— И все равно я не хотела бы выходить из игры, — упрямо заявила Натали. — Может быть, мне стоит отправиться в Атланту и заняться этим делом там, пока вы будете действовать в Вашингтоне?

— Но это всего на несколько дней, — заверил Джентри. — Отправляйтесь на свою базу в Сент-Луисе, и через некоторое время я с вами свяжусь.

— Сол Ласки говорил то же самое.

— Послушайте, у меня есть автоответчик и еще аппарат, с помощью которого я могу прослушать по телефону все, что записано на автоответчике. Я всегда все теряю, поэтому у меня две эти штучки... ну, которые дают сигнал определенной высоты тона. Я дам вам одну из них. Обещаю звонить по своему телефону в одиннадцать, каждое утро и каждый вечер. Если у вас будет, что мне сообщить, просто наговорите это на автоответчик. Вы можете связываться со мной точно таким же образом.

Натали моргнула.

— А не проще вам просто позвонить мне?

— Да, проще, но вдруг возникнут какие-нибудь трудности ?

— Но... У вас же там могут быть ваши личные записи...

Джентри усмехнулся в темноте.

— От вас у меня секретов нет, мэм... мисс... Нат... — поправился он. — Или, скажем так, не будет — как только я передам вам эту электронную чертовщину.

— Я прямо сгораю от нетерпения. — Натали плотнее запахнула пальто и, сойдя с качелей, взяла шерифа под руку.

Когда они вернулись к дому Джентри, их кто-то поджидал там. В глубокой тени длинного крыльца мерцал огонек сигареты. Они остановились на мощенном каменными плитами тротуаре, шериф медленно расстегнул «молнию» своей куртки, и Натали увидела рукоятку револьвера, засунутого за пояс.

— Кто тут? — тихо спросил Джентри. Огонек сигареты вспыхнул ярче, потом исчез, с крыльца спустилась темная фигура. Натали схватила Джентри за руку, когда высокая тень двинулась к ним.

— Привет, Роб, — сказал кто-то низким, немного охрипшим голосом, — хорошая ночка для полетов. Я заглянул спросить, не хочешь ли ты полететь вверх вдоль побережья?

— Привет, Дэрил, — произнес Джентри, и Натали даже через руку почувствовала, как расслабился после напряжения шериф.

Глаза Натали привыкли к темноте, и теперь она различила высокого худого мужчину с длинными, седеющими на висках волосами. Он был одет вовсе не по погоде: в коротко обрезанных джинсах, сандалиях и футболке с выцветшей надписью: КЛЕМСОНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ. Грубоватое лицо и задумчивый вид...

— Знакомьтесь, Натали: это Дэрил Микс, — представил незнакомца Джентри. — У Дэрила чартерная контора там, за гаванью. Воздушный извозчик. Несколько месяцев в году он летает с рок-группой, а заодно и сам играет на ударных. Он считает себя наполовину Чаком Нигером, наполовину Фрэнком Заппой. Мы с ним вместе бегали в школу. Дэрил, а это миз Натали Престон.

— Рад познакомиться, — кивнул Микс. Рукопожатие было твердым, дружеским, и Натали оно понравилось.

— Усаживайтесь. Я пойду раздобуду пива, — сказал Джентри.

Натали села в плетеное кресло на крыльце. Микс потушил сигарету о перила веранды, кинул окурок в кусты и устроился в шезлонге, положив ногу на ногу, одна из сандалет повисла на ремешке.

— В каком колледже вы учились с шерифом? — поинтересовалась Натали. Ей показалось, что Микс старше Джентри.

— В Северо-западном, — дружелюбно пояснил Микс, — но Роб закончил с отличием, а меня выперли и забрили в армию. Пару лет мы жили в одной комнате. Так, двое перепуганных ребят с юга в большом городе.

— Вот-вот, — подхватил Джентри, вернувшись с тремя охлажденными банками «Микеланджело». — Дэрил и вправду вырос на юге, точнее, на южной окраине Чикаго. Он никогда не бывал южнее линии Мейсон — Диксон, за одним-единственным исключением, когда однажды провел у меня летние каникулы. Но потом хороший вкус в нем победил, и он переехал сюда — после возвращения из Вьетнама. И вовсе его не выперли из колледжа — он сам ушел и записался добровольцем, хотя еще раньше отслужил в морской пехоте, в самом же колледже был активным пацифистом.

Микс сделал большой глоток пива, глянул на банку в тусклом свете и сморщился.

— Черт, Роб, и как ты пьешь эти помои? Пей «Пабст» — настоящее пиво. Сколько раз тебе говорить...

— Значит, вы были во Вьетнаме? — спросила Натали. Она вспомнила Фредерика и его упорное нежелание говорить об этом, его ярость при одном упоминании той войны.

Микс улыбнулся и кивнул.

— Да, мэм. Я был воздушным наблюдателем, целых два года. Просто летал кругами в своем малюсеньком «Пайпер-кабе» и сообщал настоящим пилотам в больших истребителях-бомбардировщиках, куда бросать груз. За все время моего пребывания там я ни разу не выстрелил в кого-то по злобе. Самая непыльная работенка, какую только можно себе представить.

— Дэрила дважды сбивали, — добавил Джентри. — Он — единственный сорокалетний хиппи из всех, кого я знаю, у которого целый ящик стола забит орденами и медалями.

— Все куплено в военторге, — пошутил Микс. Он прикончил пиво, икнул и сказал:

— Я так понимаю, что сегодня не самое удачное время для воздушной прогулки, а, Роб?

— В следующий раз, амиго, — улыбнулся Джентри. Микс кивнул, встал и поклонился Натали.

— Очень рад был познакомиться, мисс. Если вам нужно опылить с воздуха поля, или зафрахтовать рейс, или вдруг понадобится хороший барабанщик, заглядывайте ко мне, в аэропорт на Маунт-Плезант.

— Обязательно, — улыбнулась Натали. Микс хлопнул Джентри по плечу, легко сбежал по ступенькам крыльца и исчез в темноте.

Весь вечер они слушали музыку, рассказывали друг другу каждый о своем детстве, играли в шахматы, толковали о том, каково расти на юге, а учиться в колледже на севере, потом вымыли посуду и выпили немного бренди. Натали вдруг заметила, что между ними почти нет никакого напряжения: как будто они знают друг друга уже много лет.

Она пришла в восторг, когда Джентри провел ее в комнату для гостей, чистую и тщательно прибранную. Пол без ковра, мебели, кроме простенькой кровати с веревочной сеткой, почти не было, но ее спартанскую суровость скрашивали цветастое покрывало на кровати и украшенные похожим на ананасы орнаментом стены.

Джентри показал Натали чистые полотенца в ванной, пожелал ей доброй ночи, в последний раз проверил дверные замки и свет во дворе и вернулся в свою спальню. Переоделся в чистые, удобные тренировочные брюки и футболку. За последние восемь лет Джентри четыре раза попадал в больницу с приступами почечно-каменной болезни, и каждый раз приступ случался ночью. Избавиться от камней было совсем невозможно, хотя он старался придерживаться диеты с низким содержанием кальция, но каждый раз невероятная боль в начале приступа лишала его сил — их хватало только на то, чтобы набрать номер и вызвать «скорую», которая затем везла его в приемный покой. Джентри всегда было неприятно сознавать, что из-за этого он иногда оказывался совершенно беспомощным, и от этой беспомощности никак нельзя было избавиться или предотвратить ее, сколько ни планируй и ни готовься, поэтому он давно уже отказался от пижамы в пользу тренировочного костюма: если уж ему суждено попадать в больницу в среднем раз в два года, его повезут туда все-таки одетым, а не в пижаме.

Джентри повесил кобуру с «ругером» на спинку стула рядом с кроватью. Он всегда вешал ее там, даже в самую темную ночь стоило ему потянуться — и пистолет оказывался у него в руке.

Джентри долго не мог заснуть, сознание, что через две комнаты от него спит привлекательная молодая женщина, лишало его покоя, но он знал также, что сегодня он не встанет и не пойдет в эту комнату. Он понимал, что это напряжение между ними вовсе не неприятное, и на основе своего собственного влечения к ней мог вычислить, насколько ему отвечают взаимностью, Джентри смотрел, как по потолку движутся отражения автомобильных огней, и слегка хмурился.

Нет, только не сегодня. Какие бы возможности ни таили в себе их отношения, время было решительно неподходящее. Инстинкт подсказывал ему, что Натали надо немедленно убрать из Чарлстона, подальше от всего этого безумия, что разыгрывается вокруг них. А инстинкты Джентри никогда не подводили, они не раз спасали ему жизнь, и он им верил.