Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Найду ли я Христа на вершине Олимпа, во дворце Зевса?

Не найду. Очень скоро я выяснил, что на вершине Олимпа вообще никто не живет.

Местечко нисколько не утратило былой красы, и спасибо вам, люди, за это от всей души. Широченное плато, над которым высится гора, вы содержите в безупречной чистоте. Олимп все такой же величавый и гордый, все так же надменно глядит на дикие, безлюдные пустоши, его отроги — великолепный природный амфитеатр, его верхние террасы эффектно окутаны облачной вуалью.

Правда, на горе появилось несколько дорог. У подножья я остановил машину и проехал две трети пути к вершине, до хижины отшельника в елово-ореховом лесу (сейчас она служит приютом для самых упорных туристов). Там я простился с шофером, сказав, что остаток пути одолею пешком. Он как-то странно на меня посмотрел — наверное, для покорения вершины мне следовало иначе одеться и запастись специальными снастями.

Когда машина скрылась с глаз, я сбросил человеческую личину и опять сделался выше самого высокого дерева в мире, затем обзавелся привычными крыльями с черными, как смоль, перьями и вознесся в ту сферу, где воздух прозрачен и сладок и где некогда восседал на троне Зевс.

Ни трона, ни Зевса.

В войне богов моим кузенам Оту и Эфиальту пришлось обрушить гору Пелион на вершину горы Оссы, чтобы взобраться на Олимп, но они там не удержались. Я же на этот раз беспрепятственно поднялся на заиндевелый пик и стоял там, гоняя пышное облачное руно, готовый к битве, но никто не бросил мне вызов.

– Зевс? Зевс?!

Да, однажды я уже побывал здесь. В тот раз уста мои исторгали грозный драконий рык, очи излучали горгоний свет, и божки из шайки Зевса разбегались от страха. Он расстрелял меня крупнокалиберными молниями, обратил в пепел, растоптал в пыль, а то, что осталось, утопил в толще скал под огнедышащей Этной, велев божественному ремесленнику Гефесту придавить меня мастерской со всеми инструментами, и я пролежал пятьдесят тысяч лет, кляня своего врага и обещая восстать из праха и отомстить.

И вот я восстал и требую реванша. Этна изрыгает огненные реки на прекрасные сицилийские долины, а я вновь на свободе. Но где же мой враг?

– Зевс! — кричу я в пустоту.

Олимп по-прежнему великолепен, но никто из богов им больше не пользуется.

Пришлось слететь к приюту альпинистов и вновь обернуться поджарым, высоколобым и длинноносым американским туристом. Кажется, три спортсмена-туриста стали невольными свидетелями моей метаморфозы. Во всяком случае, когда я подошел к ним, они стояли с выпученными глазами и отпавшими челюстями — мой облик, почище взгляда Медузы, заставил их окаменеть.

– Привет, ребята, — поздоровался я. — Денек-то, а?!

А они молчали и таращились. Я спустился ельником в глубокую долину и там, как заправский проголодавшийся смертный, заказал в ресторанчике долмадыnote 4, жареную кефаль и мусакуnote 5 и залил все это несколькими литрами рецины. А потом, как неутомимейший из смертных, прошагал через полстраны до Афин. Шел я много дней и отдыхал лишь два-три часа еженощно. На тело грех было жаловаться — крепкое оказалось, я ведь его не больно-то берег. Долгая выдалась прогулка. Все дело в том, что до меня уже доходило: спешить-то больше некуда. А значит, можно полюбоваться красотами.

* * *

Афины — кошмар наяву. Царство Гадеса, поднявшееся на поверхность земли. Шум, толчея, вездесущее запустение, неописуемое уродство, убожество, ветхость и такое плотное зловоние, что можно ногтем процарапать на нем свои инициалы. Если, конечно, у вас имеются ногти и инициалы.

Я уже понимал, что вряд ли найду в этом городе кого-нибудь из пантеона. Ни один бог в здравом рассудке не провел бы там и десяти минут. Но столица Греции — это город Афины Паллады, а она, как известно, богиня знаний, и я не оставлял надежды разведать, как, когда и при каких обстоятельствах всемогущие греческие божества перешли в разряд мифологических и где их можно разыскать. По крайней мере, одного из них.

Я бродил по улицам из кошмаров. Куда ни глянь — пыль, песок и бетонные блоки; ржавые металлические балки без всякого смысла валяются на обочинах дорог; даже в центре города стоят обветшалые дома. Транспортные средства суетливы и безжалостно-стремительны (люди, как вы все-таки ошиблись, отказавшись от воловьих упряжек!). Невзрачные лавчонки с дрянными и дешевыми товарами. Полчища тощих длинноногих кошек — каждая сочла своим долгом зашипеть на меня. Я тоже шипел в ответ. Мы с ними понимали друг друга.

В центре всего этого убожества и суеты, на вершине холма, стоят древние мраморные храмы. Место носит имя Акрополь, в городе оно самое высокое и до сих пор считается священным. Храмы недурны по сравнению с другими постройками смертных, но содержатся в ужасном небрежении: всюду валяются колонны, выветривание превратило изящных кариатид в бесформенные глыбы. Люди, да разве можно так наплевательски относиться к лучшим творениям ваших же рук? Не пойму я вас, хоть убейте.

На всякий случай я решил туда подняться — вдруг повстречаю какого-нибудь затаившегося бога или полубога. Я долго бродил по развалинам некогда величественного храма Парфенон вслед за человечком, который, пряча глаза за большими стеклами, рассказывал толпе о том, как выглядело сооружение в годы своей наивысшей славы, когда в городе правила Афина. Говорил он на языке, в котором мой прототип не смыслил ни бельмеса, но я все понял без труда. Эх вы, смертные, за столько веков даже общего языка не сумели создать! Вот мы в наше время говорили на одном, и это всех устраивало. Правда, мы все-таки боги.

Ну так вот, иду я за экскурсоводом и слышу: «А сейчас мы посетим святилище Зевса. Сюда, пожалуйста».

Святилище Зевса я увидел сразу за Парфеноном, но от него мало что осталось. Поводырь прочитал небольшую лекцию насчет исторической роли Зевса как отца богов, при этом наврал с три короба.

«Давайте-ка лучше я расскажу вам про Зевса, — так и вертелось у меня на языке. — Например, о том, как он не давал проходу девицам. Или о том, как стонал и рычал, когда мы с ним сцепились в первый раз, и я сначала придушил его своими ногами-змеями, а потом подрезал сухожилия, чтобы не дергался, и запер его в киликийской пещере».

Но я промолчал. Судя по облику этих людей, они не были расположены слушать комментарии незнакомца. Вдобавок, рассказав свою историю, я был бы вынужден заодно объяснить, как это плюгавому Гермесу удалось залезть в пещеру и вылечить Зевса. И как потом Зевс нашел меня и поджарил молниями, после чего я — живая головешка — тысячелетиями оклемывался в кутузке под Этной.

Что ни говори, одну тоску наводит этот ваш Акрополь.

Я спустился с холма в Плаку и облюбовал ресторанчик с видом на руины. С человеческим телом уйма хлопот, день-деньской в него надо запихивать еду. Ну, что там в меню? Шашлык из рыбы-меча с луком и помидорами, рецина, фрукты и сыр. Годится. М-м-м, а ведь вкусно!

Заморив червячка, я направился в Национальный Музей. Два часа ходьбы, пыль, пот. Там я полюбовался разбитыми статуями и купил путеводитель, где объяснялось, какому богу какая статуя посвящена. Ни малейшего сходства во всех без исключения случаях. Да неужто вы всерьез верите, что этот дюжий бородатый молодец — Посейдон? А дама в жестяной шляпке — Афина? А вон тот хвастун — Зевс? Не смешите меня. Забыли, что мой смех рушит города?

И ни одного титана на весь музей! Только Зевс, Аполлон, Афродита, Посейдон и иже с ними — из молодых да ранних. Целая толпа — яблоку упасть негде. Как будто само наше имя напрочь соскоблено со скрижалей истории.

Это, мягко говоря, досадно. Впрочем, я и так пришел в музей далеко не в лучшем расположении духа.

Из путеводителя я узнал, что в городе есть храм Зевса-Олимпийца, где-то неподалеку от Акрополя. Я все еще не оставлял надежды найти след моего врага, а потому решил обойти его капища.

вернуться

Note4

Фаршированные овощи. Наиболее популярная разновидность блюда — голубцы из виноградных листьев с начинкой на рига, лука и мяса ягненка.

вернуться

Note5

Рубленая баранина с баклажанами и в остром соусе.

3
{"b":"40394","o":1}