- Что? - не понял Павлик.
- Нарисуй!
- Иди к доске, - наставлял голос из наушника.
Неровным шагом Павлик поплелся к старой, потрескавшейся доске, которую редко вытирали мокрой тряпкой, и поэтому на ней уже было трудно что-то разглядеть. Повернувшись к рядам студентов спиной, Павлик взял в руки мел.
- Черти прямоугольник, - велел Прохоров. Павлик нарисовал эту фигуру маленькой, размером со спичечный коробок.
- И что же это, Божедай? - спросил Мальвинин, но голос его раздавался не от преподавательского стола, а откуда-то правее.
- Идиот! - зашипел в трубку Юрик. - Рисуй крупнее, а Мальвинину скажи, что это... Сейчас, погоди пока. Я не вешаю трубку...
Юрик пропал. Павлик негромко чертыхнулся, не спеша взял сухую тряпку и стер нарисованный им спичечный коробок.
- Так что же это, Божедай? - снова спросил Мальвинин. Павлик сжал губы и принялся рисовать большой, во всю доску, прямоугольник.
- Так ответьте мне!
За спиной послышалась какая-то возня. Павлик не стал оборачиваться, продолжая тянуть длинную линию. Голос Юрика не появлялся, но Павлик был уверен, что его товарищ не отсоединился.
- Что же это, Божедай? - спросил Мальвинин.
- Это... - начал Павлик.
"Где ты, Юрик? - мысленно молился он. - Ну ответь мне! Слышишь?"
Он напряженно ждал. Время тянулось
- Ну же, - прошептал Павлик.
- Это дом на колесиках, - вдруг раздалось в наушнике.
- Это дом на колесиках! - автоматически выпалил Божедай и пришел в ужас от того, что сказал.
Студенты засмеялись, и от этого смеха лицо Павлика стало красным. Он повернулся к лаборатории и увидел стоящего с опущенной головой Прохорова, а рядом Мальвинина, держащего в руке телефон Юрика. Николай Григорьевич что-то произнес в трубку, и Павлик услышал у себя в наушнике:
- Можешь снять парик, Божедай. Он тебе уже не потребуется.
Рука протянулась к голове и стащила парик. Павлик отцепил пластырь и вытащил наушник. Мальвинин отдал телефон Юрику и направился к преподавательскому столу, не спуская глаз с Божедая.
- Очень впечатляет, студент Божедай, - говорил он язвительным тоном. Павлик опустил голову. - Какой прорыв в технике, не так ли?
Павлик мотнул головой.
- Нет? - удивился Мальвинин.
- У меня не хватило времени подготовиться вчера. Занятия у нас закончились около шести вечера...
- Четырех вечерних часов оказалось недостаточно?
Божедай кивнул.
- Сказать - почему?
Павлик удивленно поднял голову.
- Потому что вчера ты смотрел фильм. Я видел тебя, выходящим из видеопроката.
Павлик готов был зарыдать.
- Я все выучу, - пообещал он, чувствуя, как увлажнились глаза.
Мальвинин подошел близко к нему.
- Любишь голливудские фильмы?
- Да, - ответил Павлик.
- Нет, ты их очень любишь, признайся! Ты жить без них не можешь!
В этот момент Мальвинин казался Павлику почти богом, видящим с небес все и вся.
- Я больше не буду.
- Не будешь, - произнес Мальвинин и вдруг закричал, выплескивая наконец свою ярость: - Потому что ты будешь учить теорию автоматического управления! Будешь читать её на переменах, будешь штудировать её в туалете и за обедом! Потому что если на следующем занятии на один из моих вопросов ты не сможешь ответить, я не допущу тебя даже до экзамена! Ты понял меня?
Даже когда мама оглушила Павлика через наушник, дозвонившись прямо на занятие, она говорила гораздо тише, чем Мальвинин сейчас.
- Ты знаешь, что из-за моего предмета вылетали даже отличники, которые оказывались немного ленивыми? Ты знаешь, с каким треском вылетали из института "блатники" с "мохнатыми лапами"? Не поможет и хождение с челобитными к Кабашвили! К следующей лабораторной работе ты будешь знать материал настолько хорошо, что понятия и термины будут отскакивать от зубов! А если ты запнешься хотя бы на одном слове, если я снова потеряю на тебя столько же времени, как сегодня или вчера - берегись! Для подготовки времени предостаточно. Следующая лабораторная послезавтра!
Мальвинин перевел дух и опустился на стул.
- Иди на место, - совсем тихо произнес он.
Юрик с мертвым лицом встречал его после лабораторной. Ковалевский стоял рядом.
- Не знаю как ты, Павлик, - сказал Сергей. - А я заметил, что Григорича что-то беспокоит. Нет, не твои выходки с париком и сотовым телефоном. На тебе он только сорвался.
- Пошли, - сказал Юрик.
- Куда? - удивился Ковалевский.
- Я же рассказывал...
- Ты ведь шутишь! - с нетрезвой улыбочкой произнес Ковалевский.
Факультетская доска была завешана объявлениями, расписаниями и записками, но плывущая рыба, нарисованная на тетрадном листке, на ней отсутствовала. Юрик удивленно заглядывал под каждую приколотую бумажку, проверяя - не закрыл ли кто-нибудь рисунок новым объявлением.
- Я точно помню, что видел рисунок здесь! - поклялся он.
Ковалевского по-прежнему разбирал смех. Юрик подумал, что алкоголь ещё не выветрился из него.
- До сих пор не могу вспомнить этот рисунок в фильме, - серьезно произнес Павлик.
- Ты веришь, что я видел его?
- Не знаю, - ответил Божедай. - То, что случилось, могло быть совпадением.
- Но не до таких мелких деталей, как два желтолицых карлика и карта! К тому же у Тамары Больц светлые волосы, как у той блондинки в фильме!
Ковалевский продолжал потихоньку хохотать.
- Серега, заткнись! - раздраженно воскликнул Юрик.
- Вы ведете себя так, словно занимаетесь важным делом, и мне от этого смешно.
Юрик вдруг посмотрел на Павлика.
- Может, поищем Больц? У неё должен остаться кусок карты!
Павлик пожал плечами.
- Если она сможет подтвердить твою историю - почему бы нет?
Тамару Николаевну они нашли в буфете. Она деликатно жевала пирожок. Увидев ребят, она втянула капусту, повисшую на ярко напомаженной губе.
- Ребята, завтра английский будет второй парой! - предупредила она, и тут заметила Юрика. - Прохоров! Что случилось?
Юрик понял, что она имеет ввиду его лицо.
- Я неудачно упал.
- Угу, - ответила Тамара Николаевна. Было непонятно, поверила она в объяснение или нет.
- Тамара Николаевна, - обратился к ней Юрик. - Я пришел расспросить вас о вчерашнем происшествии.
- Каком? - Она посмотрела на оставшуюся половинку пирожка.
