* * *

Вот и цель. Первая эскадрилья переходит на снижение, пускает реактивные снаряды. Впечатляющая картина, если смотреть сзади. Тамара наблюдает одну из машин, ту, что замыкает строй эскадрильи. Она не видит, как летчик нажимает на кнопку, но видит вспышку огня - кажется, что в огне весь самолет. Но это лишь мгновение. А потом из-под крыльев вылетают эрэсы и несутся к земле будто молнии. Несутся пара за парой. Если смотреть сзади сверху, то трассы четырех пар эрэсов кажутся двойной огненной цепью. И таких цепей - восемь. По числу самолетов, идущих в каждой эскадрилье. Шестьдесят четыре эрэса, восемь огненных дорожек-цепей, идущих на цель. Огненный плот, только не плывущий, а летящий, низвергающийся с фантастической скоростью.

Плот удаляется, меркнет его яркость, и вдруг там, внизу, огромная яркая вспышка. Гигантская огневая волна захлестывает огромную площадь и, не уместившись на земле, вздымается к небу. А восьмерка Ил-2 несется теперь в горизонтальном полете, и Тамара знает, что в эту секунду каждый из летчиков, нажав на кнопку электросброса, освобождает машину от бомб. Тамара не видит, как они падают, она ждет новую вспышку огня на земле. И видит серию взрывов, серию огненно-дымных фонтанов... Задача выполнена, восьмерка Ил-2 уходит от цели влево, разворачивается на обратный курс.

К цели подходит восьмерка, в составе которой идет экипаж Константиновой...

И вот полет закончен. Выключив мотор, Тамара откинулась на бронеспинку и, прикрыв глаза, отдыхала, молча, бездумно. Потом неторопливо сняла с головы шлемофон, надела его на ручку управления, все так же не спеша пригладила волосы, достала из нагрудного кармана комбинезона небольшой носовой платок, вытерла мокрое, разгоряченное лицо, шею. Достала из наколенного кармана пилотку, тщательно расправила ее, надела и, застегнув воротник гимнастерки, приподнялась в кабине, легко шагнула на плоскость.

- Ну как, командир? Что видели, кого штурмовали? - спросил механик самолета и сразу вернул ее к бытию деловому, реальному, к жесткой военной повседневности. Но прежде чем что-то ответить, она мысленно вернулась назад, за линию ^зронта, к Инстенбургу, к городу с красивым звучным названием. Полк точно ударил по скоплению вражеской техники и, несмотря на ураганный огонь зениток, благополучно вышел из боя. И вообще, все сложилось как нельзя лучше: четко, организованно; грамотно.

Так она и рассказывает механику. Подходит моторист, девушка-оружейница. Слушают жадно, внимательно, В этом полете есть и их доля труда, их ум, честь и совесть. В этом и в каждом другом полете. Они выпускали Тамару в воздух, встречали, готовили ее самолет к повторному вылету, оставаясь на земле, сердцем и думами были с нею в бога. Нередко она приходила домой на разбитом, израненном "иле", думалось, как он поднимется в небо, и поднимется ли вообще, но техник, механик и оружейник уводили его под навес и начинали ремонт. Когда сил и рук не хватало, им помогали товарищи, так же, как и они им помогали. Люди работали днем и ночью, работали на открытых стоянках, в мороз, слякоть. И ни одного вздоха, ни единой жалобы. И высшей наградой для них всегда было командирское спасибо и рассказ о том, "что видели, кого штурмовали".

Полк построен у самолетов. Плечом к плечу стоят летчики, воздушные стрелки, техники, механики, младшие авиационные специалисты: мотористы и оружейники. Стоят, ждут, что скажет им командир авиачасти, какую боевую задачу поставит.

- Товарищи!-говорит подполковник Голодняк.- Завтра летим на Кенигсберг, город-крепость. Налет будет массированным. Это уже не ново, но честь участвовать в завершающих ударах высока. А то, что они завершающие, что наша победа уже близка, в этом никто не сомневается, ни мы, ни немецко-фашистская армия...

"Да, осталось немного, - думает Тамара.- Мы упорно и трудно шли к этой победе. Мы отступали, мы теряли товарищей, близких, но кровь их лилась не напрасно, мы шли от победы к победе, мечтая о самой большой, завершающей, и вот она уже перед нами. Она окрыляет, она позволяет мечтать, она вселяет в сердца большие надежды".

Отцы и дети (Вместо эпилога)

Воронеж, 1978 год. В семье Тамары Федоровны торжество: у Верочки день рождения. Точнее, у Веры Васильевны - ведь ей уже сорок. Но в это не просто поверить: такая она молодая, живая, подвижная. И не сразу поверишь, что взрослая девушка, студентка - дочь Веры Васильевны. Вот вместе они и встречают гостей.

С женой, сыном и дочкой приехал Борис Евгеньевич, сын Тамары Федоровны. Приехала дочь Жанна Евгеньевна, вместе с ней - ее муж, офицер, и две девочки. С женой и сыном приехал Александр Евгеньевич, младший сын Тамары Федоровны. В общем, семья собралась большая, шумная и дружная.

Накрывая столы, женщины делятся новостями, впечатлениями, ожидают мать и отца. Вот и они, Тамара Федоровна и Евгений Семенович. Вера подходит к матери, обнимает ее, целует. "Наконец-то. Что ж вы так долго?" Минута, и Таллара в окружении женщин - дочерей и невесток. Она хочет помочь им, но ей не разрешают, вежливо усаживают в кресло:

- Отдыхай, мамочка...

Да не привыкла она отдыхать. Занялась детворой. Глаза ее светятся лаской, нежностью. Бабушка... Годы есть годы. Но она очень довольна, жизнь сложилась хорошо. Два сына, две дочери, шестеро внуков. Все дороги, все близки ее сердцу. Живут дружно, обеспеченно. Верочка окончила Воронежский университет, факультет эстетики, там же преподает. Этот же университет окончил Борис, он инженер. У Жанны тоже высшее образование, она окончила институт. Младший сын, Александр, инженер-физик, лейтенант, офицер Советской Армии.

Задумалась Тамара, вспоминает. Десятилетия позади, а все было будто недавно, будто вчера. В самом конце войны повстречалась с Евгением. В своем родном 999-м полку, в который он был назначен. До этого служил в другом, но тоже в штурмовом. Летал на Ил-2, воевал. Однажды был сбит, выпрыгнул из горящей машины. Когда спускался на парашюте, фашисты вели по нему огонь, прострелили бедро.

Вместе летали до сорок шестого года, вместе ушли в запас, вместе прибыли в Воронеж, родной город Евгения. Прибыли на пепелище - дом был разрушен немецкими бомбами. Все пришлось строить заново.

Летчик без неба не может, и Тамара пошла работать в ГВФ, летала, возила пассажиров по области. До тех пор, пока не случилась авария. Перегоняли в ремонт два самолета По-2, попали в низкую, до самой земли, облачность. Ведущий зацепился за столб, Тамара за землю. Перелом бедра, ушибы" Напомнили о себе и фронтовые ранения. И дорога в небо была для Тамары навсегда закрыта,

- Жаль, - сказал Евгений, а потом добавил раздумчиво: - А может, это к лучшему, у нас же дети, пора тебе спуститься на землю.

- Пожалуй, - согласилась Тамара, - и учиться нам надо, обоим.

Но учебу пришлось отложить, надо было работать. И Тамара поступила на завод. Была бригадиром. Потом ее избрали председателем заводского комитета профсоюза. В 1954 году она поступила в вечернюю школу, в десятый класс, потом в Воронежскую высшую областную партийную школу.

Как же ей было трудно! Общественная работа, учеба, семья требовали времени, заботы, внимания. Спасибо мужу, Евгению. "С такой семьей, как у нас, вдвоем в люди не выйти, - пошутил он однажды, а добавил уже серьезно: -Ты учись, а я буду тебе помогать". Помогал от души, добросовестно, взвалив на себя все заботы по дому.

После учебы Тамару назначили заместителем заведующего Воронежским отделом социального обеспечения. Такого назначения она не ожидала. "Для этого надо было кончать не партийную школу, а экономический институт", сказала она секретарю обкома партии.

- Верно, - сказал он Тамаре, - но кому же, если не вам, фронтовику, коммунисту, взять на себя заботу о людях, инвалидах войны и труда, осиротевших и больных детях...

Окунувшись в работу, она убедилась: чтобы лучше разбираться в законодательстве, кодексах, экономике и планировании, ей надо продолжить учебу. Евгений одобрил ее решение, лишь пошутил: "А я среднюю школу закончу под старость..."