– Лучше нам отправляться в Свартафелл, и поскорее – как только я смогу сесть в седло. Гуннар, вне сомнения, был бы рад оставить нас здесь и на месяц, и на два, но шкатулка не дает мне покоя.
Сигурд с трудом мог скрыть разочарование.
– Это ведь не займет много времени… – начал было он, но усталый понимающий взгляд Миклы словно говорил: «Вот видишь, тебе не нужны ничьи советы! А я что говорил?»
Сигурд ушел, проглотив свою гордыню и мучаясь отвратительным вкусом этого блюда. Он утешился тем, что наточил свой новый меч и долго им любовался, размышляя о том, что в конце концов дела обернулись не так уж плохо.
Этим вечером Гуннар устроил празднество в честь своих гостей, и веселье затянулось допоздна. Выставили стражей, дабы отгонять Гросс-Бьерна, но они неизменно сообщали, что морок восседает на утесах по берегам залива и зловеще вопит на все лады, но к усадьбе не приближается. Самые храбрые гости предлагали всяческие способы расправы с Гросс-Бьерном и брались осуществить их самолично, если дело до того дойдет, но Сигурд крепко сомневался, что они в самом деле мечтают о подобной схватке.
Когда гости разошлись по домам – кроме самых нестойких, которые свалились спать прямо под столами, – Рольф и Сигурд сгребли в кучу угли в очаге и уютно устроились по обе стороны от него на помосте. Микла еще раньше удалился в удобную хижину, где он мог выспаться, не тревожимый праздничным шумом.
Сигурду показалось, что он едва успел смежить веки, когда совсем рядом что-то тяжело упало на пол. Он прислушался, но стук не повторился, и Сигурд, успокоившись, снова начал засыпать. И снова – глухой звук падения.
Сигурд опасливо огляделся в темноте, но ничего не услышал и не заметил ничего странного в тусклом свете луны, проникавшем в дымовые отверстия. Он сидел на помосте, задрав голову, и в этот миг отверстие над ним затемнилось, и что-то увесистое со знакомым глухим стуком упало в погасшие угли очага.
– Что это? – сонно прошептал с другого помоста Рольф.
Сигурд спрыгнул на пол, обогнул очаг и подошел к помосту, на котором спал Рольф. Он сжимал в руке меч и сам себе не решался признаться, что в горле застрял тугой комок страха.
– Можешь посветить, Рольф? – спросил он, стараясь, чтобы голос его звучал небрежно.
Рольф услужливо зажег небольшую лампу и поднял ее повыше.
– Что это?! – тут же вскрикнул он и едва не выронил лампу.
В погасшем очаге лежали отрубленная кисть руки и два куска ноги. На мгновенье оба они онемели, не в силах оторвать глаз от жуткого зрелища.
Сигурд почувствовал, что волосы у него на голове встали дыбом, а кровь застыла в жилах.
Затем Рольф неуверенно засмеялся.
– Это, должно быть, Микла решил подшутить, – прошептал он. – Наверно, сидит на крыше и бросает вниз куски высохшего трупа, чтобы нас как следует попугать.
Сигурд улыбнулся с облегчением, но все же невольно вздрогнул, когда из отверстия упал еще один кусок мертвечины. За ним последовали другие.
– Не нравится мне такая шутка, – проворчал Сигурд, хмурясь, и взял у Рольфа лампу, чтобы самому присмотреться. – Ага, вот рука. Она как будто… – Вдруг он вскрикнул и вскочил на помост, уронив лампу и едва не подпалив тюфяк Рольфа. – Она шевельнулась, Рольф! Клянусь тебе, я видел это сам!
Рольф потянулся за другой лампой.
– Тебе привиделось, Сигги, – сказал он, безуспешно пытаясь скрыть дрожь в голосе. Он отыскал другую лампу и засветил ее, подняв выше. В тот же миг что-то прошуршало по полу, приближаясь к ним с другого конца зала.
Посветив в том направлении, они поначалу разглядели лишь спящих гостей и створки стенной ниши, из-за которых доносился довольный храп Гуннара.
Затем Сигурд заметил какое-то движение.
– Крыса, – с отвращением сказал он, но миг спустя, присмотревшись, едва сдержал крик ужаса. Это была секира Вигбьеда, которую он сам припрятал в углу в ту памятную ночь. Теперь секира двигалась к ним по полу, неловко подпрыгивая, будто кто-то дергал ее за веревочку.
Рольф при виде секиры глубокомысленно застонал и направил свет на куски мертвого тела. Мелко нарубленные останки сами собой сортировались, укладывались по местам. Правая рука потянулась к секире. Драуг еще не успел сесть со злобной ухмылкой на мертвом лице, а Сигурд уже понял, что это Вигбьед. Он заорал во все горло, но только эхо было ему ответом. И псы, и люди спали мертвым сном.
– Проснитесь, болваны! Драуг! – призывал Сигурд, а мертвец между тем поднялся и с воинственным ворчанием двинулся к ним. Вигбьед был так высок, что ему пришлось согнуться, а руки его были толщиной в ствол дерева.
Секира свистнула, прорубая стропило, оказавшееся на пути у драуга, и под его тяжелой ногой хрустнула, рассыпавшись в щепки, скамья. Сигурд и Рольф пятились, а чудовище высилось над ними, доставая до стропил, точно оживший детский кошмар, – впечатление, которое усиливалось тем, что им так и не удалось разбудить ни единого человека в доме. Наконец они разом бросились вперед и отсекли – с немалым трудом – одну ногу, но разрубленные части почти мгновенно срослись, а упырь взъярился еще сильнее.
Когда им удалось отрубить еще кусок, Рольф швырнул отсеченную часть тела в другой конец зала и не давал ей вернуться, покуда Сигурд продолжал наступать на упыря. Так они и делали впредь, но поскольку рука или нога то и дело ухитрялись проскочить Мимо Рольфа именно в ту минуту, когда удары Сигурда уменьшали драуга до приемлемых размеров, битва изможденным воинам чудилась нескончаемой. Они сражались без отдыха, пересиливая боль в руках и смутно понимая, что уже, должно быть, наступило утро, потому что все более яркий свет проникал в дымовые отверстия и щели в стенах.
Кто-то колотил кулаками в дверь и громко кричал, но ни Сигурд, ни Рольф не могли улучить минутку, чтобы отпереть дверь. Сигурду показалось, что он узнал голос Миклы. Мгновение спустя запоры и засовы отвалились сами собой, дверь распахнулась настежь, и в проем хлынул солнечный свет, ярко озарив темный и пыльный зал. Поток света упал на Вигбьеда, который как раз, опираясь на локоть, замахнулся секирой на Сигурда, – тот только что весьма удачно отрубил у драуга последнюю ногу. Секира мертвеца пролетела через весь зал и по самую рукоять врубилась в толстую балку. Многие годы спустя Гуннар неустанно показывал гостям эту памятку о битве с упырем, благоразумно умалчивая, что сам он эту битву проспал без задних ног.
Морок с каменным стуком рухнул на земляной пол, и голова, плечи и руки, попавшие в полосу света, превратились в камень. Прочие части тела, оставшиеся в тени, съежились до обычных размеров. Микла настороженно шагнул в дом, занеся посох. Гуннар и его домочадцы вмиг очнулись от зачарованного сна и после секундного замешательства обступили груду останков драуга и засыпали вопросами Сигурда и Рольфа.
Сигурд пробился через хор восторгов и поздравлений и схватил за руку Миклу.
– Теперь ему конец? – только и спросил он.
Микла вежливо отстранил Гуннара, который, похоже, считал, что упыря прикончили могучие чары, куда более замечательные, чем те, которые способен сотворить его знаменитый шурин Снорри.
– Я наверняка и не знаю, – вполголоса ответил он Сигурду. – Собери все оставшиеся части тела и, само собой, камни. Сложим их в мешок, произнесем подобающие случаю заклинания для усмирения драугов, а затем отправим все в Туфнавеллир и будем надеяться на лучшее.
Сигурд кивнул и не без сожаления снял с пояса меч.
– Я положу туда и клинок, и Вигбьед, быть может, отныне будет мирно почивать в своей могиле… – Ему пришлось долго бороться с собой, и борьба была не из легких.
Когда они собрали в мешок все останки драуга, Сигурд сунул туда же меч, стараясь даже мельком не глянуть на него. Микла совершил над мешком необходимые заклятия и ритуалы, к примеру воткнул иголки в подошвы драуга, чтобы тот больше не бродил по земле. Ободренный этим действом, Гуннар клятвенно обещал доставить мешок в Туфнавеллир, лично Камби. При упоминании этого имени Сигурд задумчиво потер маленький амулет, который дал ему маг из Туфнавеллира; точно такой же амулет висел на шее у Рольфа, как будто Камби заранее знал, что им понадобится защита от ходячего мертвеца. Сигурд устыдился, поняв, что Камби действительно было известно о похищенном у Вигбьеда мече. Совсем худо стало Сигурду, когда он вспомнил, с какой неизменной добротой относился Камби к нему, вору.
