- Ты, я вижу, сильно проголодался,- заметит отец Асмик.- Пусто!.. Потерпи, сейчас дед хлеба принесет. Снова пусто... Пахнет проигрышем, клянусь жизнью! Ты так и не научился играть. Стыд и срам мне, плохой у тебя учитель. Что ж, в суд теперь будешь подавать?..
Он будет балаболить, предвкушая близкую победу. Будет корить, уничтожать меня. Никогда нельзя проигрывать, даже если проигрыш неизбежен. Проигравшего всегда бьют.
Не можешь выиграть - не играй.
- Что же, в суд будешь подавать? - повторит он.
- В суд?..
- Не слыхал? Кажется, в Америке это было. Какой-то студент судился с профессором, требовал возвратить деньги за обучение. И, думаешь, почему?.. Потому что несколько раз кряду срезался на экзамене! Плохо, мол учил. И кажется, суд был на стороне студента. Так-то... Говорю ведь, Америка, брат, это такая лтрана!.. Такая страна!..
И наконец в комнату войдет Асмик.
- Здравствуй, Левой... .Убери нарды, папа. Обедать будем.
- Да погоди. Ты посмотри только, какой я тут разгром учинил Асмик быстро схватит брошенные кости и смешает фишки.
Тикин[ Тикин - госпожа; почтительная форма обращения к женщине. ]. Заруи поставит полный супник на край стола и разольет суп по тарелкам.
Нет, записка Асмик просто неудачная шутка. Но кому была нужна такая шутка?
Глупая девчонка. Ужасно глупая девчонка.
- Будем пить кофе или хотите компоту? - спросит тикин Заруи.
- Мне компот, мдм,- скажет Асмик.
- Нам тоже, - впервые за время обеда подаст голос отец Асмик...
- Ничего не получилось. Ерунда какая-то, - сказал Айказян, помешав стеклянной палочкой полимер, извлеченный из печи. - Но продолжайте всё, как намечено по плану!..
Я выключил печь и поднялся.
- Прошу вас... Если можно...-как кретин, забормотал я.- У меня срочное дело...
- Какое дело?
- Стирать будет, - хихикнув, громко прошептала Луиза.
А в лаборатории была гробовая тишина.
Айказян покосился на Луизу и кивнул: мол, можешь идти.
Прямоугольник окна сделался серым, и в нем, как на холсте выписанные, тянулись линии почти голых ветвей тутовника. Хорошо бы дождь пошел. Мне так хотелось дождя.
Я глянул на часы и громко сказал: - Уже поздно, Асмик, пошли?
Она судорожно сжала пальцы.
- Иди.
Тикин Заруи пухлыми ручками своими мыла посуду.
Отец Асмик бесцельно бродил по комнатам, и следом за ним, как шлейф, волочился его клетчатый плед.
В последний раз я увидел серый прямоугольник. Потом увидел большие глаза Асмик, ее округлые белые руки.
Я услышал, как за мной звякнула дверная цепочка. Богар хотел было кинуться ко мне, но я нечаянно наступил ему на хвост, и он, заскулив, убежал.
Дождя в тот вечер не было. Только холодный ветер взвивал пыль на улицах города.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Попадутся тебе вдруг на глаза расклеенные на домах афиши с изображенными на них слонами, львами, удавами, и подумается, что ведь давненько не бывал в зоопарке, вспомнится, какую в свое время испытывал симпатию к лениво зевающим в клетках тиграм, и, что говорить, - день воскресный, ты в одиночестве и грустишь, - воспользуешься случаем, сядешь в автобус и в путь...
В зоопарке я перво-наперво поспешил навестить тигров. Но, увы, их уже перевели в зимник. В досаде я пробурчал под нос пару теплых слов в адрес дирекции зоопарка.
И тут, откуда ни впзьмись, некто из служителей, в форме неопределенного цвета, подошел ко мне и прошептал что-то прямо в ухо.
- Что-что? - переспросил я, ничего не поняв.
Служитель, оглядевшись вокруг и убедившись, что никто нас не слышит, прибавил голос:
- Говорю, расстройство желудка у тигров, дорогой товарищ. Потому и перевели их в зимник. Не надо сердиться.
Тут я уж вконец обозлился. И это, наверно, было заметно, потому что стоявший чуть поодаль старикан, в соломенной шляпе и с тростью в руках, подошел и сказал:
- Молодой человек, пойдемте-ка со мной в одно отличное местечко?..
И, не дожидаясь моего ответа, уверенный, что я непременно последую за ним, зашагал вперед... Небось за пятьдесят, а с такой легкостью взобрался на достаточно высокий холм и уже смотрел на меня сверху, улыбаясь, а я еще был от него в нескольких шагах.
- Там такое зверье, - сказал он, показывая тростью в сторону круглой башни из туфа,- что тебе драконы! Но вообще-то - гляди не гляди - ничего не увидишь: темно внутри.
Старик прошел мимо башни, не остановился.
- Еще немного поднимемся,- не умолкал он,- доберемся до моего заветного места. Оттуда весь мир как на ладони.
Я запыхался. Извлек аккуратно сложенный носовой платок и вытер испарину на лице. Увидала бы Асмик, как я сунул обратно в карман платок, непременно сделала бы замечание.
- А ты, однако, устал? Но ничего. Уже дошли.- Он остановился, тростью описал воображаемое пространство и сказал: - Ну, а теперь смотри!..
В ущелье вилась дорога, текла немноговодная речка, искрясь под лучами солнца. Причудливая гряда гор цвела, как розарий, осененная розовым небом.
- Природа!.. Что может быть краше?..- выдохнул ста рик.
Я не понимал, чего он от меня хочет и зачем привел сюда.
Подумал: "Наверно, садовник? Или геологом был. Во всяком случае, явно из тех, кто целую жизнь отвоевывал блага у земли и любил эту землю..."
- Чувствую, что думаешь, кто, мол, этот сумасброд? И наверняка ошибаешься. Наверняка!..- весело сказал старик.- Я уста [ У с т а - мастер. ], сорок лет парикмахер, или как там еще говорят: бродобрей, цирюльник.
Ну и ну. А я-то - геолог...
Он приметил тень разочарования у меня на лице.
- А чего? Хорошая работа. Спокойная. И в самом деле я мастер. Через гребень и ножницы далеко не перескочишь, но...- В его словах не было ни горечи, ни сожаления.- Что ж, моя жизнь сложилась так...
Старик одной рукой опирался на трость, а другой придерживал шляпу, чтоб ветер не сорвал ее с головы.
- У человека в жизни должна быть цель, - голос его относило далеко. - Я всегда мечтал мир повидать. Но стены моей лавчонки-парикмахерской зажимали меня, далеко не отпускали. Сейчас - другое дело. Теперь я перешагнул через гребень и ножницы. Высоко над ними взобрался. Ты небось посмеешься, если скажу, что я достиг своей цели, обретя этот взгорок, мою высоту, только мою!..
Я с тревогой глянул на старика и предложил: - Может, спустимся? .
Мы молча вышли из зоопарка.
На автобусной остановке я замедлил было шаг.
- Пойдем пешком,-сказал старик.-Если устанем, остановим попутную машину.
- Если вы...
- Я!..- Он явно обиделся и затеребил свой жилет, стал застегивать его.
Мы шли обочиной мощеной дороги и молчали. Внизу бежала речка. Она пыталась журчать. Но ей это не удавалось, воды было слишком мало.
Я думал об Асмик. За сутки успел притерпеться к случившемуся. Душевное беспокойство, охватившее меня вчера, до встречи с Асмик, сейчас исчезло. Мне уже было спокойнее. По крайней мере, теперь все ясно.
Когда-то, в пору экзаменов, я тоже ужасно волновался.
Все ночи мучился кошмарами. Но стоило дойти до института, переступить порог аудитории и... срезаться, все тотчас вставало на свои места, и,я без излишних переживаний мчался в кино, смотреть новый фильм...
И вот иду безучастно-спокойный, вышагиваю со случайным встречным стариком, потому как знаю, что Асмик больше домой не придет...
Старик неожиданно потянул меня за рукав и спросил:
- Ты когдa-нибудь раньше ходил тут пешком?
- Нет.
- Из дома на работу - с работы домой? - усмехнулся он.- В месяц раз-другой кино, в год один-два раза концерт или театр?.. Верно говорю?..
- Да,- нехотя согласился я.
- Ах, забыл!..- он тростью подсек терновик.- Еще раз в двенадцать месяцев отправитесь в Сочи или Гагру. И кажется вам, будто это и есть весь мир... А ведь на свете есть Севан, есть Зангезур, Дилижан, Арагац!.. Э-эх, жалко мне вас! - Старик посмотрел на небо. Оно из розового стало синим.-Похоже, погода портится, - забеспокоился он.
