О подвигах командира полка Сергея Даниловича Луганского я уже упоминал. Свой боевой путь он начал еще в финскую кампанию. Там молодой летчик отличился мужеством, мастерством. В одном из воздушных боев над Карельским перешейком Луганский был сбит над вражеской территорией. Во время прыжка с парашютом у него сорвало унты, и в сорокаградусный мороз, проявив огромное самообладание, силу воли, летчик сумел пройти сквозь вражеские заслоны и выбраться к своим.
Во время этой войны Сергей Данилович сражался под Ростовом, бил фашистов в небе Сталинграда, за что удостоился звания Героя Советского Союза. Вторую Золотую Звезду ему недавно вручил командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев. Луганскому часто "везло" на встречи с фашистскими асами. В боях над Волгой он сбил нескольких летчиков с полным набором железных и прочих крестов. Месяца два назад уничтожил "мессера" с пиковым тузом на борту. А совсем недавно в трудном бою победил известного итальянского аса. Судя по найденным у погибшего летчика документам, это был именно тот Джибелли, о котором говорили, будто он с начала войны во Франции, в Польше и у нас сбил более пятидесяти самолетов.
Луганского тоже сбивали несколько раз, но вновь и вновь он возвращался в строй. За годы войны им было уничтожено в воздухе около четырех десятков вражеских машин.
Ранним июльским утром я разыскал нового своего командира на стоянке самолетов, готовых к вылету. Истребитель Луганского знали все - и мы, и фашисты. Кроме нескольких рядов звездочек на левом борту "яка" ярко выделялась надпись: "Герою Советского Союза Сергею Луганскому от комсомольцев и молодежи гор. Алма-Ата". Этот истребитель был построен на средства, собранные земляками Сергея Даниловича, и передан ему прямо на заводе делегацией города.
Майор Луганский готовился вести группу на сопровождение штурмовиков. Он выслушал мой доклад о прибытии, на мгновение задумался и... предложил идти с ним ведомым. Как и при встрече с комэском Степаном Карначом, с ходу - в бой.
Команда "По самолетам!" уже прозвучала. Я сунул в руки механика соседней восьмерки, на которую мне указал командир, чемоданчик, реглан, натянул себе на голову шлемофон. С огромным трудом втиснулся в лямки парашюта. Да, видно, бывший хозяин его был далеко не богатырь. В кабине пришлось сидеть согнувшись, а для моего позвоночника это не очень удобное положение.
Запущены моторы, я выруливаю за новым ведущим и взлетаю, строго соблюдая интервал и дистанцию. Сейчас ни малейшей ошибки! Знаю, что и Луганский посматривает на своего нового зама, и летчики не пропустят промаха. Но взлет - дело привычное. В каких только условиях не приходилось взлетать: и в снег, и в дождь, и с раскисших полос, и просто с луговин. Главное впереди - к машине еще не привык, не прочувствовал ее особенностей, а они ведь у каждого самолета есть. Да и лямки парашюта - будь они неладны! - жмут плечи, распрямиться не дают...
Но за линией фронта, в районе штурмовки, пришлось забыть все постороннее. "Илы" уже начали бомбить отступающие танки за городом Красное, а нас атаковала группа ФВ-190. Заметили мы их, нужно прямо сказать, немного поздно, хотя первую атаку сумели расстроить. Завязался бой на вертикалях. Я - ведомый, поэтому ни на шаг от самолета Луганского. Все время смотрю за хвостом его истребителя. Командир энергично маневрирует для атаки ведущего "фоккеров". Замысел понятен: сбить ведущего - больше чем наполовину выиграть бой. И идет он на "фоккер" смело, можно сказать, напролом идет. Это хорошо, - значит, надеется на ведомого. Кручу головой во все стороны, для лучшей маневренности увеличил дистанцию.
Бой серьезный. Одна шестерка "фоккеров" навалилась на нашу ударную группу, а вторая - на группу непосредственного прикрытия, во главе которой Николай Шутт. У нас вторую пару ведет Евгений Меншутин. Он уже вплотную сошелся с "фоккерами". А мы с командиром свечой идем на ведущего. И в тот момент, когда от машины Луганского потянулись трассы, я увидел слева "фокке-вульф", который уже был готов его атаковать.
В голове пронеслось: "Вовремя я оттянулся назад". Позиция у меня очень удобная. Резко доворачиваю влево, и сетка прицела - точно на кабине истребителя противника. Очередь изо всех стволов. "Фоккер" вздыбился, остановился на мгновение, прервав свой стремительный бросок вверх, и медленно, будто нехотя свалившись на крыло, пошел к земле.
В то же время загорелся и ФВ-190, подбитый Луганским. В воздухе стало просторней. Пара Меншутина отогнала своих противников далеко в сторону. Они теперь "илам" не страшны.
Направляемся к своим. Еще раз смотрю вниз, на землю. На самой окраине Красного, над крышей дома, в который врезался самолет, крестом торчит хвостовое оперение "фокке-вульфа". Это тот самый самолет, который мне удалось сбить. Луганский смеется:
- Тут ему и могила, тут ему и крест!
"Илы" продолжают штурмовать танки. Возле них - самолеты группы непосредственного прикрытия. Они тоже справились со своей задачей. Фашистские истребители покинули поле боя. В нашей группе нет одного "яка". "Кого нет?" - тягостный и горький вопрос...
Упреждая его, кто-то произносит:
- Николай Шутт.
- Парашют был? - это уже суровый голос командира.
- Был...
Если раскрылся парашют, значит, летчик жив. Но что случится с ним дальше? Линия фронта рядом, однако кругом отступающие немцы. Им сейчас не до пленных... Ах, Коля, Коля. И поздороваться с ним сегодня не пришлось...
Я никак не могу представить себе Николая Шутта мертвым. Вспоминаю похороны его однофамильца, замечательного летчика-штурмовика, погибшего на Керченском полуострове. А Николай стоит передо мной с веселыми глазами, лукавой улыбкой, как всегда, готовый снова выкинуть одну из очередных своих шуток.
Но тревога за него охватила нас всех. Луганский после вылета, разложив карту прямо на плоскости самолета, долго изучал место, где Шутт выбросился с парашютом: до наших наступающих частей - меньше десятка километров.
- Только бы немцы не засекли, не поймали. Спрятался бы где-нибудь до подхода наших, - озабоченно говорил Сергей Данилович окружившим его летчикам. - Так ведь не усидит. Характер! Кстати, он опять в тенниске полетел? - спросил Луганский механика самолета, на котором воевал Шутт.
- Так точно, товарищ майор, в тенниске.
Оказалось, что Николай в последние дни изобрел новую летную форму. Было необычайно жарко, и он поднимался в воздух без гимнастерки, в легонькой гражданской рубашке с короткими рукавами, украшенной легкомысленным рисунком: сердце, пронзенное стрелой.
Луганский, услышав ответ механика, невольно улыбнулся.
- Я же запретил ему нарушать форму одежды. А впрочем, может, и к лучшему. Парашют, шлемофон спрячет - и гражданский человек. Легче будет пройти... Ну, не вешать носы, - обвел он взглядом собравшихся. - Будем надеяться... Нам с вами дальше воевать. Представляю, товарищи, нового заместителя командира полка по летной подготовке, гвардии майора Шевчука Василия Михайловича. Рассказывать о нем нечего - сами давно знаете. А кто сегодня летал - видел его в деле. Отлично свалил "фоккера".
Луганский пожал мне руку:
- Будем считать, что вступление в должность состоялось, Василий Михайлович. Поздравляю с открытием боевого счета в нашем полку и спасибо за "фошку", который хотел меня подстрелить. Механику прикажи нарисовать на своей новой машине все звездочки, которые заработал. Сколько, кстати, с сегодняшней?
- Двенадцать.
- Ну вот, скоро еще один Герой в нашем полку будет...
Весь этот день мы летали на прикрытие штурмовиков, и ни на минуту не покидало нас беспокойство за судьбу Николая Шутта. Подходя к линии фронта, видели огромные скопления наших танков, которые шли и шли на запад. В последнем вылете, перед самым заходом солнца, заметили, что бои идут уже на улицах городка Красное, который узнать теперь можно было без карты: на его окраине издалека виднелся крест - хвостовое оперение фашистского самолета. Летчики шутили: "Майор Шевчук характерный ориентир поставил. Не заблудишься".