Джен пил и чувствовал приблизительно то же самое, что чувствует человек, проваливающийся в сон. Не имея полной уверенности в том, что поступает правильно, он сделал вид, будто поперхнулся, незаметно выплеснув при этом часть вина из чашки на ковёр. Голос Фроара звучал все настойчивей, и Джен снова вынужден был поднести чашку к губам, как вдруг министр, пробормотав проклятие, резко обернулся к дверям. Из коридора доносились голоса девушки и человека в голубом плаще.

Джен было замер, прислушиваясь, но Фроар снова повернулся к нему и властно указал на вино.

Теперь свело и горло. Не успел Джен опустить чашку, как вошли Сивара и Каспель. Весело улыбаясь, девушка протянула Фроару обе руки, словно приветствуя старого друга. Тот на секунду сжал её тонкие пальцы и тут же отпустил их.

— Найдёныш, кажется, проснулся. — Мягкий голос Каспеля сейчас имел какой-то ворчливый и даже подозрительный оттенок. — Поздновато для завтрака. — Он уселся и улыбнулся Джену.

И ничего зловещего в нём не было. Кроткое, благородное лицо. Неужели этот престарелый человек готов потопить корабль, если тот достигнет Корфа?.. Возможно, он и выглядит несколько суровым… Но тогда уж Фроар с его грубой внешностью и рокочущим голосом вообще похож на отъявленного злодея. Правда, юная принцесса, казалось, была иного мнения. Она оставила Фроара и подошла, точнее сказать, плавно подплыла к кровати. Её тонкие руки коснулись подноса. Фроар неторопливо встал за ней.

— Не будете больше есть? — робко спросила она. — Мы не хотели беспокоить вас, пока вы завтракаете… Я очень волновалась! Вы были так плохи прошлой ночью! Слуга доложил, что вы стонали во сне.

Джен кивнул. Онемение не проходило. Напротив, теперь оно охватывало все тело. Он с трудом открыл рот, но из горла вырвался лишь какой-то свистящий хрип. Фроар мельком взглянул на Каспеля, который вдруг стал мрачнее тучи, затем осторожно перевёл взгляд на чашку Джена.

— Наверное, это последствия болезни. Вино прочистит ему горло. — Фроар поднял чашку, но она, вдруг выскользнув из его пальцев, глухо ударилась о ковёр. Остатки вина поглотил густой ворс.

— Вот безрукий! — беззлобно обругал себя Фроар. — Все пролил.

Принцесса не сводила с Джена пристального взгляда. Из его горла вырывались какие-то клокочущие звуки. Мышцы стали совсем мягкими, податливыми. Он терял контроль над собой… и безгранично медленно осязал, ощущал, что проваливается в подушки.

— Вас ищут на палубе, — обратился Каспель к Фроару. Тот не стал возражать и, слегка поклонившись принцессе, вышел. Каспель дождался, когда за ним закроется дверь, достал из складок плаща платок и склонился над пятном вина на ковре. Оторвав встревоженный взгляд от Джена, принцесса с удивлением наблюдала за его действиями.

— Что вы делаете? Слуги все уберут. Каспель выпрямился с быстротой, не свойственной человеку его возраста, и поднёс платок к лицу Сивары:

— Как тебе это нравится? Вирас! Яд! Чувствуешь запах? Я его узнал, как только мы вошли. Отравил Фроар нашего найдёныша! — Он побледнел от негодования.

Принцесса взяла у него из руте платок и поднесла к лицу.

— Да, похоже на запах вираса, — изумлённо согласилась она, — но сказать, что Фроар…

— Ты никогда мне не веришь! — сердито пробурчал Каспель, склоняясь над Джеком и тряся его за плечи. — Без сознания… В чашке ещё что-то оставалось. Вероятно, он не успел выпить все, если жив до сих пор. — Каспель прикрыл безвольное тело Джена одеялом и заботливо подоткнул его со всех сторон.

Но Джен не терял сознания. Под действием фроаровского яда его на время парализовало, однако мозг бодрствовал, и он слышал всё, о чём говорили.

— Не понимаю, как можно обвинять Фроара? Зачем бы ему это делать?

— Не знаю, — Каспель повернулся к ней, — но постараюсь узнать. Я останусь с этим человеком, пока он не придёт в себя, и расспрошу. Подозреваю, ему известно нечто такое, что Фроару хотелось бы от нас скрыть.

— Как можно так ненавидеть человека только потому, что его политические взгляды расходятся с вашими! Каспель! Вы разочаровываете меня! А я-то всегда верила в вашу непредвзятость. Оказывается, это не так!

— Я живу лишь интересами государства, — спокойно и с достоинством ответил Каспель. — Моя жизнь подчинена заботам о нашем народе. Я стар. У меня никого нет — жена и дети умерли, и единственным утешением после этой потери стала забота о благе Наниха. Сивара! Послушай меня! Не нужно нам в Корф! Фроар использует тебя как орудие! Повернём обратно, пока не поздно!

— Нет, Каспель. Я не хочу. Я не могу. Вы полагаете, мне легко заключать эту сделку? Но Наниху не выдержать войны. Я должна сделать всё, что в моих силах, чтобы как можно дольше сохранить мир.

— Лучше уж отдать последнее, что есть в жизни, чем платить дань Корфу! Неужели я должен объяснять, что, подчинившись Корфу, Наних лишится всего, что сейчас составляет его славу? Это повлечёт за собой крах всей нашей системы! Ни школ, ни научных исследований — ничего больше не будет. Корфский диктат обернётся кабалой для нашей экономики! Наши юноши станут рабами на корфских полях, а наших женщин попросту вывезут из Наниха в Корф!

— Не может быть все так плохо! И кроме того, кому мешает мирный договор? Если Корф не будет соблюдать подписанные соглашения, что ж… начнём войну.

— Сивара! — простонал Каспель. — Ты совсем ребёнок! Когда твой отец скончался и ты приняла трон, я-то думал, что вот принцесса, которой не страшно доверить государство! Посмотри чуть дальше своего носа — много ли будет значить твой договор? Ты что же думаешь, господа из Корфа тебя не обманут? Да они уже собрали своих людей в окрестностях Наниха… О да! Я и позабыл совсем, что теперь это называется «прислать мирных торговцев». А когда ты поймёшь, что тебя одурачили, будет поздно! Корфяне сделают своё дело, и война не понадобится. Так, небольшая стычка, подавленная с помощью дружественных нам «корфских властей». Вот и все. И всю жизнь потом ты будешь вспоминать о том, что я тебе сейчас говорю. Будешь сожалеть, раскаиваться, но изменить уже ничего не сможешь!

— Интересно, при чём здесь Фроар? — Сивара нетерпеливо постукивала ногой по ножке стула. Каспель в отчаянии уронил руки:

— Фроар — уроженец Корфа! И все его состояние в Корфе! Он смеётся над нашими школами! Зачем ему грамотный народ, если Корф как огня боится просвещения. Ещё бы — попробуй выжми для себя выгоду из просвещённых! А Фроар жаждет получить все и как можно быстрее. Он боится не дожить до тех пор, когда перемены, начатые нами, принесут свои плоды. А лишений борьбы за общее благо он не потерпит: общее, не его!

— Тебе не убедить меня! — Сивара отвернулась. Каспель задумчиво посмотрел на Джена:

— Возможно, у мальчика были аргументы, которые могли бы тебя убедить… Наверное, он знает что-то важное, если Фроар захотел от него избавиться.

— Странно… — Сивара тоже посмотрела на неподвижное тело на кровати, — я не могу поверить, что яд подлил Фроар, но кто-то ведь это сделал? Почему? Может быть, кто-нибудь на корабле встречал его раньше и хотел за что-то отомстить? — Она поднялась. — Как мне наскучило быть принцессой. Особенно последнее время! Пойду подышу свежим воздухом. Узнаете все его тайны — дайте мне знать. Тогда и поговорим о возвращении в Наних…

Она с нежной лёгкостью коснулась плеча старца и, грациозно повернувшись, покинула каюту; тончайший шарф, развеваясь, плыл следом за ней.

Каспель печально и долго смотрел ей вслед, потом уныло покачал головой, пододвинул кресло к кровати, уселся, обхватив колени руками, и принялся ждать.

Корабль плавно покачивался на волнах.

— Что говорил вам Фроар?

Джен наконец очнулся. Сквозь иллюминаторы по-прежнему лился солнечный свет, но теперь это был розоватый нежный свет заходящего солнца. Над кроватью склонился Каспель.

Джен задумался. Что ответить? Почему бы не сказать правду? «Фроар просил меня вас убить…»