевский смотрел, как на короткий ежик сержанта падает свет от потолочной лампочки. Казалось, что этот пушок светится самостоятельно.
- Встать по центру и двигаться только по команде, - ответил Сергей.
- Смышленый... Вот и вставай.
Ковалевский занял указанную зону, пряча освобожденные руки за спиной, словно они продолжали оставаться скованными. Он был готов сорваться в любую секунду.
Глядя на приближающегося Шалыпина, Павлик почувствовал, как сердце сильнее заколотилось в груди. Но он не смел бежать, ощущая в своей ладони нежную руку Юли.
Девушка тоже увидела Шалыпина и напряглась.
- Ты его знаешь? - спросил Павлик.
- К несчастью да, - ответила она. - Быть может, нам лучше уйти, пока он нас не заметил?
- Это будет похоже на бегство, - ответил Павлик. - К тому же, он нас уже заметил.
Витек действительно обратил на них внимание и, как-то странно улыбнувшись, резко сменил направление, двигаясь теперь прямо к остановке.
- Какая встреча! - с мерзкой интонацией произнес он.
- Здравствуй, Виктор, - пытаясь держаться непринужденно, ответил Павлик. Он протянул руку Шалыпину, когда тот приблизился на расстояние метра. Но вместо того, чтобы пожать руку Божедаю, Шалыпин внезапно ударил его в живот. Павлик согнулся от боли, выпустив руку Юли.
- Как ты смеешь протягивать мне руку, обнимаясь с моей девушкой! разъяренно произнес он.
Эти слова донеслись до Павлика словно издалека, но их смысл поразил в самое сердце.
Юля - девушка Шалыпина! Это невозможно!
Извиваясь от боли, Павлик ошеломленно смотрел на нее. Он вдруг понял все недомолвки и недосказанности Юли в отношении своего бывшего парня. Он понял, почему ему досталось тогда от Шалыпина в институте, когда Павлик следил за Юлей. Теперь все встало на свои места, и Павлику сделалось больно в душе.
- Не смей смотреть на мою девушку, недоносок!
Вместе с фразой на Павлика дохнуло алкогольными парами. Шалыпин был пьян. Не до такой степени, чтобы заплетался язык, но достаточной, чтобы в нем взыграла злость по малейшему поводу.
- Я больше не твоя девушка, ублюдок! - воскликнула Юля. - Вчера я узнала тебя настоящего, и больше не хочу с тобой иметь ничего общего!
- Заткнись! - ответил ей Шалыпин.
- Только безмозглый ублюдок может так издеваться над людьми! - и не думала прекращать она. - Я считала тебя обычным парнем, когда познакомилась с тобой в конце лета. Ты пытался быть внимательным и обходительным. Но два дня назад я увидела истинное лицо. Могу с уверенностью сообщить, что ты отъявленный мерзавец...
Не дослушав, Шалыпин залепил ей звонкую пощечину. Юля взвизгнула. Сила удара была такой, что её отбросило. Девушка упала в кустарник.
- Что ты делаешь? - воскликнул Павлик.
- Только то, что должен. Наказываю строптивую бабу. - Шалыпин присел, и Павлик увидел у него в руках недопитую бутылку пива. - Но речь не о ней, Божедай. Речь о тебе...
- Ты о чем? - испуганно спросил Павлик.
Когда бьют по коленной чашечке - это жутко больно. Когда по коленной чашечке бьют стеклянной бутылкой из-под пива - боль может быть такой пронзительной, что кажется, будто ты умираешь от нее.
Павлик стал кататься по асфальту, воя и держась за колено. Сотовый телефон вывалился из кармана и упал неподалеку.
- Здесь говорю только я! - сказал Шалыпин. - Речь о тебе, Божедай! Как ты посмел встречаться с моей девушкой?
Юля поднималась из кустов, держась за лицо.
- Не смей этого делать! - сказала она, глядя на Шалыпина исподлобья.
- Что делать? - насмешливо переспросил Витек. - Вот это?
Он наступил Павлику на голову. Каблук ботинка Шалыпина врезался в ухо, масса тела припечатала голову Павлика к асфальту, кожу на щеке содрало от прикосновения к шероховатой поверхности.
- Что ты делаешь! - закричала она и бросилась на Витька, оттолкнув его от Божедая. Павлик с облегчением почувствовал, как нога убралась. Хоть бы кто-то пришел на помощь! Хоть бы один человек прошел мимо и остановил Шалыпина!
- Я ставлю на место слюнтяя, - произнес Витек. - Женщина, ты должна понимать разницу между мужиком и слюнтяем.
- Я понимаю разницу между мужиком и подонком! - парировала Юля.
Эти слова вывели Шалыпина из себя. Неожиданно взгляд его упал на сотовый Павлика, валяющийся на асфальте. Он сделал два шага и со злостью опустил ногу на аппарат.
Павлик проскрипел зубами.
Из-под ноги Шалыпина в стороны брызнули пластмассовые осколки и резиновые кнопки. Шалыпин убрал ногу, победоносно глядя на Юлю. Павлик бессильно смотрел на раздавленную плату и вытекший жидкокристаллический дисплей. Ему не было жалко телефона. И он уже не боялся гнева матери. Просто кто-то должен остановить разбушевавшегося пьяного Шалыпина.
Сержант неспешно, словно зная, что правосудие всегда настигнет виновного, отпер дверь клетки. Сергей напряженно ждал, когда тот подпрыгнет и ухватится за перекладину, чтобы со всего маху заехать ногами в грудь задержанному.
Нужно ли говорить, насколько Сергей был разочарован, когда вместо этого сержант сделал шаг вперед и залепил кулаком Ковалевскому в печень.
Не ожидавший такого поворота событий Сергей рухнул на пол, где по его замыслу должен был оказаться "любезный" сержант. Он скорчился, задыхаясь от боли.
Сержант выдержал паузу, как учат актеров по системе Станиславского, и метко ударил носком ноги в солнечное сплетение. Ковалевский окунулся в океан боли.
- Ты погляди-ка! - воскликнул сержант, обращаясь к дежурному. - Твой подопечный успел расковаться!
"Я сам раскрыл наручники"! - хотел воскликнуть Ковалевский, но не сумел этого сделать, а только словно рыба хватал ртом воздух.
- Наверное его сосед помог! - предположил дежурный. - Он хорошо знает всякие замки. Он - "медвежатник".
Когда пронзительная боль в солнечном сплетении немного отступила, Сергей почувствовал, как руки вновь оказались скованы наручниками. Затем сержант подхватил его за майку, протащил пару метров и второй парой наручников приковал к батарее.
