Ни до чего они не договорились.

- Я спокойна только тогда, когда дочка со мной, - сказала Тамара.

Командир промолчал, хотя ему очень хотелось сказать, что он успокоится только тогда, когда Верочка будет в Калинине. Подумал только, но не сказал, постеснялся. Ведь Тамара в полк не просилась, он сам предложил. Еще тогда пошутил: "Беру тебя вместе с Верочкой". А теперь она вроде бы лишняя, вроде мешает. "А Домущею не мешала, - может подумать Тамара, - Домущей человек хороший, а он, Зеленцов, сухарь".

И вот Тамара в штабе дивизии. Ее встречает полковник Федор Хатминский. Тамаре нравится этот худощавый, подтянутый человек. И внешне он красив темноволосый, смуглый, с хорошей улыбкой. И внутренне - справедливый, внимательный, добрый. Вся дивизия любит его. И как человека, и как летчика. Вообще-то, командиру такого высокого ранга не только не обязательно ходить на боевое задание, но и не положено, а он ходит, откровенно предпочитает кабину штурмовика тишине штабной обстановки.

- Вы знаете, Тамара, зачем я вас пригласил? - спрашивает Хатминский, и это "пригласил" вместо "вызвал" и "Тамара" вместо "Константинова" тоже говорит о его человеческих качествах, о его такте, уважительности.

- Догадываюсь, товарищ полковник, - отвечает Тамара.

Уклоняясь от прямого ответа, она еще надеется, что разговор с командиром дивизии не будет иметь отношения к разговору с командиром полка, не будет его продолжением. Однако надежда напрасна.

- У меня есть семья, - говорит Хатминский, - жена и двое детей, две девочки. Они живут в Ленинграде. Давайте отправим к ним Верочку. Не беспокойтесь, ей там будет неплохо.

Тамара молчит, она не знает, что говорить, не знает, что делать. Предложение так неожиданно и так необычно. Но она уже понимает главное: Верочку надо отправить.

- Ей там будет неплохо, - повторяет комдив.- Больше того - ее уже ждут. Я списался с женой, договорился, нужно только ваше согласие.

- Спасибо, товарищ полковник, большое спасибо, - благодарит Тамара.Но я не могу этого сделать, не могу обременять вас, вашу семью.

Тамаре уже понятно, что Верочку надо отправить, что она забота для всех, для командира полка и дивизии, для эскадрильи, что она, хочешь не хочешь, помеха в делах. Тамара поняла это еще в разговоре с командиром полка, теперь же, беседуя с командиром дивизии, убедилась, что это действительно так.

- Да что вы, Тамара, - убеждает ее Хатминский, - не велика разница двое детей или трое...

- Нет, товарищ полковник, дело не в том, двое их или трое. Посторонний, не свой ребенок в семье, - это и лишнее беспокойство, это и большая ответственность. Но дело не только в этом. Представьте, я не вернулась с задания. Каково будет моей матери, если после похоронки она получит и Верочку... Лучше, если Верочка будет при ней. Иначе она не переживет горя. Спасибо, товарищ полковник, и вам, и вашей жене, но я не могу принять предложение. Я отвезу Верочку к матери. Трудно мне без нее, неспокойно, но тут уж ничего не поделаешь. Нужно - значит нужно.

Летчики ушли на задание, а Тамара осталась на земле. Она улетает сегодня домой. А пока сидит на КП с Зеленцовым. Он говорит, что фашисты перешли к новой тактике. Раньше старались увеличить счет лично сбитых машин, поэтому охотились за отставшими, добивали подбитых. Теперь охотятся за ведущими, стараются максимально уменьшить число наших командных кадров, ибо от них зависит успех боевого задания. Зеленцов помолчал, подумал и добавил: "Учти, ты ведь тоже ведущая. Будь осторожна".

И вот Тамара в Калинине. Держа Верочку за руку, идет по родному городу, по улицам, на которых прошло ее детство, по которым гуляли втроем: она, Василий и Верочка. Василий держал ее на руках, а Тамара шла рядом, любовалась обоими - и дочкой, и мужем. Нет Василия, неузнаваем город после фашистов: разбитые дома, почерневшие от дыма улицы.

Вот и дом. Как радостно и тревожно на душе.

Навстречу, улыбаясь, спешит мать.

- Тамара! Верочка! Господи, думала, мы и не свидимся...

Хорошо побыть дома с матерью, дочкой, сестренкой, но в полку ожидали дела, и Тамара в Калинине задержалась недолго, через несколько дней возвратилась в родную часть. На вопрос: "Как, братцы, дела? Что нового?" услышала:

- Погиб командир полка. Сбили во время штурмовки.

Тамара схватилась за голову...

Над Восточной Пруссией

Наступление 3-го Белорусского фронта началось 13 января. Прорыв вражеской обороны проходил медленно. Противник, ожидая наступления советских войск, уплотнил свои боевые порядки, повысил боеготовность, принял ряд мер для срыва наступления. Не способствовала и погода: летчики, прижатые к своим аэродромам низкой облачностью и туманами, не могли по-настоящему помочь войскам фронта. Прорвать оборону удалось лишь 18 января. Через неделю, 26 января, наши войска вышли к Балтийскому морю.

В это время командиром эскадрильи, в которой служила Константинова, стал Лев Захаров - грамотный и отважный летчик. И вот шестерка штурмовиков во главе с капитаном Захаровым идет на задание. Боевой порядок - правый пеленг.

Рядом с ведущим идет Константинова, заместитель комэска. Так ходила в бой с Ивановым, а заслужила это почетное место еще в эскадрилье Мачнева. Но Мачнев не сразу приблизил ее к себе, не сразу дал ей это почетное место. Только после того, как убедился, что она отлично бомбит, точно стреляет, умеет четко держаться в строю и что она надежный товарищ. Он наблюдал за ней постоянно, с первого дня, с первого совместного вылета и ни разу не видел, чтобы она замешкалась, допустила ошибку, оказавшись в зоне огня зениток, чтобы она заметалась и дрогнула в бою с истребителями, хотя бывало, что создавались труднейшие условия.

- А ты, как я замечаю, неплохо воюешь, - похвалил ее однажды Мачнев.Очень неплохо.

- Стараюсь, - сказала она смущенно, однако не растерялась, добавила: Как учили.

Все заулыбались, улыбнулся и Мачнев.

- Ну что ж, раз ты такая молодчина, отныне будешь моим ведомым...

Итак, шестерка Захарова идет на задание. До цели осталось немного. По наземным ориентирам, затуманенным синей неплотной дымкой, Тамара находит пункт наблюдения. Сегодня там полковник Хатминский. Об этом сказали еще вчера: летчики должны знать, кто управляет ими, должны знать его голос. Бывает, в радиосвязь вторгаются фашисты, вносят дезинформацию, пытаются направить группы на ложные цели.

- "Вьюга десять", я "Вьюга одиннадцать", пришел работать по цели номер восемь, - докладывает Захаров.- Разрешите выполнять.

- Работать разрешаю, - слышен голос Хатминского.

- Приготовиться к атаке! - слышится голос Захарова.

Им предстоит штурмовать третью линию траншей, танки и минометы на этой линии. По первой уже удар произведен. Там дымится земля. Курс группы Захарова перпендикулярен траншеям. Это начало маневра.

- Атака! - командует Захаров.

С высоты километра Тамара отлично видит немецкие танки, минометы и даже пулеметные гнезда. Видит, как справа, с опушки серой от дыма рощи, начинают бить "эрликоны". Будто из-под земли вылетают цепочки оранжевых шариков и одна за другой круто тянутся вверх, к строю штурмовиков. "Эрликоны" - цель для Тамары.

Ее боевая задача: подавить зенитные средства противника, обеспечить работу товарищей.

- "Вьюга тридцать один", видишь? - спрашивает Захаров.

- Вижу! - коротко отвечает Тамара и направляет машину туда, откуда летят шары "эрликонов". Со скрежетом вырвавшись из-под крыла, туда устремляется пара реактивных снарядов.

Зенитная точка подавлена, но уже действует новая. Там, откуда Захаров начал пикировать, появились дымные шапки разрывов. Их все больше и больше. Фашисты ставят заградительную стену огня, но с опозданием.

Пять самолетов замкнули круг, и Тамара осталась одна, в стороне от общего боевого порядка. Окинув взглядом район штурмовки, она вводит машину в пикирование, направляет ее на вспышки огня у пруда. Эту зенитку она подавит в первую очередь. Справа по ней бьет "эрликон". Заградительным бьет, с упреждением. Снаряды проходят чуть-чуть впереди и ниже. Вот она нажимает на кнопку электросброса. Там, где стоит орудие, взрывается бомба, вместе с огнем взлетает фонтан серой земли.