Ниже грудной клетки возникло жжение и стало распространяться по всему телу; показалось, что в окружающем мире вдруг стало холоднее, как будто солнце остыло. Лейн полез в карман, вытащил желтый полотняный капюшон и расстелил у себя на коленях.
Оставалось исполнить последний долг, но пока еще время не настало.
"...Мне хотелось бы, чтобы со мной сейчас была Джесалла... Джесалла и Толлер... я бы отдал их друг другу... попросил принять друг друга... Опять сплошная ирония: Толлер всегда хотел стать другим человеком, стать похожим на меня... а когда он стал новым Толлером, в прежнего Толлера превратился я... настолько, что даже пожертвовал жизнью ради чести... Этот жест я должен был сделать до того, как Леддравор надругался над моей красавицей женой... Толлер был прав на этот счет, а я - со своей так называемой мудростью твердил ему, что он ошибается... Джесалла умом понимала, что Толлер ошибается, а сердцем чувствовала, что он прав..."
Боль кольнула грудь, и начался приступ дрожи. Панорама впереди стала неестественно плоской. Появились новые птерты. Они парами и тройками плыли вниз к равнине, не обращая на него никакого внимания. Обрывочные, сонные мысли потекли напоследок в его голове.
"...Бедный Толлер... он многого достиг, а чем я его вознаградил?.. Обидой и завистью... я обидел его в день погребения Гло, и это удалось мне только потому, что он меня любит... а он ответил на мой мелочный выпад с любовью и достоинством... бракка и птерта идут рука об руку... я люблю "братика"... не знаю, поняла ли Джесалла, что тоже его любит... иногда так трудно в этом разобраться... конечно, бракка и птерта идут рука об руку они партнеры по симбиозу... только теперь я понял, почему мне не хотелось лететь на Верхний Мир... там будущее, а будущее принадлежит Джесалле и Толлеру... не из-за того ли я подсознательно решил не ехать с Леддравором, выбрал свою Яркую Дорогу?.. А может быть, я просто освободил дорогу Толлеру?.. Исключил себя, как лишний множитель в уравнении?.. Я всю жизнь занимался решением уравнений..."
Огонь в груди жег Лейна все сильнее, он начал задыхаться и обильно потел, хотя кожей ощущал смертельный холод. Планета казалась картиной, нарисованной на измятой ткани. Настало время для желтого капюшона. Непослушными пальцами Лейн поднял его и надел на голову: предупреждение каждому прохожему, что человек умер от птертоза и к телу не следует приближаться по меньшей мере пять дней. Прорези для глаз оказались не на месте, но Лейн уронил руки по бокам и не стал выравнивать капюшон. Его вполне устраивал личный мирок бесформенной и неясной желтизны, в котором сошлись пространство и время.
"...Да, насчет наскальной живописи я был прав... круг изображает птерту... бесцветную птерту... она еще не выработала специальных ядов... Кто это меня спрашивал про розовую птерту?.. И что я ответил?., что голый ребенок не боится этого шара, потому что знает - шар не причинит вреда?.. Конечно, я все время разочаровывал Толлера недостатком мужества... пренебрежением к чести... теперь он может гордиться мной... Хотел бы я увидеть его лицо в тот момент, когда он узнает, что я предпочел умереть, лишь бы не ехать с... Не странно ли, что ответ на загадку птерты всегда был на небе?.. Круг Верхнего Мира и Дерево - символы птерты и бракки, сосуществующих в гармонии... опылительные залпы бракки кормят птерту... Чем кормят?.. Пыльцой, маглайном, зеленым и пурпурным... а птерта за это выискивает и уничтожает врагов бракки... Надо бы защитить Толлера от Леддравора... он думает, что не уступит принцу, но я боюсь... Я боюсь, что никому не сказал про бракку и птерту! Сколько времени я это знал?.. Я сплю?.. Где моя любимая Джесалла?.. Я могу еще шевелить руками?.. Я могу еще?.."
Глава 17
Принц Леддравор посмотрел на свое отражение в зеркале и нахмурился.
Даже во время жизни в Большом Дворце он предпочитал обходиться без прислуги при утреннем туалете, на который тратил порядочно времени. Он сам полировал бритву из бракки, доводя лезвие до совершенства, а щетину смачивал горячей водой. В результате, к своей досаде, он соскоблил слишком много кожи под подбородком. Он не то чтобы порезался, но у горла выступили капельки крови, и сколько он их ни стирал, тут же появлялись новые.
Вот что случается, когда живешь как изнеженная девица, - мысленно посетовал он, прижимая к горлу влажное полотенце в ожидании, пока прекратится кровотечение.
Зеркало - сложенные вместе два стекла разных сортов - отражало свет почти полностью, но, поворачиваясь к окну, Леддравор мог разглядеть сквозь стеклянный сандвич его яркие прямоугольники на том месте, где, казалось бы, стоит он сам.
"Как это уместно, - подумал он. - Перед восхождением на Верхний Мир я становлюсь этаким бесплотным призраком. Реальная жизнь, единственная, которая вообще имеет значение, закончится для меня, когда..."
Его мысли прервал топот, донесшийся из соседнего помещения. Обернувшись, Леддравор увидел в дверях ванной комнаты майора Яхималта, человека с квадратным торсом, служившего адъютантом по связи между дворцом и базой небесных кораблей. Заметив, что Леддравор не одет, Яхималт попятился.
- Простите, принц, - сказал он, - я не знал...
- Ты что, парень? - рявкнул Леддравор. - Если у тебя есть сообщение, давай выкладывай.
- Донесение от полковника Хипперна, принц. Он передает, что у главных ворот базы собирается толпа.
- Но ведь в его распоряжении целый полк. Почему я должен беспокоиться из-за какой-то толпы?
- Согласно донесению, их возглавляет первосвященник, принц, - ответил Яхималт. - Полковник Хипперн просит, чтобы вы санкционировали арест прелата.
- Балаунтар! Этот мешок костей! - Отшвырнув зеркало, Леддравор прошел к вешалке, где висела одежда. - Передай полковнику Хипперну: пусть удерживает позиции, но ничего не предпринимает до моего прибытия. Я лично разберусь с нашим первопугалом.
Яхималт отдал честь и исчез. Леддравор поймал себя на том, что улыбается, торопливо застегивая ремешки белой кирасы. До отправления первой эскадрильи на Верхний Мир оставалось всего пять дней, подготовка фактически закончилась, и принц тяготился вынужденным бездействием. Если он не займется каким-нибудь делом, его вновь начнут терзать сомнения и противоестественный ужас. Он чувствовал, что почти благодарен велеречивому прелату за возможность отвлечься и еще раз заняться настоящим делом.
