Я заставила Энн свернуть вправо на поднимавшийся пандус виадука. Левое колесо “Де Сото” забуксовало на мягкой обочине, и в течение нескольких секунд я была полностью поглощена тем, чтобы пробудить к жизни заглохший мотор, нажимая на акселератор и пытаясь спасти нас от автокатастрофы, Пока мы совершали объезд бесконечной развязки, вертолет продолжал реветь над нами. На долю секунды на левой щеке Энн появилась красная точка. Я тут же заставила ее выжать акселератор до упора, и старая машина рванула вперед - точка исчезла, но что-то врезалось в левую часть заднего бампера машины.
Нас вынесло на высокий мост, перекинутый через реку. Но мне совершенно не нужен был мост, мне нужна была скоростная автострада.
Вертолет не отставал, он летел так низко, что мне казалось - вот-вот он сядет нам на крышу и раздавит нас своей махиной. На мгновенье красный свет ослепил меня, и я заставила Энн свернуть влево и прижаться к “Фольксвагену”, используя его в качестве прикрытия от преследующего нас вертолета. Водитель “Фольксвагена” внезапно повалился вперед, и микроавтобус врезался в перила правого ограждения моста. Вертолет переместился еще ниже, умудряясь маневрировать на бешеной скорости.
Мы съехали с моста. Энн резко свернула налево, и мы затряслись посреди автострады, едва не врезались в полутрейлер, который гудел нам во всю мощь. Огромный указатель сообщал, что мы въезжаем на президентскую территорию. Перед нами в разные стороны расходились четыре пустые дороги, освещенные ртутными лампами дневного света. Вертолет пронесся над нами, ослепив нас красными и зелеными огнями, сделал круг и завис ярдах в ста впереди.
Пространство было слишком освещенным, слишком пустым, и мы превращались в слишком легкую добычу, как металлические утки в конце длинного тира.
"Де Сото” с ужасающим визгом крутанулся, и мы вылетели на узкую, без всяких указателей, дорожку. Она вела на юго-восток под приподнятым виадуком, обозначенным на карте как скоростное шоссе. “Дорога” - это было слишком громко сказано. Скорее она напоминала посыпанную гравием тропу. Фары нашей машины выхватывали из тьмы железобетонные опоры виадука. Платье и свитер Энн пропитались потом, я обратила внимание на весьма странное выражение ее лица. Вертолет, увы, не покидал нас, он как фантом возник над железнодорожным полотном, идущим параллельно шоссе. Проносящиеся опоры виадука усиливали ощущение скорости. Наш древний спидометр заклинило на стрелке, показывающей 100 миль в час.
Впереди наша гравиевая дорога обрывалась, а над головой раскидывалась целая сеть автомобильных развязок, поддерживаемая колоннами, опорами и пилястрами. Мы оказались в настоящем железобетонном лесу.
Я следила за тем, чтобы Энн не нажимала на тормоза, и мы проскакали расстояние с половину футбольного поля, подняв облако пыли, которое скрыло нас из виду. Когда пыль осела, мы остановились менее чем в ярде от огромной опоры размером с небольшой домик. Осторожно объехав ее, мы вынырнули из-под одного виадука и тут же нырнули под укрытие другого. Развязка над нами состояла по меньшей мере из пятнадцати дорог, многие из которых вели к мосту, добавляя еще большее количество стальных опор к лесу колонн.
Мы проехали еще ярдов пятьдесят, и я заставила Энн притормозить у бетонного островка, выключить двигатель и фары. Надо отдохнуть...
Я открыла глаза. Мы были как мыши, загнанные в какой-то причудливый храм. Огромные колонны вздымались здесь на высоту пятьдесят футов, а дальше - на восемьдесят и еще выше у основания трех мостов, перекинутых через темные воды реки Шилкил. Вокруг царила полная тишина, если не считать отдаленного гула моторов над головой да свистков поезда. Я досчитала до трехсот, и только после этого у меня появилась надежда, что вертолет потерял нас из виду.
Но я ошиблась в своих расчетах. Рев вертолета обрушился и оглушил нас.
Адская машина зависла под самым высоким виадуком, прорезав пространство перед собой лучом прожектора. Вертолет летел очень медленно, чтобы лопасти винта не приближались к платформам и опорам, и фюзеляж его разворачивался то налево, то направо, как голова осторожного кота. Вот точное ощущение - за-, таившиеся мыши и кот-вертолет, загоняющий нас в ловушку...
Да, луч прожектора обнаружил нас и безжалостно замер, пригвоздив нас к месту. Я мысленно приказала Энн выбраться из машины, и она как-то неуклюже примостила винтовку на крыше “Де Сото”.
Повелев ей выстрелить, я сразу поняла свою ошибку: вертолет находился пока на недоступном винтовке расстоянии.
Отдача от выстрела отбросила Энн назад. Винтовка взлетела в воздух и обрушилась на нее сверху. Когда скоростная пуля, пущенная из вертолета, врезалась в ветровое стекло нашей машины и оно разлетелось на мельчайшие осколки, я уже лежала на полу “Де Сото”, прикрыв голову руками.
Энн удалось подняться, доковылять до машины и левой рукой включить зажигание. Правая рука у нее уже ни на что не годилась и висела, почти отделившись от плеча. Сквозь разорванную ткань белела обнаженная кость.
Мы мчались прямо под брюхом вертолета, как доведенные до отчаяния мыши, шныряющие между лапами разъяренного кота, вверх по гравиевой дорожке, по перелеску к темному мосту, временно уклонившись от берега реки.
Вертолет следовал за нами, но обнаженные деревья, обрамлявшие гравиевые дорожки, защищали нас. Мы взлетели на холм, справа от нас остались изгибающиеся к югу скоростные шоссе, слева оказались железная дорога и река. Я заметила, что наша дорога уходит влево, в стороны от двух темных мостов. Выбора у нас не было: вертолет висел прямо над нами, деревья здесь росли слишком редко, чтобы за ними можно было укрыться, а “Де Сото” не мог преодолеть крутой спуск вниз, где в сотне ярдов виднелась автострада.
Мы свернули влево и ринулись к темному мосту. Машина резко затормозила.
Это был железнодорожный мост, к тому же очень старый. С обеих его сторон тянулось низкое каменное и металлическое ограждение. Узкоколейка с прогнившими шпалами и ржавыми рельсами висела в темноте над водой. футах в тридцати перед нами путь преграждала мощная баррикада. Но даже и прорвись мы сквозь нее, это нам мало бы чем помогло - дорога была слишком узкой, слишком открытой, и, учитывая помехи, двигаться по ней можно было бы только на малой скорости.
Мы простояли на месте не более двадцати секунд, но этого оказалось достаточно. Оглушительный рев сопровождался тучами поднимаемой пыли, и я пригнула голову, когда тяжелая масса, казалось, закрыла собой все небо. Просвистели пули, почти одновременно на пульте управления и на руле появилось пять дырок. Выстрелы продырявили тело Энн Бишоп, его несколько раз подбросило - взвыл клаксон, и все было кончено.
Я открыла дверцу и бросилась вон из машины. Одна из тапочек соскочила с ноги и откатилась в заросли кустарника. Халат и ночная сорочка вздулись парусом от того урагана, который устроили лопасти вертолета.
Махина пролетела почти над моей головой и исчезла за линией холмов.
Я поковыляла по деревянным шпалам прочь от моста. За холмами, в отраженном свете скоростной автострады, я различила темный массив парка Феермаунт. Энн рассказывала мне, что это самый большой городской парк в мире, занимает более четырех тысяч акров леса, тянущегося вдоль реки. Если бы мне удалось до него добраться...
Вертолет начал подниматься над макушками деревьев, как паук, карабкающийся вверх по своей паутине. Плавно спустившись, он начал приближаться ко мне. Я увидела, что из бокового окна потянулся тонкий красный лучик, рассекавший пыльный воздух.
Повернувшись, я поплелась обратно к мосту, к брошенной машине Энн. Это было именно то, чего они хотели от меня.
Сквозь кустарник вниз к берегу вела крутая тропа. Я свернула на нее, поскользнулась, потеряла вторую тапочку и тяжело рухнула на холодную сырую землю. Вертолет проревел у меня над головой, завис над рекой и прожектором принялся ощупывать берег. Спотыкаясь, я начала спускаться, потом полетела и футов двадцать катилась кубарем, чувствуя, как ветви деревьев и кустарник обдирают мне кожу. Прожектор вновь отыскал меня. Я поднялась, луч ослепил меня. Я зажмурилась. О, если бы мне удалось использовать пилота!..
