Крошка, на всякий случай зажмурившись, поспешно дожевывал ветчину.
— За это завтра ты будешь у меня поститься! Я еще посмотрю, сколько ты слопал, может быть, заставлю поголодать и подольше.
Крошка Енот висел вниз головой с видом полной покорности и искреннего раскаяния, что, впрочем, не помешало ему доесть ветчину. Тайлон разжал кулак, и Крошка тяжело шлепнулся на землю. Поняв, что трепки не будет, он привычно заскулил, жалуясь.
— Отстань, подлиза! — раздраженно сказал Тайлон. — Сожрал половину наших запасов — и еще недоволен! Проглот несчастный!
Действительно, ущерб ветчине был нанесен серьезный. Наскоро перекусив и напившись воды из найденной в мешке фляги — мама позаботилась обо всем! — Тайлон положил обратно в шкатулку таинственный лист и пластинку, которую решил рассмотреть повнимательнее завтра. Сейчас он хотел только одного — выспаться.
— Ну, давай укладываться, расхититель, — обратился Тайлон к приятелю, вытянулся во весь рост и поплотнее запахнул воротник куртки, хотя от прелой хвои исходило приятное тепло.
Крошка Енот моментально прыгнул ему на грудь, немного поерзал, сворачиваясь клубочком, и вскоре засопел, уткнувшись носом в собственный хвост. Тайлон еще какое-то время крепился, убеждая себя, что нужно быть настороже, но усталость, сладковатый аромат гниения и тишина сморили его. Последней мыслью было: как там дома, как мама?
Проснулся Тайлон от того, что кто-то осторожно теребил его за ухо. Тайлон завозился, забормотал что-то спросонья — и почувствовал, как маленькая лапка зажимает ему рот. Протирая глаза, сел. Крошка Енот, а это он разбудил Тайлона, испуганно ежился, прижимаясь к нему.
Было еще темно, но первые робкие лучики света уже начинали пробиваться сквозь полог ветвей. Тайлон сразу понял, что встревожило Крошку, — в привычной тяжелой тишине раздавались какие-то непонятные звуки. Он замер, затаив дыхание, прислушался.
Чьи-то шаги… Звяканье железа…
Тайлон прижался к стволу, пожалев, что вчера поленился отойти подальше от тропинки.
Звуки приближались.
Внезапно на тропинке, Тайлону показалось, буквально у него перед носом, возникли большие грязные сапоги со шпорами, плывущие по воздуху. Он сунул кулак в рот, чтобы не закричать, но, приглядевшись, понял, что это всадник. Черную шерсть лошади он в сумраке не заметил.
Лошадь медленно ступала, зарываясь копытами в толстый ковер, устилавший землю и скрадывавший звуки. Теперь-то Тайлон понял, почему ему казалось, будто звуки доносятся издалека — лес очень сильно глушил их. Всадник когда был совсем рядом, его храп доносился совершенно отчетливо.
Лошадь сделала еще несколько шагов и остановилась, шумно дыша. Звякнули колечки сбруи, до Тайлона долетел новый приступ храпа.
Вслед за первым на тропинке показался второй всадник, точнее, вторые сапоги. Большего из своего убежища Тайлон не видел. Да и не очень стремился увидеть, справедливо полагая, что так оно спокойнее.
— Что там? — брюзгливо спросил из темноты кто-то невидимый.
— Гарт уснул, — с довольным хохотком сообщил второй всадник, остановившийся прямо напротив Тайлона.
— Разбуди, — приказал голос из темноты, принадлежащий, видимо, начальнику.
Второй всадник тронул свою лошадь, послышался звучный удар, испуганный вскрик.
— А?! Что?! Кто?!
Грубый смех.
— Дрыхнуть надо поменьше, чучело!
— Я тебе это припомню, Явил, — мстительно пообещал бесцеремонно разбуженный Гарт.
— Постараюсь не забыть!
Мимо Тайлона прошла третья лошадь, четвертая…
— Проклятый мальчишка, — снова раздался брюзгливый голос. — Я падаю от усталости.
— Ничего, капитан. Поймаем его — отоспитесь за все, — пообещал ехавший следом.
Капитан гулко зевнул, было слышно, как он шлепает себя по щекам.
— Еще немного — и я усну, как Гарт. Вторые сутки в седле. А тут ночь эта… Едешь и думаешь, как бы глаза не выколоть о сучья. Проклятая ночь, поганый мальчишка, мерзкий лес…
Тайлон присмотрелся повнимательней и различил тяжелый боевой арбалет, притороченный к седлу. Стражники из Города! Значит, мама говорила правду, им действительно так важно поймать его, Тайлона. Даже капитан стражи?! Тайлон не мог припомнить, чтобы к ним в деревушке наведывался кто-либо важнее гонца Магистрата, а здесь…
— Вперед! — приказал шестой человек, ехавший последним.
Но кто смеет приказывать капитану?
— Лошади шатаются. Скоро они просто откажутся идти.
— Вперед! Кончится лес — тогда и отдохнем. На равнине он от нас не скроется. Но мы не должны дать ему лишней форы. Две ночи и вчерашний день — достаточно и этого.
Капитан смачно сплюнул и от души выругался.
— Ничего, поймаем — отведу душу.
— Не переусердствуйте! Мальчишка нужен Магистрату.
— Но я не собираюсь убивать его.
— Нужен целым, не забывайте!
— Вас не поймешь, советник. Все равно ведь сожжете. Так не один ли черт, каким он попадет к вам?
Советник?! Тайлон снова чуть не вскрикнул. Вот это да! Советник Магистрата! Тайлон на мгновение почувствовал прилив гордости: ведь все это из-за него! Но потом вспомнил последние слова капитана и похолодел. «Все равно сожжете»?!
Про аутодафе в деревне если и рассказывали, то лишь шепотом, на ухо, опасливо озираясь. Если потом спросишь человека, он отведет глаза и промямлит, что ничего не знает, ничего не слышал, ничего не видел, ничего не говорил. Дел Магистрата касаться опасались. «Зло способен побороть только огонь!» Страшное правило, применявшееся крайне редко, гонцы Магистрата специально приезжали сообщить о таких случаях… Но действовало оно неукоснительно.
— А вы и не пытайтесь понять, капитан. Магистрат велик и мудр, он знает, что делает.
Капитан раздраженно дернул поводья, его лошадь нервно затанцевала на месте.
— Слушайте, советник, а не могли мы обогнать мальчишку? Плетется сейчас где-нибудь далеко позади нас. Или вообще лежит под соседним деревом и слушает, как мы с вами беседуем. Слезть, что ли, посмотреть?
Тайлон сжался в комочек, готовясь скользнуть дальше в чащу. Странное дело, он почти совсем перестал бояться. На лошадях им с тропинки не сойти, застрянут на первом же шагу. Значит, никакого преимущества у них не будет. Скорее шансы будут на его стороне — он меньше, ему легче пробираться между деревьями.
— Бросьте свои шуточки, капитан.
— А что, вполне может быть, что он здесь.
— Может — не может… Охота связываться с колючками… Да и не дурак же он, бежал небось как ошпаренный все это время. Ведь ему в Неправильный Мир нужно попасть обязательно раньше нас. А равнины ему не миновать, там и поймаем. Впрочем, если хотите щеголять потом с изодранной физиономией — не смею вам препятствовать. Лезьте. Только пропустите меня вперед, я не буду вас ждать.
Капитан снова выругался.
— Хватит, — резко оборвал его советник. — На этой тропе мы не сможем догнать стражников, если задержимся еще. А мне не хочется ехать одному по лесу.
— Мне тоже, — согласился капитан.
— Тогда вперед.
Капитан хлестнул лошадь, и та неуклюжим галопом пошла вслед за скрывшимися стражниками.
Тайлон, в котором любопытство пересилило наконец осторожность, высунулся из-за ствола и даже рискнул отвести в сторону ветку, мешавшую ему смотреть. Но, кроме неясной серой тени, скользнувшей по тропинке, различить ничего не смог.
— Ладно, — мирно сказал он, щелкнув по носу все еще дрожавшего Крошку Енота. — Посмотрим на советника в следующий раз. Еще встретимся, я это чувствую. — И сокрушенно добавил: — Хотя мне этого совсем не хочется.
— Что мы теперь будем делать? — спросил Тайлон Крошку Енота после завтрака.
Тот облизнулся и поправил бакенбарды. Снова облизнулся, прозрачно намекая, что самое лучшее — это продолжить еду.
— Нет, хватит. Ты наелся на три дня вперед. — На мордочке Крошки Енота отразилось такое смятение, что Тайлон, не выдержав, рассмеялся. — Скажи лучше, куда пойдем? Ведь они ждут нас на опушке. А может быть, даже подкарауливают где-нибудь на тропе. — Тайлон пощекотал горлышко Крошке Еноту. — Но идти надо.
