Главное, глобальное, важнейшее утверждение Солженицына в этом ответе, призванное разбудить Запад и не воспринимаемое последним: "Но разница в том, что вы свой внутренний порядок не навязываете всему миру... Только две державы - Советский Союз и Китай - желают распространить свою систему на весь мир". (Выд. Д. Ш.)
Эта очень точно усмотренная разница делает глубочайше важным для мира то, что происходит внутри стран, способ существования и цель которых есть идеологическая и физическая экспансия.
Постоянная солженицынская оговорка - "Я не призываю американское правительство ни к чему" - не точна. Все выступления Солженицына, касающиеся темы "Запад и СССР", - это призывы, обращенные к западному миру, а значит и к его лидерам, являющимся делегатами его общественности. Лейтмотив этих обращений - призыв понять, что внутренние дела СССР находятся в сфере кровных собственных интересов любой страны мира, потому что СССР претендует на всепланетарное влияние и присутствие, на уподобление всего мира себе.
Это призыв своевременный и правомерный - выполнение писателем своего общечеловеческого и национального долга.
Это же интервью позволяет сравнить, кто оказался проницательнее, прозорливее - профессиональные политики Ричард Никсон и Генри Киссинджер или писатель Александр Солженицын, никогда не занимавшийся практической политикой. Интервьюер спрашивает:
"Видимо, Вы не возлагаете больших надежд на визит Никсона в Советский Союз?" (II, стр. 74).
И Солженицын отвечает:
"Да получается так. Никсон недавно сказал такую фразу. Он так сказал, что уже давно не было ситуации, столь близкой к прочному, длительному миру. Вот что-то такое, что-то подобное он недавно сказал. Я должен сказать: оптимизм для меня - ну совершенно непонятный. Видите, здесь обманчиво то, можно ошибиться из-за того, что как будто бы два конфликта, которые угрожали миру, как будто бы затихли - вьетнамский и ближневосточный. Ну, ближневосточный, кажется, делается на серьезных основаниях, дай Бог. Что касается Вьетнама, то конфликт не прекращен, это иллюзия. Если за перемирие погибло вьетнамцев больше, чем американцев за всю войну, - ну какой же это, где ж это прекращен конфликт? Он временно остановлен, и когда нужно будет Северному Вьетнаму, он кончит этот конфликт, захватит Южный Вьетнам. Ну ладно, вот эти две точки остановлены. Но не ими определяются будущие события. Будущие события определяются общим положением дел. Никогда еще, никогда перевес Советского Союза и Варшавского договора над странами НАТО не был так велик, как сейчас. Если до сих пор перевес был в наземных войсках, в танках, в артиллерии, то сейчас, по последним сведениям ваших специалистов, уже и в ракетно-ядерных установках мощь у Советского Союза больше. Вот первый фактор. Никогда еще - второй фактор - Советский Союз и Восточная Европа не получали в таком обилии нужную тонкую технику, которую мы не можем себе сами сделать. Какая насмешка: грозная космическая держава, а в торговле выступаем как последняя неразвитая страна: в тонких вещах нуждаемся, а предложить ничего не можем, кроме сырья, и то подземного, даже хлеба не хватает. Только через торговлю имеем нужное. В-третьих, никогда еще президент Соединенных Штатов не имел такой слабой позиции в переговорах, как сейчас. Он сейчас так слабо поставлен, что не имеет силы указать Советскому Союзу: вот вы не так выполняете старые договора. Ведь вскрылось за последнее время, что договор, общий договор о Западном Берлине, - нарушается восточной стороной? нарушается; несколько раз ездили, выясняли: а как же? а почему же? И - договор о гонке ядерных вооружений тоже каким-то образом нарушился. Ваш президент не имеет сейчас силы потребовать контроля и указать на невыполнение, у него нет сильной позиции для этого разговора" (II, стр. 74, 75).
Итак, для эффективного разговора с тоталитарным партнером нужно находиться в "сильной позиции", а позиция Никсона слаба. Почему? Во-первых, из-за нарушения в пользу СССР военного равновесия - не только в конвенциональных видах вооружения, но "уже и в ракетно-ядерных установках". Во-вторых, из-за угодливости западных фирм, оперативно снабжающих СССР и Восточную Европу всем тем, что им нужно и чего они, по причине своей технологической отсталости и организационной нелепости, сами произвести не могут. Обе эти темы получат дальнейшее развитие в солженицынской публицистике.
Солженицын не хочет военного превосходства своей страны над Западом, ибо знает, что Запад не агрессивен и силы во зло не употребит, а СССР с его органическим экспансионизмом глобально опасен. За это советские средства массовой информации окрестили Солженицына "литературным власовцем". Это понятно. Но как ухитряются эмигранты и диссиденты приписывать Солженицыну изоляционизм и антизападную позицию - непостижимо.
Интервью заканчивается истинным панегириком Америке, хотя и не лишенным серьезных опасений за ее будущее:
"- В чем вы видите роль Соединенных Штатов в сегодняшнем мире?
- Вот, я бы сказал так: не только сейчас, а посмотрим на весь послевоенный период, после Второй мировой войны. Что делала Америка? Даже больше того - от Первой мировой войны? Америка выиграла (я говорю Америка, у нас так принято говорить, - Соединенные Штаты), Америка выиграла две мировых войны. Америка два раза подняла Европу из разрухи. И она же отстояла Европу от Сталина после Второй мировой войны, несколько раз. 25 лет непрерывно останавливала коммунистический натиск в Азии, отстояла многие страны, какие сегодня уже были бы в рабстве. Вот что сделали Соединенные Штаты. При этом никогда не просили отдавать долгов, никогда не ставили условий. То есть проявляли исключительную щедрость, великодушие, бескорыстие. И как же отнесся мир? Что получила взамен Америка? Американское имя везде поносится. Американские культурные центры очень модно во всех местах громить и сжигать. Когда Америка терпит поражение в важном голосовании в Организации Объединенных Наций - деятели Третьего мира вскакивают на скамьи и торжествующе кричат. Самое модное, как может выделиться политический деятель в Третьем мире, а даже и в Европе, - это ругать Америку, обеспечен успех. Поносить Соединенные Штаты - самый хороший тон в прессе Восточной Европы и Третьего мира: империалисты, и какие только ни есть. То есть я бы сказал так: по крайней мере 30 послевоенных лет - это история, с одной стороны, бескорыстной щедрости Америки, с другой стороны неблагодарности всего мира. У немцев есть такая пословица: 'Undankbarkeit ist Lohn der Welt' (неблагодарность - награда мира), ну, это верно в применении вообще к человечеству и ко всей истории, но и поразительно верно здесь.
...Вот я хотел бы отметить, что хоть в мире и очень неблагодарно отнеслись к деятельности Америки, но так парадоксально, что ваша деятельность очень оценена и понята простыми русскими людьми. Хотя это не дает нам очень больших радужных надежд на будущее, ибо мы не хозяева своей судьбы, пока. И кроме того, вообще, и у вашей страны, и у нашей страны будущее нелегкое, у больших великих стран не бывает легкой судьбы. Я так вижу, что и у вас, и у нас очень трудное будущее, могут ждать нас крупные еще опасности, и главным образом - внутренние. Я не ожидаю международного конфликта, ядерного столкновения между нашими странами, но думаю, что внутренние ждут очень большие опасности и Соединенные Штаты, и Советский Союз" (II, стр. 78-79).
В маленькой оговорке "...ибо мы не хозяева своей судьбы, пока" (выд. Д. Ш.) - сквозит надежда на то, что "простые русские люди" станут когда-нибудь хозяевами своей судьбы. Присоединимся к этой надежде и распространим ее на все подсоветские народы.
О теме эмиграции в публицистике Солженицына речь у нас впереди. Здесь отметим только, что передача миру, в первую очередь Западу, исторического опыта подтоталитарного существования для Солженицына - одно из главных оправданий в общем печалящего его явления эмиграции. В "Слове к журналу" (июнь 1974 г.; II, стр. 81-82), приуроченном к открытию "Континента", после размышлений о судьбах свободного русского слова, сказано:
