– Боже мой, – произнес Джулиан. Выражение его лица говорило о многом.
– Здесь довольно много всего, правда? Мама любила красивые вещи. Конечно, здесь не все мое; половина принадлежит Клаудии. Мама составила список, кто из нас что получит, поэтому мы не должны ссориться, – пояснила Физз.
Она не могла отделаться от чувства, что если бы мать знала, что Физз не будет играть на сцене, она все оставила бы Клаудии.
Джулиан открыл футляр, в котором была бриллиантовая подвеска и серьги.
– Ни одна девушка не смогла бы расстаться с этим без истерики. Ты уверена, что это необходимо? Возможно, Дэвлин вовсе не хочет отнимать у тебя «Павильон-радио».
– Я все время пытаюсь убедить себя в этом. А потом спрашиваю себя: чего же он тогда хочет?
– Расскажи мне поподробнее.
Она рассказала об условиях спонсорской поддержки Дэвлина. Джулиан откинулся на спинку стула и глубоко задумался.
– Ну, что ты думаешь об этом?
– Честно?
– Честно.
– Я думаю, ты напрасно заводишь себя. Но… – Он засмеялся, и Физз посмотрела на него. – Ну, иногда, когда я веду переговоры по предоставлению займа и все идет вроде бы нормально… понимаешь, да? – Она кивнула. – У меня без всякой причины возникает внутреннее ощущение, что нас надуют. – Он помолчал. – Я хочу сказать, что если твой инстинкт говорит тебе, что Дэвлин что-то замышляет, и если эти безделушки действительно ничего для тебя не значат…
– Абсолютно ничего.
Он пожал плечами, и Физз, вынув из сумочки пластиковый пакет, принялась перекладывать в него кожаные футляры с вещами, принадлежащими ей, проверяя их содержимое. Она делала это так же невозмутимо, как перекладывала бы покупки в супермаркете.
– Все. Куда теперь?
Они медленно продвигались в хаосе лондонского дорожного движения, обычного для часа пик. С каждым метром Физз чувствовала все большую напряженность по поводу предстоящей сделки. Прошло почти полчаса, прежде чем Джулиан остановил машину перед удивительно современным, ярко освещенным зданием. Это было совсем не похоже на то, что представляла Физз по романам Чарльза Диккенса, хотя традиционные три шара как знак ломбарда были отчетливо видны.
– Это здесь? – удивленно спросила Физз.
Джулиан ухмыльнулся.
– А ты что ожидала? Темный переулок, ростовщик в перчатках без пальцев и засаленном колпаке?
– Представь себе, да. Я была в ужасе… – Она рассмеялась, стряхивая напряжение. – Ну и ну, Джулиан. Это выглядит не так уж плохо, скорее, похоже на банк.
Типичный ломбард. Ты вручаешь им драгоценности, а они тебе в обмен деньги, а когда ты захочешь получить свои бриллианты обратно, они возьмут с тебя выданную сумму плюс проценты.
– А если я не приду за украшениями?
– Они оставят их себе.
– Понятно. Все равно я никогда не буду носить их.
– Это только кратковременное решение, – предупредил он ее. – Тебе не дадут здесь полной стоимости вещей, и процент у них высокий. – Джулиан внимательно посмотрел на нее. – Я никогда не привел бы тебя сюда, но ты говорила по телефону с таким отчаянием. Еще не поздно изменить решение.
– Я знаю, но если я смогу достать деньги, чтобы выплатить заем, мне уже никогда больше не придется ходить с протянутой рукой.
– И ты сможешь послать Люка Дэвлина с его спонсорством подальше.
– Я не собираюсь идти на грубость. Я надеюсь, что Мелани все равно будет играть в нашем сериале.
– Другими словами, ты хочешь иметь свой пирог и сама его есть.
– Это было бы чудесно, но я не хочу быть жадной. Если честно, то для меня достаточно, чтобы моя жизнь и моя радиостанция ни от кого не зависели.
Ты должна добиваться пирога, Физз, – серьезно сказал Джулиан. – Возможно, в конце тебе достанутся лишь крошки, но все равно добивайся пирога.
Он выбрался из машины и открыл дверцу.
– Мне пойти с тобой?
– Если ты не против.
Четверть часа спустя они оба сидели в маленьком кабинете, где на столе перед ними была разложена блестящая коллекция драгоценностей Элен Френч. Оценщик брал каждую вещь по очереди и внимательно рассматривал ее, глядя на камни через окуляр. Наконец он откинулся назад и посмотрел на Физз.
– Сколько вы хотите получить за эти вещи, мисс? – спросил он.
– Ну, я не знаю…
– Столько, сколько возможно, – вмешался Джулиан.
– Ну что ж, это симпатичные вещицы. Может быть, немного старомодные. Конечно, если бы это были настоящие камни, их можно было бы вставить в новую оправу, но вряд ли стоит…
– Если бы были настоящие? Разумеется, они настоящие. – Лицо Физз исказилось страданием.
– Они принадлежали моей матери, Элен Френч, и я могу вас уверить, что она никогда не стала бы заниматься подделкой.
– Элен Френч? – Лицо мужчины засияло. – Боже милостивый, я видел ее в «Частных жизнях» с Эдвардом Бьюмонтом за год до того, как она покинула сцену. Замечательная актриса. Она блистала в театре. – Он отвлекся от своих воспоминаний и взглянул на Физз. – Мне очень жаль, но, насколько я могу представить, страховая компания настояла на изготовлении копий, чтобы избавить себя от риска на время поездок. Конечно, даже копии представляют ценность, особенно потому, что они связаны с именем вашей матери…
Он продолжал говорить. До Физз доносился его голос, но она не слышала слов. Она хотела покинуть эту маленькую тесную комнату как можно быстрее, пока силы не оставили ее. Поднимаясь на ноги, она смутно видела, как Джулиан складывает футляры с украшениями в сумку.
Она вышла на улицу, опустилась на холодные бетонные ступени и уронила голову на руки. Подошел Джулиан и помог ей сесть в машину.
– О Боже. Какая идиотка. Какая дура. Прости, что я втянула тебя в это…
– Физз, дорогая моя. Если уж попадать в глупое положение, то лучше из-за тебя, а не из-за кого-нибудь другого.
Он обнял ее, и она расплакалась, уткнувшись в его плечо. Ей было так хорошо и уютно прижиматься щекой к мягкой ткани его шерстяного пальто и не пытаться делать вид, что все в порядке. Но оставаться долго в таком положении означало потворствовать своим слабостям. Физз отстранилась и взяла носовой платок, который без слов протянул ей Джулиан.
– Прости. У меня это уже входит в привычку. Я имею в виду удары судьбы.
– У тебя была трудная неделя. Она фыркнула, пытаясь улыбнуться.
– Я выживу. Я живучая.
Джулиан посмотрел на нее с сомнением. Физз снова постаралась изобразить улыбку.
– Но пирога на этой неделе не будет. Даже крошек, – попыталась она пошутить.
Как ты думаешь, Физз, что случилось с настоящими бриллиантами? Мог их кто-то подменить? Украсть?
– Нет, вряд ли. – Она пожала плечами. – Наверное, их продали во время маминой болезни.
– Болезни?
– Она ведь не просто покинула сцену. Она попала в страшную автомобильную аварию. Она… она хотела, чтобы ее запомнили такой, какой она была. Папа ухаживал за ней. Долгое время он не мог работать. Он продал дом в Лондоне вскоре после аварии и перевез ее в Брумхилл. Я всегда думала, что он жил на эти деньги, но уход за матерью требовал больших расходов. Если бы я подумала об этом, то догадалась бы, что бриллианты тоже проданы. Возможно, отец даже не сказал ей об этом.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что не хотел ее расстраивать. И потом, если бы он сказал, об этом стало бы известно всем в округе.
– Мне очень жаль, Физз, что так получилось.
– Ничего не поделаешь. В конце концов, все осталось по-прежнему.
Ты очень философски подходишь к этому. Вряд ли я смог бы сохранять спокойствие при подобных обстоятельствах.
Спокойствие? Она отнюдь не спокойна. Не потому, что в ее сумке не оказалось драгоценностей. Украшения остались теми же, что были. Она по-прежнему может носить их и никто не заметит разницы. Единственная разница состояла в том, что ей не нужно снова класть их в сейф. По крайней мере, она избавится от расходов на их хранение. Интересно, знает ли Клаудия? Какова будет ее реакция, когда она узнает, что ее обожаемые бриллианты фальшивые? Надо перестать думать обо всем этом. Снова взять себя в руки.
