- Руки вверх! Бросай винтовки! Сюда, Владимир Данилович! Двух бандитов на прицеле держу!
Стукнули о днище санок упавшие винтовки. Месяц освещает крыльцо, сани, две фигуры в шинелях с поднятыми руками...
Вдруг одна из этих фигур, потоньше и повыше, метнулась в сторону, откуда двигался посторонний лыжник. Овчинников повел наганом... Осечка! В следующий миг выстрел раздался, беглец споткнулся и упал на снег. Испуганный лыжник шарахнулся в какой-то проулок. А на крыльце позади Сашки распахнулась дверь, пятеро мужчин с револьверами выскочили из сеней.
- Это ты, товарищ Овчинников? Я комиссар Шанин...
- Здравствуй, Сергей Капитонович! Принимай гостей!
Задержанных привели на кухню Елены Кондратьевны. Раненый в плечо Букетов трясся от холода и. боли. Жена Дементьева искала бинт для перевязки. Второй бородач, ротмистр Сабурин, невнятно произнес: - Бога ради, сперва стакан кипятку! Разрешите присесть у печки. Песенка спета. Я бесповоротно сдаюсь!..
...Показания арестованного были исчерпывающими. По окончании допроса Сашка остался наедине с комиссаром Шаниным.
- Сергей Капитонович! Надо помешать им увезти Тоню...
- Ты, Саша, видно, кое-что обмозговал? Говори. Обсудим.
- Слушай, а самолеты на что? Слетали бы мы с вами вдвоем, а? Ротмистра этого с нами посадим, чтобы место точно показал. И вывезем ее оттуда! Нешто против восьмерых бандитов мы вдвоем не сладим?
- Здорово придумал! Отыскать, прилететь, забрать! Эх, брат, не посадишь аэроплан в глухом лесу, а посадишь - не взлетишь. Главная задача не нам, авиаторам, а тебе на суше достанется. Мы пособим, с воздуха эти скиты отыщем, банду выследим и атаковать поможем... Пока же ступай к попу за распиской на коней вместе с этим офицером. Едва ли он отважится разоблачить тебя перед попом. Расписку отвезешь Зурову и задержишь главаря в трактире. Банда будет обезглавлена. Тогда решим, как Антонину выручить. Тут из местных коммунистов уже маленький отряд подготовлен, его мой летнаб Ильин поведет наперерез банде, к скитам, пока ты с главарем в трактире управляться будешь...
...Комиссар Шанин остался доволен распиской, не без колебаний выданной отцом протоиереем Александру Овчинникову, но все карты грозил спутать встреченный лыжник. По словам попадьи, это не кто иной, как подпоручик Стельцов! Попытаться опередить его на Сашкиных донцах? Вместе с капитаном Дементьевым Сашка пустился в обратный путь, к трактиру. Но усталые кони скоро выдохлись, пришлось плестись рысцой...
Тем временем Михаил Стельцов одолел на лыжах двадцать верст до "Лихого привета". Нет ли и там засады? Не заодно ли с Овчинниковым и его прежняя возлюбленная Марфа? Вот и она сама.
- Знаешь, куда родственничек твой доставил Сабурина с Букетовым? Прямо к чекистам в засаду. Букетов попытался бежать, проводник его застрелил. Своими глазами видел.
Марфа отшатнулась в непритворном ужасе.
- Помстилось тебе! Куда он к чекистам сунется, коли сам только что с белого Дона?
Искренность женщины успокоила Стельцова. Он выслушал от Марфы подробности насчет Сашкиного договора с зуровским отрядом, а сам рассказал, как Сашка, пристрелив беглеца, приятельски здоровался с летчиками. Вот тут-то задумалась и Марфа!
Неужто Сашка затеял все путешествие лишь для отвода глаз? Переловить "богомольцев" и отыскать Тоньку? На волков к скитам поехал ни с того ни с сего? Дорогу у деда выспрашивал... Значит, надежда Марфина, так ярко вспыхнувшая в минуты вчерашнего дуэта с Сашкой, опять гаснет? Не вернутся запретные радости, песни под гитару, свист полозьев в ночи... Не будет безудержного грешного счастья? Сама она - только хозяйка удобного трактира, откуда сподручнее к Тоньке закинуть удочку? Ну она-то, Марфа, в долгу не останется!
- Ты мне лошадь дашь до своих побыстрее доехать? Устал на лыжах.
- Лошадь тебе Зуровым оставлена, за целительницей ехать.
- Чего ехидничаешь? Сказывают, она поистине святая.
- Чудотворица, впрямь! Сашка через нее свое чудо и сотворил, чай, она его и подстрекнула. Вместе на барже у вас сидели. Чудес ради и в дорожку с вами напросилась. Она же полюбовница Сашкина!
- Вот оно что! Однако отец Николай за нее горой!
- Поп-то наш больно хитер! На что ему дуры-старушки? А эта вроде блесны-приманки, на любую рыбку!
- Умна ты, Марфа, не по-бабьи! Дай-ка топорик да тихое место покажи.
В полутемной баньке Стельцов примостился на теплой еще лавке, поддел топором верхнюю крышку поповского ларца. Ого!
Два аккуратных столбика-колоночки золотых десятирублевиков с профилем императора Николая II. Сотня монет ровнешенько. Золотые серьги с изумрудами. Дамские часики французской работы. Медальон с бриллиантиком вместо пуговки, в нем две головки, женская и детская. Обручальное кольцо с гравированной надписью "Сергей". Пять сторублевых царских ассигнаций в нательной сумочке. Какие-то письма. "Отцу Николаю Златогорскому в Яшме..." Фотографическая карточка... А, черт, какая странная находка!
С фотографии глядит на Стельцова военный летчик в шлеме с очками. На обороте написано: "Верному другу", подпись - "Сергей". Почерк надписей на обороте карточки и почерк писем - один, мужской, сильный. А датированы письма сентябрем восемнадцатого года, им два месяца, еще тепленькие! Подпись - красный военлет, комиссар авиаотряда Сергей Шанин.
Вот это открытие! Вот какие у яшемского пастыря "верные друзья". Вот кто, значит, вызвал в Яшму летчиков! Именно это имя выкрикнул Сашка на крыльце дементьевского дома! Ясно, и поп, и скитская монашка, и Сашка-проводник - агенты чекистов! Недаром Губанов так подозрительно отнесся к "целительнице"! Значит, немедленно в путь, ларец с собой, предостеречь Зурова, отдать ему ярославские бумаги, ускорить отъезд отряда... Но как быть с монашкой?
Подошла Марфа.
- Слышь, подпоручик! - Лицо женщины выражает недобрую решимость. - Уж не знаю, как вам и сказать. Жизнь наша лесная, темная, но свои законы имеем, иудина греха не прощаем. Сашка далеко покамест, не минует и его наша благодарность, но с той змеей расчесться надобно немедля. Сама поеду, управлюсь!
Совпадение мыслей поразило Стельцова.
- Правильно, Марфа. Ни пуха ни пера тебе, хозяйка!
...Саврасый конь нес санки-плетушку заволжской нехоженой целиной. Марфа помогала лошади выбирать дорогу полегче.
Уже открылся унылый край болота и лесистый холм на том берегу, в Заболотье. Марфа помнила - в начале брода надо брать правее холма, на устье речки, а с середины брода сворачивать на самый холм, как только глаз различит крест на вершине. Там скитское.кладбище, а за устьем речки и холмом, на следующем подъеме - самые скиты женские, полтора десятка келий.
Перед началом брода Саврасый навострил уши и стал, будто раздумывал, правильно ли ступил в зыбкую стихию. В тишине зимнего утра Марфа различила чужой, не лесной звук. Молотилка, что ли?
Нет, стучит не сельская машина. Эта звонче, сходнее с автомобилем. И только женщина вспомнила про летчиков, как из-за вершин опушки появился над болотом самолет. Марфа успела всего его охватить взглядом, видела и голову очкастую. Верно, и он заметил сверху одинокую подводу на краю болота. Скрылся он в стороне Заболотья, у мужских скитов. Саврасый испугался было незнакомого шума и промелькнувшей громадной птицы. Лишь когда все стихло, конь опять пошел вперед по колено в месиве. Марфа подсунула под валенки край полушубка, уселась по-татарски. Ей послышался в отдалении нестройный рассыпчатый звук, будто погремушкой тряхнули, потом сильный треск, но в этот миг сани провалились и днище покрылось водой, как в дырявой лодке. Все силы Марфы пошли на борьбу с болотом.
Стал виден крест на холме.
Марфа шевелит вожжами, лошадь берет левее. Полозья, дровни, плетеный кузовок, валенки быстро обледеневают... Опасную кромку льда в устье речки Ключовки Саврасый одолел легко. По неглубокому надледному снегу проехали сотню сажен замерзшим руслом, наконец выбрались на берег. Да, недаром этот брод заброшен!
