— Джимми Уэйн Саттер беспокоит нас здесь меньше всего, дядя Сол. А вот этого человека ты узнаешь? — Он тронул пальцем снимок мужчины с худым лицом, темными волосами и глубоко посаженными глазами.

— Нет.

— Ниман Траск. Близкий советник сенатора Келлога от штата Мэн. Помнишь? Келлог чуть было не попал в кандидаты в вице-президенты от партии, прошлым летом.

— Правда? От какой партии? Арон покачал головой.

— Дядя Сол, чем ты, интересно, занимаешься, если совершенно не обращаешь внимания на то, что происходит вокруг тебя?

Сол улыбнулся.

— Да так, всякой всячиной. Читаю три курса лекций, каждую неделю. Все еще числюсь научным руководителем, хотя мне уже можно этого не делать. Работаю по полной исследовательской программе в клинике. Шестого января должен сдать издателю свою вторую книгу...

— Ну хорошо... Не спорю, — перебил его Арон.

— Прошлая неделя была для меня необычной, я всего лишь председательствовал на одном обсуждении в университете. И потом, комиссия при мэре и Комитет советников штата отнимают как минимум два вечера в неделю. Скажи, Модди, почему этот мистер Траск — такая важная шишка? Потому что он — один из советников сенатора Келлога?

— Не «один из». Он — единственный и неповторимый. Ходят слухи, что Келлог не смеет в туалет сходить, не посоветовавшись с Траском. И еще. Во время последней кампании Траск собрал массу денег в поддержку партии. О нем говорят так: где проходит Траск, текут деньги.

— Очень мило, — усмехнулся Сол. — А это что за джентльмен? — Он постучал по снимку, где был изображен человек, слегка напоминающий актера Чарльтона Хестона.

— Джозеф Филлип Кеплер. Бывший номер три в ЦРУ при Линдоне Джонсоне, бывший госдеповский «пожарник», а сейчас советник по делам прессы и комментатор на Пи-би-эс.

— Мне кажется, я его видел. У него, по-моему, вечерняя программа в воскресенье?

— "Беглый огонь". Он приглашает бюрократов из правительства, а потом размазывает их по стенке. А вот это, — Арон постучал пальцем по фотографии приземистого лысого индивида с хмурой физиономией, — Чарлз Колбен, специальный помощник заместителя директора ФБР.

— Очень интересный титул. Он может ничего не значить или, наоборот, играть большую роль.

— В данном случае он играет чертовски большую роль. Колбен, пожалуй, единственный из подозреваемых среднего уровня в уотергейтском скандале, кто не сел за решетку. Он был связным между Белым домом и ФБР. Некоторые утверждают, что с его подачи Гордон Лидди выкидывал свои фортели. Вместо того чтобы пойти под суд, он стал еще более важной птицей, когда полетели все остальные головы.

— Что же все это значит, Модди?

— Погоди, дядя Сол, мы тут напоследок приберегли самое интересное. — Арон убрал все фото, кроме снимка худощавого человека лет шестидесяти, в изумительно сшитом костюме. Седые волосы придавали ему импозантный вид, прическа была безукоризненной. Даже на черно-белой фотографии такого паршивого качества Сол различил то сочетание загорелой внешности, отменной одежды и подсознательного ощущения собственной власти, которое приходит только с очень большим богатством.

— К. Арнольд Барент. — Арон секунду помолчал и продолжил:

— "Друг президентов". Начиная с Эйзенхауэра, все президенты с семьей проводили по крайней мере один отпуск на каком-нибудь из уютных уголков мира, принадлежавших Баренту. Отец Барента занимался сталью и железными дорогами. Обычный миллионер. Но по сравнению с Барентом-младшим и его миллиардами — просто нищий. Попробуй полететь над Манхэттеном, в любом месте, выбери небоскреб, тоже любой, и можно держать пари, что на верхнем этаже этого небоскреба будет офис корпорации — филиала компании, которая сама является филиалом конгломерата, а конгломерат управляется консорциумом, где главный владелец — К. Арнольд Барент. Возьми что угодно — средства массовой информации, компьютеры, микрочипы, нефть, предметы искусства, детское питание — и везде Баренту принадлежит хороший кусок.

— А что стоит за инициалом К.?

— Никто не имеет понятия. К. Арнольд старший так и не открыл секрета, и сын тоже не собирается этого делать. Как бы там ни было, служба безопасности обожает, когда президент с семьей отправляется к нему в гости. Дворцы Барента по большей части находятся на островах — он владеет островами по всему свету, дядя Сол, — и там, уверяю, все устроено получше, чем в Белом доме — обстановка, средства охраны, вертолетные площадки, спутниковая связь и все такое прочее. Один раз в год, обычно в июне, «Фонд наследия Запада», принадлежащий Баренту, устраивает «летние лагеря» — развлечение на полную катушку, примерно на неделю, для самых крутых ребят в западном полушарии. Туда попадают только по приглашению, а чтобы получить приглашение, нужно по крайней мере быть членом кабинета министров с блестящим будущим или живой легендой, человеком с блестящим прошлым. За последние несколько лет ходили разные слухи — про бывших немецких канцлеров, танцующих вокруг костра и распевающих похабные песни вместе со старыми госсекретарями США и парой экс-президентов. В общем, место, где все могут по-настоящему «оттянуться» — так, кажется, говорят американцы, а, дядя Сол?

— Да. — Сол смотрел, как Арон убирает последний снимок. — А теперь ответь, что все это значит, Арон? Почему Тони Хэрод отправился из Голливуда на тайное собрание этих пятерых — которых, видит Бог, я должен бы знать, но не знал?

Арон убрал папки в портфель и скрестил руки на груди, уголки его рта были плотно сжаты.

— Нет, это ты мне ответь, дядя Сол. Продюсер и бывший нацист, тот самый, за которым ты охотишься, погибает в авиакатастрофе — вероятнее всего, в результате диверсии. Ты посылаешь богатого юнца с университетским образованием в Голливуд поиграть в детектива, разузнать что можно о прошлом продюсера — и его крадут, а затем наверняка убивают. Как и его коллег-любителей. А неделю спустя компаньон твоего бывшего эсэсовца — человек, который, по всем отзывам, сочетает шарм шарлатана и уголовника, насилующего детей, — летит в Вашингтон на встречу с компанией темных дельцов из коридоров власти, похлеще первого Исполкома ООП Ясира Арафата. Что происходит, дядя Сол?

Сол по привычке снял очки и протер стекла. Он молчал чуть ли не целую минуту. Арон ждал.

— Модди, — наконец сказал Сол, — я не знаю, что происходит. Меня интересовал только оберет — человек, которого звали Вилли фон Борхерт — он же Уильям Д. Борден. Я не знал, кто такой Борден, пока не увидел его фото в воскресном номере «Нью-Йорк Тайме»... Я узнал того негодяя — оберста Вильгельма фон Борхерта из войск СС... — Сол замолчал, снова надел очки и приложил трясущиеся пальцы ко лбу. Он понимал, что, на взгляд Арона, выглядит сломленным, потрясенным стариком...

— Дядя Сол, ты можешь все рассказать мне, — доверительно проговорил Арон на иврите и положил руку на плечо Ласки. — Позволь мне помочь тебе, дядя.

Сол кивнул. Он вдруг почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы, и быстро отвернулся.

— Если это в каком-то смысле важно для Израиля... Если это представляет угрозу, — продолжал настаивать Арон, — нам надо работать вместе, поверь же!

Сол выпрямился. «Если это представляет угрозу...» Он вдруг воочию увидел, как отец, неся на руках маленького Йозефа, уходит вместе с цепочкой бледных, нагих мужчин и мальчиков там, в Челмно... Как ушли мама и сестры — в никуда, в небытие... Он вновь ощутил боль пощечины и стыд унижения и вдруг ясно понял — как когда-то его отец, — что спасение семьи иногда становится самым главным и даже единственным приоритетом. Сол благодарно сжал руку Арона.

— Модди, тебе придется довериться мне во всем. Мне кажется, тут происходит много такого, что совершенно не связано друг с другом. Человек, про которого я подумал, что это тот оберет из лагерей, возможно, не имеет к нему никакого отношения. Френсис Харрингтон был блестящим студентом, но с довольно неустойчивой психикой. Все, за что он брался, он почему-то всегда бросал, — как бросил Принстон три года назад. Я дал ему до нелепости большой аванс под его расходы на то, чтобы покопаться в прошлом Вилли Бордена. Я уверен, скоро мать Фрэнсиса, или его секретарша, или подружка, — кто-нибудь да получит от него открытку с почтовым штемпелем Бора-Бора или еще какого-нибудь такого местечка. Не сегодня, так завтра.