Ласки не стал отрицать этого. Все родственники знали о том, что Сол помешан на таинственном нацистском оберете, с которым сталкивался в лагерях во время войны. «Ты же знаешь, что Моссад ни за что не станет действовать в Соединенных Штатах, ведь так?» — добавил тогда Арон. Сол ничего не сказал, но его молчание было красноречивее слов. Он работал вместе с отцом Арона, когда «Иргун Звай Луми» и «Хаганах» были вне закона и очень активно скупали американское вооружение и целые оружейные заводы, по частям перевозили в Палестину, там собирали и пускали в действие, готовясь к тому моменту, когда арабские армии неизбежно перейдут границу нового сионистского государства. «Ладно, — вздохнул тогда Арон. — Я сделаю, что смогу».

— О чем ты? — спросил он. — Просто я хотел разузнать побольше об этом Бордене. Френсис — мой бывший студент. Он полетел в Лос-Анджелес, чтобы выяснить кое-что о нем. Возможно, он собирал материал для развода, кто его знает? Френсис вовремя не вернулся, а мистер Борден, по-видимому, погиб в авиакатастрофе; и вот один мой знакомый спросил, не могу ли я помочь. Я вспомнил о тебе, Арон.

— Ну да. — Арон некоторое время молча смотрел на своего дядю, наконец кивнул, вздыхая печально. Оглянувшись, нет ли кого-либо поблизости, кто мог бы их подслушать, он открыл первую папку. — В понедельник я полетел в Лос-Анджелес, — сообщил он тихо.

— Куда? — Сол был потрясен. Он всего лишь хотел, чтобы его племянник позвонил кое-кому в Вашингтоне, воспользовался весьма совершенными компьютерами в израильском посольстве, особенно банками данных в офисе, где работали шесть агентов Моссада. Ну, может, смог бы заглянуть в секретное досье израильтян или американцев. Но он вовсе не думал, что Арон на следующий же день полетит на западное побережье.

Арон улыбнулся.

— Да, чепуха, нет проблем! У меня накопилось несколько недель неиспользованного отпуска. Ты же никогда ничего не просил у нас, дядя Сол. С самого моего детства ты всегда нам что-то давал, ничего не прося взамен. Я учился в университете Хайфы на твои деньги, хотя мы вполне могли заплатить за обучение сами. И вот ты просишь о таком пустячке — и что же, разве я не могу сделать этого для тебя?

Сол потер лоб.

— Но ты же не Джеймс Бонд, Модди, — сказал он, назвав Арона его детской кличкой. — И потом, Моссад не проводит операций в Штатах.

Арон никак не отреагировал на это замечание.

— Я просто был в краткосрочном отпуске, дядя Сол, — повторил он. — Так ты хочешь послушать, что я делал в свободное время?

Сол кивнул.

— Твой мистер Харрингтон остановился вот здесь. — Арон подвинул к нему черно-белую фотографию отеля «Беверли-Хиллз». Сол не стал брать ее в руки, посмотрел и отодвинул назад.

— Я узнал очень немногое, — продолжал Арон. — Мистер Харрингтон зарегистрировался в отеле восьмого декабря. Официантка вспомнила, что молодой рыжеволосый мужчина, описание которого совпадает с внешностью Харрингтона, позавтракал в кафе отеля утром девятого числа. Один из швейцаров видел, как какой-то молодой человек уехал со стоянки отеля около трех часов во вторник — на желтом «Датсане», точно таком, что твой Харрингтон взял напрокат. Но он не уверен. — Арон подвинул Солу еще пару листков. — А вот фотокопии заметки в газете — всего один абзац — из полицейского рапорта. Желтый «Датсан» найден на стоянке возле офиса «Хертца» в аэропорту в среду, десятого числа. Люди из офиса в конце концов послали счет за прокат машины матери Харрингтона. Анонимныи перевод на триста двадцать девять долларов сорок восемь центов в уплату за номер в отеле пришел по почте в понедельник пятнадцатого. В тот день, когда я туда прилетел. На конверте стоял штемпель Нью-Йорка. Ты разве ничего не знал об этом, дядя Сол? Сол тупо смотрел на него.

— Я так и думал. — Арон закрыл досье. — Тут есть один очень странный момент. Два временных помощника мистера Харрингтона по его любительскому детективному агентству, Денис Леланд и Селби Уайт, в ту же неделю погибли в автомобильной катастрофе. В пятницу, двенадцатого декабря, они ехали из Нью-Йорка в Бостон на автомобиле после того, как им кто-то позвонил... В чем дело, дядя Сол? — забеспокоился Арон.

— Да нет, ничего... — Ласки снял очки и стал машинально протирать их.

— Мне показалось, что вам плохо. Вы знали этих двух парней? Уайт учился вместе с Харрингтоном в Принстоне... Он из команды Хайнис Порт Уайте.

— Я их видел всего один раз, — сказал Сол. — Продолжай.

Арон глядел на него, слегка прищурившись. Сол вспомнил, что у племянника бывало такое же выражение лица в детстве, когда он начинал сомневаться в правдивости фантастических историй, которые дядя рассказывал им на ночь.

— Итак... Если там действительно что-то произошло, сделано это было весьма профессионально, — жестко проговорил Арон. — Примерно так действовали бы уголовные «семьи» в Америке, их новая мафия. Три убийства, и все чисто. Двое погибают в автомобильной катастрофе; грузовик, который налетел на них, до сих пор не найден. А третий вообще исчез. Но вопрос вот в чем: что такое делал Френсис Харрингтон в Калифорнии, если он так расстроил профессионалов, что они занялись этим делом в своем старом стиле? И почему убрали всех троих? У Леланда и Уайта была настоящая работа, они выполняли отдельные поручения этого детективного агентства лишь по субботам и воскресеньям, для забавы. За весь прошлый год у Харрингтона было всего три дела, и два из них — услуги друзьям, которые хотели получить развод. В третьем случае он просто тратил время, пытаясь найти биологических родителей какого-то бедного старого придурка — через сорок восемь лет после того, как они его бросили.

— Откуда ты все это узнал? — тихо спросил Сол.

— Я поговорил с секретаршей Френсиса — она тоже работает у него время от времени. Потом как-то вечером я навестил его офис.

— Беру свои слова назад, Модди. В тебе действительно есть нечто от Джеймса Бонда.

— Ага, — согласился Арон. Обеденное время в ресторане закончилось, за столами почти никого не осталось, кроме нескольких человек, не торопившихся с едой. Сол и Арон не сильно бросались в глаза, но метрах в пяти от них уже никого не было. Где-то в подвальном помещении за дверью ресторана заплакал ребенок — голос у него был, как у автомобильного клаксона. — Но эт-то еще далеко не все, дядя Сол, — протянул Арон, совсем как киношный ковбой.

— Ну, продолжай.

— Секретарша сказала, что Харрингтону часто звонил человек, который никогда не называл своей фамилии, — сообщил Арон. — Полиция интересовалась, кто бы это мог быть, но она сказала, что не знает... Харрингтон же не вел никаких записей по этому делу, кроме заметок насчет расходов на дорогу и прочего. Как бы там ни было, этот новый клиент настолько загрузил Френсиса работой, что тот попросил своих старых товарищей по колледжу помочь ему.

— Понятно, — кивнул Сол. Арон глотнул кофе из чашки.

— Ты сказал, что Харрингтон был твоим студентом, дядя Сол. Но в Колумбии на этот счет нет никаких записей.

— Он прослушал у меня два курса, — пояснил Сол. — «Война и человеческое поведение» и «Психология агрессии». Френсис ушел из Принстона не потому, что плохо учился. Наоборот, он был блестящим студентом, но ему было скучно. Правда, на моих лекциях ему скучать не приходилось... Продолжай, Модди.

Арон сжал губы, и это немного напомнило Солу, какое упрямое выражение лица было у Давида Эшколя, когда они на ферме неподалеку от Тель-Авива до рассвета спорили о моральной стороне партизанской войны.

— Секретарша сказала полицейским, что клиент Харрингтона говорил с еврейским акцентом. Она заверила меня, что всегда может отличить еврея по манере говорить. У этого был иностранный акцент. Возможно, немецкий или венгерский.

— Ну и?..

— Так ты наконец скажешь, в чем тут дело, дядя Сол?

— Не сейчас, Модди. Я сам толком ничего не знаю. Рот Арона был все так же упрямо сжат. Он постучал пальцем по двум другим папкам. Они выглядели потолще, чем первая.