Луиза, видно, ужасно легкомысленная особа. Незнакомый парень, чтобы скоротать вечер, пригласил в кино первую попавшуюся, а она, наивная, уже носится с глупыми мечтами.
- Ну и... Когда мы вышли, он проводил меня домой.
- Вот как?
- Ага... Он такой стеснительный. Я пригласила его к нам, но он отказался.
- Да?
- Попросил мой телефон и обещал обязательно позвонить.
- И позвонил?..
Я не расслышал ответа Луизы. Прибавив шаг, подошел к ним.
Ветер сдувал с тротуаров .желтые и бурые листья и пылко заигрывал с голыми ветвями деревьев.
- Вам не холодно, девушки? - спросил я. - А ты, Луиза, наверное, спешишь на свидание?
- Как не стыдно! - вспыхнула Луиза. - Подслушивал?
Я с тревогой подумал о том, что проспект уже совсем близко. Там мы расходимся. Я сажусь на троллейбус, а Седа... Я даже не знаю, идет ли она дальше пешком или едет на чем-нибудь? В какую ей сторону? Где она живет?..
- Мой трамвай! - крикнула Луиза и побежала.
Мы медленно дошли до угла. Около продуктового магазина Седа остановилась.
- Спокойной ночи, - сказала она.
Я уставился на негритенка в белой чалме, который уютно расположился с чашкой дымящегося кофе в витрине магазина.
- Поторопись,- сказала Седа, когда вдали показался троллейбус.
- Я ведь не спешу на свидание,- ответил я.
Над головой у негритенка небо, усеянное звездами, улыбается полумесяц. Вот только жаль, художник, оформлявший витрину, не додумался снабдить полумесяц курительной трубкой.
- Ты где живешь, Седа?
- Близко, У крытого рынка.
- Проводить тебя?
- Спасибо, - сказала она. Не повернулась. Не ушла.Ты сегодня необыкновенно внимателен.
Подвешенное к крыше дома слово "ПРОДУКТОВЫЙ", горевшее розовым огнем, неожиданно погасло. И тут же вспыхнули зеленые трубки.
Я взял. Седу под руку. Лотом мы свернули налево.
Сделав вид, что поправляет прическу, она высвободила руку и сказала: Опоздаешь.
- Дома меня никто не ждет, - признался я и подумал: "Пошел бы я провожать Седу, если б дома меня ждали?"
- Да?..
- Асмик ушла к родителям. Уже больше недели. А я собираюсь зайти к дяде, - пространно, чтобы было убедительно, пояснил я.- Ты слышала о химике Акопе Терзяне?
- Это твой дядя?
- Да. Не слышала?
- Краем уха. Когда я была студенткой, о нем довольно много говорили.
- Когда была студенткой?.. Наверное, во время войны?
- Да- Удивительно!..
- Что? - спросила. Седа.
- То, что я в это время был учеником третьего или четвертого класса.
Седа от души рассмеялась.
- Если бы мы встретились с тобою тогда, ты бы называл меня тетей, иначе отец надрал бы тебе уши за неучтивость.
- Я не помню отца... Мне не было и двух лет, когда его не стало. Вот если бы ты сказала, что мама надрала бы мне уши, это уж точно. Она была очень строгой.
- Была?.. А сейчас ее нет?..
- Нет. Умерла в пятьдесят пятом. Очень была строгой мама! - повторил я.
Вдали засветились голубые буквы над кафе: "Анаит".
- В школе я говорил, что отец погиб на фронте. - Мы подошли к кафе.Зайдем? - предложил я.
В углу оказался, свободный столик. Седа села, а я заказал кофе, допросив, приготовить покрепче.
Освещение в зале было мягкое и приятное. "Чао-чао, бамбино..." Я поставил на стол керамические чашечки с кофе и уселся напротив Седы.
- Здравствуй, Левой...
Я сначала не узнал его. Потом вспомнил...
Мы сдавали политэкономию, он, возмущенный, вышел из аудитории. Получил тройку. "Я все знал, а он спрашивал не по билету". По всем, остальным предметам у него были только "отлично". Свои пятерки он буквально вырывал зубами, чтобы получать повышенную стипендию... "Спросил, кто автор "Золотого осла"? - я сказал, что Ильф и Петров.
"Не знаете, говорит, ставлю вам тройку". И подумать только, за что? Какая связь между политэкономией и "Золотым ослом"?.."
- Здравствуй, Рубен...
Через некоторое время девушка из-за стойки принесла на тарелке конфет "Белочка", сказав, что их нам послал товарищ от соседнего столика.
Я обернулся, чтобы поблагодарить Рубена, но он уже поднялся и шел мимо нас. Не дав мне заговорить, спросил:
- Ты ведь в научно-исследовательском? Давай как-нибудь встретимся, поговорим.
- Давай,-согласился я.- Можешь зайти и ко мне домой. Мой адрес...
- Договорились?
- Да.
- А пока никому ни звука!
- Ни звука! - И Седа прикрыла ладонью рот, словно показывая, как она будет молчать.
Мы стояли в ее подъезде. Одна половина двери была открыта. На улице не было прохожих. Дождь загнал всех домой. Свет фонарей отражался в мокром асфальте. В подъезде тускло горела запыленная лампочка, которая мне ничуть не мешала.
- Я пригласила бы тебя к нам, - сказала Седа, поглядывая на бешено хлеставшие струи дождя. - Но мама, наверное, уже спит...
- Ничего. Как-нибудь в другой раз.
Я понимал, что надо попрощаться и поспешить на автобус, который только что остановился. Но я замешкался, сверкнули красные мигалки, и автобус тронулся.
- Если тему не утвердят, в лаборатории станет очень трудно работать, сказала Седа.
- На свете бывает и кое-что потруднее.
- Например? - лукаво спросила Седа.
Я на миг растерялся.
- Ну, скажем, китайская грамота.
Седа тихо засмеялась.
Помолчали.
- Луиза, наверное, уже встретилась с Араиком, - вдруг проговорила она через какое-то время.
- И может, они сидят в кафе "Анаит" за нашим столиком,- сказал я.Только не ведают, что мы там тоже были...
Седа глянула на часы.
- Поздно? - спросил я.
- Четверть одиннадцатого, - ответила Седа.-Время детей укладывать спать.
- Я не знаю, когда надо укладывать детей спать, - сказал я.
- Я в общем, тоже не знаю, - Седа поежилась в своем жакете.
Ливень все не унимался. Мимо пробежала парочка. Потом они вернулись назад, и нарень, толкнув вторую половину, потянул свою подругу в подъезд.
Увидев нас, они растерянно остановились, Седа с интересом наблюдала за ними. Но парень и его девушка, решив, видно, что в такой ливень другого свободного подъезда не найти, отошли в дальний, едва освещенный угол. На нас они больше не обращали внимания и, уверенные, что мы также безразличны к ним, стали без стеснения целоваться.
- Вот идет мой автобус,- сказал я.
- Спокойной ночи.
- Доброго сна, Седа.
Те, в углу, перестали целоваться, и девушка из-за плеча посмотрела на нас.
Седа медленно пошла по лестнице.
Я решил постоять, пока она доберется до последнего этажа и зайдет в квартиру. Но девушка что-то сказала, парень ей ответил, и они громко рассмеялись. Она при этом продолжала упорно смотреть на меня через его плечо.
Я подумал, что они смеются надо мной, и, прикрыв за собой дверь, вышел на улицу.
Автобуса, конечно, уже не было, и я бы с удовольствием продлил этот вечер.
Дождь не прекращался. Это был настоящий дождь. Осенний. Для людей, не расположенных к такому,-давящий, тоскливый.
Я зашагал вверх по затихшей, пустынной улице. Только изредка тишину прорезал звон трамвая, отдававшийся гдето вдали. Одинокие прохожие, торопливо пробегая мимо, скользили взглядом по моей закутанной в плащ фигуре и удивлялису, неторопливой походке.
В этот вечер весь город принадлежал мне.
Я остановился перед витриной ювелирного магазина.
И принялся с интересом изучать полуметровые в диаметре кольца, часы в самый раз на руку великана, сделанные из тонкой металлической проволоки, контур женского профиля с ожерельем на шее - каждая бусина с куриное яйцо, а воображаемые волосы увенчаны огромной диадемой с кроваво-красным камнем под рубин.
Откуда-то сбоку появился сторож, в брезентовом плаще с капюшонам. Он окинул меня подозрительным взглядом и, обнаруживая свое присутствие, спросил:
