– Мы сейчас поедем. Я позвоню, как только что-то выяснится, – сказал он, провожая Энди и Мелани и закрывая за ними дверь. Потом медленно повернулся, не желая встречаться взглядом с девушкой, которую любил до безумия. Не желая читать обвинение в ее глазах. Но когда повернулся, то увидел, что она еще ничего не поняла. Он подошел к ней.

– Я пойду оденусь.

Она не ответила. Он почти видел, как вращаются шестеренки в ее мозгу. Затем она сделала глубокий дрожащий вдох и сказала:

– Поспеши, Люк.

Он уже одевался, радуясь отсрочке того момента, при мысли о котором у него начинали трястись руки. Физз ждала его в холле. Ее лицо было хмурым. Шестеренки снова деловито щелкали. Ты готова, Физз?

Люк постарался, чтобы его голос прозвучал как можно спокойнее. Она не ответила, просто взяла свою сумку и поспешила по ступенькам вниз, оставив его захлопывать дверь.

Некоторое время они ехали сквозь темноту в молчании. Тишина была такой плотной, что Люк почти физически ощущал ее, чувствовал, как ее волны исходят от Физз и накатываются на него. Он смотрел вперед, сосредоточившись на дороге. Руки сжимали руль до побеления костяшек пальцев. Затем Физз повернулась и посмотрела на него.

– Люк, это твоих рук дело? Мелани это имела в виду, говоря, что это ее вина?

– Физз, сейчас не время…

– Я не знаю, как и почему. Но если мой отец умрет, ты будешь виноват в этом.

Он не отрицал. Не искал оправданий. Какие оправдания он мог найти? Филипп предупреждал его, что месть – это дикое правосудие. Запущенный однажды процесс может стать неуправляемым и привести к непредвиденному результату.

Ты сможешь жить с таким грузом на совести? – спросила она. Без гнева, как будто искренне хотела знать это.

Ответ был ясен для него. Нет. Он не сможет жить с этим. Он не заслуживает. Он должен просто молиться, чтобы этого не случилось. С некоторым облегчением Люк остановил машину у подъезда больницы. Физз выбралась наружу, не дожидаясь, пока он откроет ей дверцу.

– Я поищу место для стоянки, – сказал он.

– Нет. Уезжай, Люк. Уезжай и оставь нас в покое.

Она не стала смотреть, подчинится ли он ее указанию. Толкнула входную дверь и исчезла в вестибюле больницы.

Люк уронил голову на руки, сжимавшие рулевое колесо. Если бы он мог сделать то, о чем она просила. Вернуть им покой, которого он лишил их. Он попытается. Но если Эдвард умрет, они все надолго будут лишены покоя. А он, быть может, навсегда.

Клаудия была в приемном отделении. Она ходила по комнате взад и вперед. Джим Райан тоже был здесь. Он сразу же подошел к Физз и дружески обнял ее.

– Что случилось? Почему вы здесь? Почему никого нет рядом с папой? Я могу его увидеть? – сыпала вопросами Физз.

Слова, спотыкаясь, вылетали друг за другом. Они были как противоядие для тех ужасных мыслей, которые крутились в ее голове. Эти мысли были слишком спутанными, чтобы разбираться с ними сейчас. А может, она просто не хотела разбираться с ними.

– С ним врачи, Физз, – спокойно сказал Джим. – У него берут кровь на анализ, проводят обследование. Присядь пока. – Он повернулся к Клаудии: – Клаудия, ради Бога, сядь. Незачем вытаптывать ковер.

Клаудия остановилась.

– Извини.

Она выглядела смертельно бледной, несмотря на безупречный макияж. Физз подошла к сестре и сжала ее руку.

– Я чувствую себя такой беспомощной, – сказала Клаудия. – Теперь я понимаю, почему люди курят. Еще немного, и я начну грызть ногти. Что еще остается делать в таком ожидании. – Она бросила взгляд поверх головы Физз. – О, Люк. Я не ожидала увидеть тебя здесь.

– Я довез Физз до больницы. Какие новости?

Физз не обернулась, не в силах взглянуть ему в лицо. Или взглянуть в лицо факту, что мужчина, в которого она так глупо, так безумно влюбилась, который так страстно обнимал ее сегодня и который предложил ей стать его женой, каким-то образом несет ответственность за то, что произошло с ее отцом. Он не отрицал этого. Но каким образом?

– Сейчас у Эдварда врач, – сказал Джим, заполняя тишину. – Анализы, исследования и все прочее. Если хотите, есть горячий кофе.

Люк отрицательно покачал головой. Клаудия снова начала расхаживать взад и вперед. Джим налил себе кофе. Стрелки часов медленно тащились по кругу.

– Я больше не могу здесь оставаться, – наконец заявила Клаудия. – Я пойду и выясню в чем дело.

– Клаудия, тебя пригласят… – начал Джим, но она решительно открыла дверь и пошла по коридору.

Физз хотелось пойти вместе с ней, побежать следом за ней. Но она боялась, ужасно боялась того, что может узнать.

Несколько минут спустя дверь открылась, и в приемный покой заглянула медсестра.

Мисс Бьюмонт?

Физз резко обернулась.

– Хотите увидеться с отцом? Ваша сестра уже у него. Можете пройти. Но больше никого, – предупредила она, оглядываясь вокруг. – Ему нужен покой.

Бледный, с осунувшимся лицом, Эдвард Бьюмонт лежал под капельницей. На фоне равномерного гудения оборудования раздавалось ритмичное пиканье прибора, непрерывно измеряющего сердечный ритм и кровяное давление. Эдвард с усилием улыбнулся своим девочкам и приподнял кислородную маску, чтобы она не мешала ему говорить.

– Простите, что так напугал всех, – произнес он, прерывисто дыша. – Возраст дает о себе знать.

Физз наклонилась и поцеловала его.

– Не разговаривай, – сказала она. – Береги силы.

– Вашему отцу нужен покой, – вмешалась медсестра. – Вам лучше оставить его сейчас.

– Что с ним случилось? – спросила Физз. – Я могу поговорить с врачом?

– Боюсь, что вам придется подождать до утра, если вы хотите увидеть доктора. У нас сегодня беспокойная ночь. В последнее время у вашего отца было много нервных стрессов?

– Да, – сказала Клаудия. – Довольно много.

Тогда это может быть причиной. Мы не обнаружили признаков инфаркта, хотя сможем сказать наверняка, только когда получим результаты анализов. Ему вводят противотромбный препарат для профилактики.

– Мы можем остаться здесь? – спросила Физз.

– В этом нет необходимости. Он вне опасности. Скорее всего, у него просто нервное истощение. Я обещаю, что мы позвоним вам, если будут какие-нибудь изменения. Впрочем, вы можете подождать, пока он не заснет, – добавила она, почувствовав с высоты своего опыта работы медсестрой их желание быть рядом с любимым человеком в тревожную минуту. – В приемном отделении есть чай и кофе.

– А если мы все же захотим остаться?

– Я не выставлю вас на улицу, но все же не советую вам делать это. Вам ни к чему изматывать себя. Вашему отцу это не принесет пользы.

Люк и Джим подняли глаза, когда сестры вернулись в приемный покой.

– Как он? – спросил Люк. Клаудия взглянула на Физз, видимо, ожидая, что она ответит. Но Физз не могла говорить.

– Стресс, нервное истощение, – объяснила Клаудия. – Надеются, что инфаркта нет. Он выглядел очень усталым, когда приехал на запись. У него был напряженный день.

– Ему не нужно было приезжать, – сказала Физз. – Мы могли бы вмонтировать его слова завтра.

Клаудия посмотрела на Люка.

– Он не хотел разочаровывать Мелани. Он знал, как она ждет этой большой сцены с ним.

– Большой сцены? Я думала, там всего пара предложений, – удивленно сказала Физз.

– Да, но каких предложений. То, что мы записали, – это же почти «Убийство сестры Джордж» на радио.

– А кого мы там убиваем? – в ужасе спросила Физз.

– Разве ты не была на конференции по сценарию?

Физз знала, что Клаудии там не было.

– Ну да, была… Но, честно говоря, я не очень внимательно следила за обсуждением. У меня было столько дел в голове…

Дверь позади нее открылась, и она обернулась.

– Мистер Бьюмонт заснул, – сказала молодая медсестра, появившаяся на пороге. Она вспыхнула, неожиданно оказавшись в центре внимания. – Вам лучше поехать домой. Можете звонить в любое время, с самого раннего утра.

– А вы обещаете, что позвоните нам, если что-нибудь случится? – спросила Физз. – У вас есть номер телефона?