Услышав ответ Сведенборга, священник прослезился. и сказал, что императрица была всегда добра и справедлива.

"Да, - сказал Сведенборг, - его добрые чувства к людям проявились после ее смерти, ибо в другой жизни выяснилось, что она никогда не уходила на государственные совещания, не помолившись Богу и не попросив Его совета и помощи ей в управлении государством".

В другой раз Сведенборг высказался о духовном состоянии императрицы Елизаветы несколько лет спустя, когда он гостил у шведского посланника в Дании. Когда его спросили, приходилось ли ему видеть покойного короля Дании Фредерика V, Сведенборг ответил:

"Да, я видел его и знаю, что он очень счастлив, как и все короли Ольденбургского дома, которые все находятся вместе. Это, увы, нельзя сказать о наших, шведских, королях, некоторым из которых приходится очень плохо".

Потом он добавил:

"В мире духов я не видел никого счастливее русской императрицы Елизаветы... При всех ее ошибках у нее было доброе сердце... Она намеренно откладывала подписание указов и бумаг, которые ей вручали, так что в конце концов их скапливалось у нее столько, что она уже не имела времени изучать их, и ей приходилось верить на слово министрам и подписывать сразу целые кипы документов. А потом она уединялась в своих покоях, падала на колени и просила у Бога прощения, если она нечаянно подписала какое-нибудь несправедливое распоряжение".

Еще один эпизод касается судьбы несчастного Петра III. О нем известно со слов некоего "господина Г.", характеризуемого как "человека богобоязненного и правдолюбивого":

"В 1762 году в тот самый день, когда умер император России Петр , Сведенборг был вместо со мной в некоем собрании... Посередине разговора он вдруг переменился в лице, и было видно, что чувства покинули его и с ним что-то происходит. Когда он пришел в себя, его спросили, что с ним случилось. Сначала он отказывался говорить, но потом, уступив настойчивым просьбам, сказал:

"В это самое время император Петр умер в тюрьме". Он объяснил причину его смерти и добавил:

"Господа, отметьте, пожалуйста, какой нынче день, чтобы вы могли потом сравнить мое сообщение с известием о его смерти, которое появится в газетах".

Вскоре в газетах появилось сообщение о смерти императора, случившейся в тот самый час, который был указан Сведенборгом. Петр был назначен императором его теткой Елизаветой и вступил на престол 5 января 1762 года. Очень скоро жена Петра, бывшая немецкая принцесса Екатерина, организовала мятеж против него и провозгласила себя правительницей России. 17 июля Петр был задушен в тюрьме одним из заговорщиков, и эту трагедию Сведенборг, судя по сообщению его друга, и видел своим внутренним зрением!

Вообще в те годы в Стокгольме было много разговоров о природе видений Сведенборга. Говорили разное. Одни верили в его сверхъественное зрение, другие считали его необъяснимым, третьи верить отказывались, считая все это чистым домыслом. Но решительно все относились к Сведенборгу с почтением по причине его безупречного поведения. Появилось множество анекдотов о жизни необыкновенного асессора, и далеко не все из них заслуживают доверия. В числе наименее правдободобных можно назвать рассказ профессора фон Шерера, атташе французского посольства, который был лично знаком со Сведенборгом, но находил невозможным верить в его рассказы о беседах с духами.

По словам Шерера, однажды, после того как Сведенборг в кругу знакомых сообщил нечто из жизни в мире духов, его стали просить, желая проверить, насколько достоверны его сообщения, сказать, кто из присутствующих умрет первым. Сначала Сведенборг отказывался, но после настойчивых уговоров он погрузился на некоторое время в глубокое созерцание и, наконец, изрек:

"Олоф Олофсон умрет завтра утром в четыре часа".

Это неожиданное предсказание повергло всех присутствующих в шок. Один из тех, кто находился тогда рядом со Сведенборгом, был близким другом упомянутого Олафсона и решил на следующее утро проведать его. На звонок вышел слуга Олафсона и сказал ему, что его хозяин только что скончался от апоплексического удара. Часы в доме покойного, по словам слуги, сами остановились в момент его смерти, и они показывали ровно четыре часа!

Этот рассказ кажется нам крайне сомнительным. Сведенборг в самом деле иногда предсказывал будущие события. Но чудесная остановка часов уж слишком отдает фантазией рассказчика, и анекдот Шефере интересен лишь пример ходячих толков о Сведенборге.

Другой анекдот, рассказанный неким "заслуживающим доверия господином", если он достоверен, делает честь остроумию Сведенборга. Рассказывают, что архиепископ Самуэль Тройлиус, больше всего на свете любивший тресет карточную игру для трех игроков - потерял своего старого партнера Эрланда Бромана, президента Ведомства торговли. Встретив однажды Сведенборга в каком-то многолюдном собрании и желая посмеяться над ним на публике, он спросил его:

"Между прочим, асессор, расскажите нам что-нибудь о мире духов. К примеру, как там поживает мой друг Броман?"

Сведенборг, не задумываясь, ответил: "Я видел его несколько часов тому назад. Он тасовал карточную колоду в обществе Лукавого и ждал только вашего святейшества, чтобы начать игру в тресет!"

Пришлось архиепископу прикусить язык.

А в дневниках Сведенборга мы встречаем такое описание духовного состояния Бромана:

"Был некто известный мне, кто жил в этом мире только плотскими радостями. Перед смертью он позаботился о том, чтобы со всем благочестием совершить все необходимые обряды, так что священник и все остальные были уверены, что он попадет на небеса. Я говорил с ним спустя три дня после его смерти, и оказалось, что на том свете он стал делать то же самое, что и при жизни, так что его предсмертное раскаяние не имело для его судьбы никакого значения".

Глава 32. Помощь правительству

Приступив к осуществлению своего духовного призвания, Сведенборг не предал забвению свой общественный долг. Нет никаких свидетельств о том, что он когда-либо пропустил заседание Парламента. Если он оказывался за границей к началу сессии Парламента, старался вернуться вовремя домой. Но затруднения в речи не позволили ему выступать публично. По этой причине его предложения об управлении государством подавались им в виде докладов, дошедшие до нас в рукописном виде среди других его сочинений. Они переплетены в толстый том, носящий название "Парламентские бумаги".