– Да, – твердо ответил он. – Очень плохо. Это отвлечет меня от цели, и мне придется отослать тебя в Англию.

Она откинулась на подушки.

– Что ж, значит, хорошо, что я не привязалась, потому что я получаю огромное удовольствие от этого путешествия и не имею желания отвлекать тебя от твоей цели. – Она снова сонно потянулась, и простыня сбилась вокруг талии. Венера, рождающаяся из ночных одежд.

Ник застонал и вступил в быструю схватку со своей совестью. Совесть проиграла. Он отложил сюртук, который только что взял, и начал расстегивать рубашку.

Задержка – не то же самое, что отвлечение, сказал он себе. И кроме того, осталось всего несколько дней до Бильбао. Тогда он сделает то, что должен. К тому же она сказала, что хочет ребенка. Он мог попытаться дать ей по крайней мере это.

На землю опускалась ночь. На расстоянии смутно вырисовывались очертания домов. Деревня. Фейт надеялась, что они остановятся здесь на ночь. Сегодня они ехали дольше, чем в другие дни.

Николас пытается наверстать потерянное время, догадалась Фейт. И не обсуждает такие вещи, как приступы головной боли. Он чуть не откусил ей голову, когда она спросила, не могут ли они быть вызваны тревогой и беспокойством.

– Это невыразимо скучная тема, мадам! – резко бросил он. – Я не хочу слышать от вас никаких упоминаний о моей... моем временном недомогании. Я нахожу это ужасно скучным.

Вот и все.

У Фейт ныла спина, и она чувствовала себя невероятно уставшей. Но была решительно настроена доказать, что у нее есть все для того, чтобы быть солдатской женой. Она вытерпит любые трудности и неудобства, если это означает, что она каждую ночь может спать в его объятиях. А проснувшись, обнаруживать, что он смотрит на нее нежно, по-собственнически – даже если спешит это скрыть.

Пусть эта жизнь не очень легкая и в ней нет привычного комфорта, но Фейт никогда не была счастливее. Он мог говорить все, что угодно, о привязанности или отсутствии таковой, но Фейт чувствовала себя любимой. Более того, лелеемой. Даже его попытки не позволить ей привязаться были основаны, как она полагала, на некой странной покровительственности, хотя от чего он старается ее защитить, она понятия не имела. Он пытался замаскировать это под солдатское равнодушие, но не равнодушие Фейт чувствовала каждую ночь, когда он уносил ее в небеса.

Если он называет это строительством воздушных замков, значит, она не будет тратить время на споры. Счастье – оно и есть счастье. Всегда, всю свою жизнь она знала, что счастье преходяще, поэтому она будет купаться в нем, пока может.

Когда они свернули в деревню, то услышали впереди какой-то шум и волнение. Были видны горящие факелы, слышны пронзительные крики. Кричала женщина.

Они остановились.

– Лучше нам проехать стороной, капитан, – сказал Мак. – Негоже вмешиваться в местные дела.

Пока он говорил, раздался пронзительный женский крик боли.

– Николас? – Фейт пришла в ужас от предположения, что они могут уехать. – Когда-то и я была в беде.

– Я знаю. – Николас кивнул и успокаивающе схватил ее за руку. – Мы разберемся. Ты оставайся здесь, – приказал он Фейт.

Ник, Мак и Стивенс поскакали вперед, затем резко натянули поводья.

– Женщины! – удивленно воскликнул Мак.

Толпа женщин собралась на деревенской площади, крича и осыпая проклятиями кого-то или что-то в центре. Несколько мужчин стояли в толпе, но в основном это было женское сборище.

– У них там девчонка, – сказал Мак. Он понаблюдал секунду, потом добавил с тревогой: – Сдается, они так злы, что могут убить ее.

Трое мужчин обменялись взглядами.

Фейтс тревогой наблюдала, твердя себе, что солдаты привычны к такого рода вещам. Когда толпа переместилась, она мельком увидела девушку в центре людской массы. Молодая, черноволосая, она стояла одна против всех. Другие били и пинали ее, хватали и рвали за волосы, осыпали визгливыми проклятиями. Это было ужасно.

Фейт не знала, за что эти женщины наказывают девушку, ей было все равно. В любой ситуации, где беснующаяся толпа выступает против одного, она встанет на сторону жертвы.

«Спаси ее, – молча молила Фейт Николаса. – Спаси ее». Она ждала, когда он врежется в толпу и вызволит девушку.

Ник и Стивенс спешились и попробовали поговорить с женщинами, чтобы выяснить, что происходит.

Фейт увидела, как какая-то женщина прыгнула на Николаса и нанесла удар. Она промахнулась, но тут началось. Некоторые из женщин обратили свою злость на двух незнакомцев. Николас отражал их нападки без особого труда, удерживая на расстоянии вытянутой руки, увертываясь от ударов и пинков, зато Стивенсу не удалось остаться невредимым. Но никто из них не давал сдачи, видела Фейт, разрываясь между гордостью и тревогой.

Мак, закоренелый женоненавистник, казалось, ничего не замечал. Он с мрачным лицом сидел верхом на лошади, уставившись на девушку в середине, сжимая и разжимая кулаки.

Девушка дралась, как юная амазонка, и царапалась, как дикая кошка, но не ей было тягаться с дюжиной взрослых женщин. Фейт наблюдала с растущим беспокойством.

– Давай, Николас! – закричала она. Может, их и сдерживает нежелание применять силу к женщинам, но у Фейт нет подобных запретов.

Вытащив свой пистолет, она поехала вперед.

– Прекратите немедленно! – заорала она во всю мощь легких, но шум стоял такой, что никто не услышал. Тогда она выстрелила поверх голов. Внезапно стало тихо, и все головы повернулись к ней. Она ужаснулась враждебности на их лицах.

– Хватай ее, Мак! – прокричал Николас. – Уходим отсюда.

Он велел хватать Фейт, но Мак не так понял. Взревев, как разъяренный зверь, он направил лошадь прямо на толпу. Женщины бросились врассыпную, а Мак наклонился, подхватил девушку, бросил ее поперек седла и поскакал прочь прежде, чем кто-нибудь сообразил, что произошло.

Стивенс вскочил на коня.

– Бежим отсюда! – Ник снова был в седле. – Быстрее!

И Фейт опомниться не успела, как они уже вылетели из деревни и поскакали по широкому кругу через поля.

– Куда мы?..

– Просто следуй за мной! – прорычат Ник.

– Но...

– Заткнись и скачи!

Она мельком посмотрела на его лицо. Еще никогда Фейт не видела его таким взбешенным. Она замолчала и поскакала.

Они мчались галопом, несясь так, словно за ними гнался сам дьявол. Но никто их не преследовал. Эта скачка на сумасшедшей скорости была прямым отражением его настроения. Стук лошадиных копыт эхом разносился в ночи, съедая милю за милей.

Когда первый прилив возбуждения постепенно схлынул, у Фейт от страха засосало под ложечкой. Она видела холодную ярость Ника, было чего бояться. Сейчас же ярость кипела и была отнюдь не холодной.

Ребенком Фейт научилась скрываться от дедовой ярости, прячась в шкафу под лестницей. Теперь же она в чистом поле, скачет по чужой земле в темную неизвестность. Наедине с ним, и спрятаться негде.

В конце концов лошади устали. Ник и Фейт выехали на небольшую поляну, и Николас свернул с дороги. Он соскочил с лошади и отпустил ее прямо в седле, хлопнув ладонью по крупу. Потом забрал у Фейт поводья, стащил ее с седла и отпустил и ее лошадь. Лошади направились прямиком к речушке. Фейт тоже не отказалась бы попить, но у нее хватило времени только на то, чтобы собраться с духом. Ник взорвался гневной тирадой:

– Какого дьявола, скажи на милость, ты въехала в эту стаю гарпий, ведь я приказал тебе держаться в стороне? – Он с силой ухватил ее за руки повыше локтей. – Разве ты не понимаешь, что могло случиться все, что угодно? Эти женщины были охвачены жаждой убийства! – Он встряхнул ее.

– Я знаю. Я хотела спасти ту девушку, – пробормотала она дрожащим голосом.

– Гром и молния! А какого дьявола, по-твоему, мы с Маком и Стивенсом собирались сделать? – Он сверлил ее испепеляющим взглядом. – Мы солдаты! Мы знаем, что делать!