Сэм молча кивнул, благодарный, что это произнесли за него. Эндикотт поднялся.

– Пожалуй, мне лучше сперва сообщить об этом жене, – сказал он. Сэму показалось, что человек перед ним внезапно почувствовал странную усталость: это было не утомление одного-единственного дня, а то изнеможение, которое въедается в кости и не проходит, словно болезнь.

– Присядьте, пожалуйста, – сказал Эндикотт и медленно вышел из своей красивой, эффектной гостиной; с его уходом Сэму показалось, будто она опустела.

Сэм разрешил себе присесть и опустился на краешек одного из глубоких удобных кресел. Теперь он то ли сидел на корточках, то ли стоял в неудобной согнутой позе, но это положение как нельзя больше соответствовало его душевному состоянию. Сэм попытался выкинуть из головы ту сцену, которая должна происходить сейчас в другой части дома. Он заставлял себя вглядываться в открывшуюся за стеклянной стеной величественную панораму, на которой лежал отблеск вечности.

Эндикотг вернулся в гостиную.

– Может быть, в подобных случаях необходимо что-нибудь такое… для чего потребуется моя помощь? – спросил он.

Сэм поднялся на ноги:

– Да, сэр. Мне… То есть нам известно, что дочь мистера Мантоли находится в этом доме, и, наверное, ее следует известить. Попозже, когда она почувствует себя в силах сделать это, нам бы хотелось, чтобы она приехала официально опознать тело.

На какую-то секунду Эндикотт заколебался.

– Мисс Мантоли здесь. Но она еще отдыхает. Вчера вечером мы засиделись, обсуждая последние планы насчет музыкального фестиваля. – Он провел рукой по лбу. – Когда мисс Мантоли проснется, моя жена сообщит ей о случившемся. А кстати, разве есть какая-нибудь причина, из-за которой я не могу опознать тело? Мне бы хотелось избавить ее от этого. Это возможно?

– По-моему, вполне, – ответил Сэм. Он старался говорить очень сочувственно, но ему казалось, что звуки слетают у него с языка совсем не такими, как было бы нужно. – Можете поехать сейчас со мной, если хотите. Вас доставят обратно на полицейской машине.

– Хорошо, – согласился Эндикотт. – С вашего разрешения, я только предупрежу жену.

На обратном пути в город, каждую секунду ощущая рядом с собой присутствие Эндикотта, Сэм не сводил глаз с извилистой дороги и старался вести машину очень плавно и ровно. С такой же сверхосторожностью он подъехал к зданию муниципалитета с той стороны, где был вход в полицию, высадил своего пассажира, затем, все время держась на шаг сзади, последовал за ним по лестнице и дальше, через проходную, к столу дежурного.

Он уже собирался было попрощаться и получить разрешение отправиться домой, но, когда Эндикотт, предводимый Арнольдом, повернулся, чтобы идти в морг, Сэм передумал и пошел рядом со стариком в надежде, что это хоть как-то его поддержит. Когда отдернули простыню и Эндикотт горестно склонил голову, Сэму стало совсем не по себе.

– Удостоверяю, что это тело маэстро Энрико Мантоли, – произнес Эндикотт и, исполнив свой долг, поспешно повернул к выходу. У стола дежурного он остановился. – Нельзя ли мне повидать начальника полиции? – спросил он.

Фрэд повернулся к селектору. Секунду спустя он кивнул, и Сэм, уловив, что от него требуется, показал дорогу.

– Мистер Эндикотт… мистер Гиллспи, – представил он, когда они вошли в кабинет.

Эндикотт протянул руку.

– Мы знакомы, – сказал он просто. – Я ведь член городского совета.

Гиллспи встал и торопливо вышел из-за стола.

– Конечно, конечно, мистер Эндикотт. Большое спасибо за то, что вы приехали. – Он было направился обратно к своему креслу, но потом повернулся:

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил он.

Джордж Эндикотт осторожно опустился на жесткий дубовый стул.

– Мистер Гиллспи, – начал он, – я убежден, что вы и ваши сотрудники сделаете все возможное, чтобы найти и наказать того, кто это совершил. Если вам в чем-то понадобится моя помощь, я прошу вас тут же звонить мне. Маэстро Мантоли был очень близким другом моей семьи, он и приехал сюда по нашему приглашению. Так что в какой-то степени мы виноваты в случившемся. Надеюсь, вы понимаете, что я сейчас переживаю.

Гиллспи достал блокнот и взял ручку с письменного прибора.

– Быть может, вы не откажетесь дать мне кое-какие сведения? – начал он. – Сколько лет было покойному?

– Энрико исполнилось сорок семь.

– Женат?

– Вдовец.

– Ближайшие родственники?

– Дочь Дьюна, его единственный ребенок. Сейчас она гостит у нас.

– Гражданство?

– Он гражданин Соединенных Штатов.

Гиллспи слегка нахмурился, затем его лицо прояснилось.

– Место рождения? – спросил он.

Эндикотт заколебался.

– Где-то в Италии. Не могу точно припомнить.

– Генуя, я полагаю, – тихо уточнил Вирджил Тиббс.

Оба повернулись и посмотрели на него. Первым заговорил Эндикотт.

– Маэстро Мантоли был вашим другом? – спросил он.

– Нет, я никогда не имел чести быть с ним знакомым, но по предложению мистера Гиллспи сегодня утром я осматривал тело.

Эндикотт, казалось, несколько растерялся.

– Вы… из похоронного бюро? – предположил он.

Тиббс отрицательно качнул головой. Ответить он не успел – в разговор вмешался Гиллспи:

– Это Вирджил, он следователь из Беверли-Хиллс, в Калифорнии.

– Из Пасадены, – уточнил Тиббс.

– Ну хорошо, из Пасадены. Какая разница? – В голосе Гиллспи прорвалось раздражение.

Джордж Эндикотт встал.

– Простите, я не расслышал вашей фамилии, – сказал он и протянул руку. Молодой негр поднялся и пожал ее.

– Тиббс, – представился он.

– Очень рад познакомиться с вами, мистер Тиббс, – произнес Эндикотт. – Какого рода случаи вы расследуете?

– Совершенно различные, сэр. Я занимался наркотиками, дорожными происшествиями и кражами со взломом, но в основном я специалист по преступлениям против личности – убийствам, изнасилованиям и подобным крупным правонарушениям.

Эндикотт повернулся к Гиллспи.

– Интересно, как получилось, что мистер Тиббс оказался здесь? – спросил он.

Сэм Вуд заметил выражение, которое начинало проступать на лице Гиллспи, и понял: дело за ним.

– Это из-за меня, – сказал он. – Вирджил ждал поезда, а я задержал его и доставил как подозрительного. Его личность была установлена позднее.

– Полисмен Вуд действовал очень решительно, – добавил Тиббс, – он не оставил возможному убийце ни одного шанса на побег.

И тут впервые в жизни Сэм Вуд почувствовал, что ему нравится чернокожий.

Эндикотт вновь обратился к детективу из Пасадены.

– И надолго вы собираетесь задержаться в Уэллсе? – спросил он.

– До ближайшего поезда, – ответил Тиббс.

– А когда он прибудет?

– Если не ошибаюсь, в пятнадцать сорок.

Эндикотт наклонил голову в знак того, что он удовлетворен. Гиллспи смущенно заерзал в своем кресле. Сэм почувствовал, что ему надо исчезнуть. Мало-помалу до него начало доходить, что его начальник попал в скверную историю и в какой-то степени он был тому причиной. Сэм откашлялся, стараясь обратить на себя внимание.

– Сэр, – сказал он Гиллспи, – если я больше не нужен, мне бы хотелось привести себя в порядок и немного отдохнуть.

Гиллспи поднял глаза.

– Можете идти, – сказал он.

Усевшись за руль своего "плимута", купленного четыре года назад, Сэм Вуд подумал о том, что отношения между Биллом Гиллспи и чернокожим сыщиком становятся явно напряженными. Он не задавался вопросом, кто выйдет победителем из этого столкновения, но его начинало все больше и больше тревожить, что он может оказаться втянутым в самую гущу событий, если дела пойдут плохо.

Все еще занятый этими рассуждениями, он остановил машину возле своего маленького домика, вошел в дверь, торопливо сбросил одежду и полез под душ. На секунду ему пришла мысль немного подкрепиться, но он тут же сказал себе, что ничуть не голоден, и поскорее забрался в постель. Пижаму надевать не хотелось, он натянул на себя простыню и, несмотря на жару, духоту и тревогу, сразу же погрузился в сон.